К нам в городок приехал в гости бродячий цирк на семь ночей.
Блистали трубы на помосте, надулись щеки трубачей.

На площадь, убранную странно, мы все глядели -- синий мрак,
собор святого Иоанна и сотня пестрая зевак.

Дыханье трубы затаили, и над бесшумною толпой
вдруг тишину переступили куранты звонкою стопой.

И в вышине, перед старинным собором, на тугой канат,
шестом покачивая длинным, шагнул, сияя, акробат.

Курантов звон, пока он длился, пока в нем пребывал Господь,
как будто в свет преобразился и в вышине облекся в плоть.

Стена соборная щербата и ослепительна была;
тень голубая акробата подвижно на нее легла.

Все выше над резьбой портала, где в нише -- статуя и крест,
тень угловатая ступала, неся свой вытянутый шест.

И вдруг над башней с циферблатом, ночною схвачен синевой,
исчез он с трепетом крылатым -- прелестный облик теневой.

И снова заиграли трубы, меж тем как, потен и тяжел,
в погасших блестках, гаер грубый за подаяньем к нам сошел.

1925, Шварцвальд