«Несомненно, она могла бы быть эталоном красоты, но эту красоту сложно было назвать женской. Даже моя раскованная фантазия не смогла бы перенести эти глаза, лицо и плечи в горячий мрак алькова. О нет, она не годилась для трипперных бунинских сеновалов! В ее красоте было что-то отрезвляющее, что-то простое и чуть печальное, я говорю не о том декоративно-блудливом целомудрии, которое осточертело всем в Петербурге еще до войны, - нет, это было настоящее, естественное, осознающее себя совершенство, рядом с которым похоть становится скучна и пошла…»
Пелевин «ЧАПАЕВ И ПУСТОТА»