На заре славян, когда после пятивекового стояния на Карпатах единое дотоле племя растеклось на четыре стороны света, бодрячи и слезяне выбрали себе бук и граб, висляне. зличане и мороване - дуб, клён и ясень, поленя расселились в безлесных степных зонах, древляне же избрали ель, вечнозелёное и темно-зелёное дерево, чья хвоя, четырёхгранная, реже плоская, остроконечная, спирально или двурядно расположенная на затенённых её побегах, соответствовала более всего нраву мужественных и беспокойных предков ваших.

Зыбка и кубарь, струг и шняка, лыко и мочало, гриб и луб, тёс и брус - все, что издревле окружает нас, от младенческой нашей колыбели до устланного ельником могильного холмика, - все это щедро и хлебосольно дарует нам это теневыносливое, зимостойкое дерево.

Что человек! А ушастая лесная зверушка, которую народ наш исстари именует ласково, отечески - укоряюще: «Трусишка зайка серенький» - разве не сюда, не под сень её ветвей несёт зайчишко свои брачные радости и родительские печали.

Нет, не могу я без гнева и печали слышать кощунственную эту песнь о человеке, по злому ли умыслу, по недомыслию ли осмелившемуся подгонять злодейский топор на своего темно-зелёного друга.

Срубил он эту елочку
Под самый корешок!

- звенят у меня под окном наивные детские голоса.

Не пора ли нам, как худую траву с корнем вырвать этот гимн лесоистреблению!