Вот и разбился наш кувшин,
где инкрустации так тонки,
любви тончайшей перепонки,
порвались сетки тайных жил.

И, как под лупою, тотчас
так увеличились обиды,
что захватило дух у нас,
как от вина или корриды.

А как уютен был чертог!
Как было много в нем такого,
что понимал любой любого,
любой любого слышать мог.