Помнишь, мы сидели в уютном кафе под сводами старейшего парижского вокзала Сен Лазар.
В утренний час, пока солнце еще не разогрело купол здания и не пробралось во все закоулки его внутренностей, ты ёжилась от зябкого дыхания Парижа.
Твои глаза курились тёмным изумрудным светом.
Вокруг висели таблички, запрещающие целоваться на вокзале, а мы целовались, создавая свой мир из проплывающих мимо нас людей, недоумевающих от той магнитной тяги, что притягивала их понимающие взгляды.
Единственно, было жаль того, что мы с тобой расставались.
Навсегда.
И то слово, какое сейчас звучит обращением к тебе: «Помнишь», я адресую не тебе, а себе.
И я говорю себе: «Помнишь» и это слово летит в дремучую бездну, на самое дно моего сознания, пока твой образ не всколыхнет его вновь, и ты заново пройдешь со мной под руку под альков простой деревянной скамьи в центре огромного зала старейшего парижского вокзала Сен Лазар, чтобы проститься навсегда в горячем поцелуе.