С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной халеры,
Лежит коленками к стене…

Протяжно стонет, как при родах,
Трясется градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.

По волевому подбородку
Струится пенная слюна
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?»

В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно. Опущены все шторы…
У мужа… тридцать семь и два