С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене,
Протяжно стонет, как при родах,
Трясётся градусник в руках.

Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… Опущены все шторы…
У мужа тридцать семь и два.