Что-то братцы не пойму, что за жизнь;
Куда иду. Словно пресная вода, нет не
Вкуса в ней, не благ. Лишь утраты
Горьки, долги. Валит бремя тяжких нош,
На всех нас мир тошных рож. Что у власти
Как вампиры, пьют из нас жизнь до могилы.
Мы же вместе не собрались, в одиночку
Умираем. Странный всё токи мы люд,
Позволяем кучке вралей управлять собой
Из давний. Потому они цветут, в злате
Роскоши живут. Ну, а мы, как скот в труде
Пока смерть не подкрадётся; отдыхать
В грабу придётся. Много лет тому назад;
Был я беден, гол, и млад. А теперь
Есть чем накрыться, и едой удовлетворится.
Только это не по мне: сытость плоти,
Тряпок блеск. Там где боль в груди живёт.
Там где дух огнём пылает: всё мирское
Обременяет, и с годами сильней притесняет.
Ибо что душа желает, в этом мире не
Встречает. От того, она одна: ходит словно
Не туда, вновь попала по ошибке. Своих
Мыслей порождения, для познаний откровения.
Кои ей не достаёт, чтобы выше по спирали
Воспарить в нетленны дали; опыт нужен нам
И знание для глубин самопознания. Только
Если все мы от Бога -- то зачем мы ищем,
И ждём. Истину ту что в нас живёт.
10/июля/2011
А зима решает за нас. И вновь
Оставляет мурашки на бледной коже.
Открываешь книгу, а там любовь.
Открываешь окна - а там - тоже.
В пыль развеяны заблуждения
Про любовь, что крутили поэты.
Все бессмысленны наваждения,
Незнакомы вокруг силуэты.
Лепишь быстро, теряя навык
К оглушающим, «книжным» чувствам.
Принимать бы по сто заявок,
Упиваясь своим искусством!
Из того, что найдёшь… смелее!
Вытворяй что-нибудь стилистически!
Мне гораздо теперь милее
Роман женский. Мой. Фантастический!
Реальный интерес к автору появляется тогда, когда у него появляется реальный критик.
Ах, как прекрасно состояние влюбленности!
Душа и тело, пребывая в неге сладкой
От разума в опасной отдаленности,
В своем избраннике не видят недостатков…
Но иногда все то, что было сладким,
Покажется вдруг горьким идиотством…
К чужим привыкнуть можно недостаткам.
Трудней принять чужое превосходство…
Самый ужасный социальный эксперимент - заставлять человека жить в мире, где работает только одна кнопка - «Нравится».
Наличие хоть одного клона говорит о нечестности намерений.
Коль взобрался на вершину, то встаешь перед выбором: быть удобным для тех, кто поддерживает снизу, либо неудобным. Быть удобным понятно - пошлость, банальщина, повторяемость, льстивость.
А вот если решил быть неудобным на первом… Будь добр, заимей бесконечно широкую изменяемость с бесконечно большой скоростью.
Когда первое место гонится за самым достойным - оно рано или поздно его догонит.
Но когда самый достойный начинает гнаться за первым местом - он перестает быть самым достойным.
Андрий, младший сын старика Бульбы, стоял, трепеща, у заветной двери. Всего лишь один шаг, одно легкое движение руки отделяло его от вожделенной награды. Там, за дверью, было все, о чем он грезил - кареглазая красавица-полячка в кружевных трусиках, богатство, знатность, всеобщее уважение и признание его неопровержимых заслуг.
На мгновение в памяти возникли образы старика-отца и брата Остапа, но Андрий, тряхнув головой, прогнал их - что эти два ватника понимают в истинных ценностях. Да они и полячки ни разу в глаза не видели, а за глаза, ухмыляясь, говорили, что еще та проститутка…
Преодолев непонятно откуда взявшуюся робость, Андрий толкнул дверь и замер у порога, ослепленный увиденным. Красавица-полячка томно возлежала в постели, сокрыв свои прелести под шелковым одеялом. Но блеска ее чудных очей оказалось достаточно для того, чтобы вдохнуть в Андрия новые силы…
- Царица, - воскликнул он, протягивая к полячке руки. - Я пришел!
- Вижу, - красавица скептически осмотрела претендента на ее руку и сердце и сморщила точенный носик. - Надеюсь, ты все сделал, как я велела?
- Да, - с готовностью подтвердил Андрий. - От отца и брата отрекся, больше с ними никаких контактов, забыл ради тебя дорогу в отчий дом…
- Твои отношения с родственниками меня мало волнуют, - полячка нахмурила бровки. - Я о другом спрашиваю - все ли в порядке у тебя теперь?
- Ну…, - Андрий замялся, не совсем понимая, о чем спрашивает его чудная дева. - Сама видишь - помылся, постригся, вышиванку надел… Чего ж еще?
Полячка завела к потолку чудные очи, в которых выражение «с кем приходится общаться» соперничало с выражением «а не послать ли его к черту».
- Ты е-декларирование принял? - наконец, спросила она и в ее девичьем голосе неожиданно прозвучали металлические нотки.
Андрий покраснел. Он терялся в догадках, откуда полячка могла узнать, что он действительно принял, прежде чем явиться пред ее блистательные очи в новой вышиванке, с чубом на бритой голове и с арийским символом, отчетливо проступавшем на предплечье.
- Совсем немножко, - робко признался он. - Всего два стаканчика.
- Два стаканчика чего? - полячка приподнялась на постели и настороженно уставилась на претендента.
- Ну, этого самого «е»…
- То есть, не полностью?
- Царица, - Андрий густо покраснел. - Ну, если бы полностью, то как бы я к тебе пришел? Ты это «полностью» себе не представляешь! Я хотел как лучше: чуть-чуть для храбрости, чтоб удовольствию не помеха, и делу не во вред…
- Пошел вон! - неожиданно взвизгнула полячка, метко метнув подушку в лоб опешившему претенденту. - Иди прочь от меня и без e-декларирования не возвращайся, не то…
Что «не то», Андрий дослушивать не стал, метнувшись за дверь. Из-за нее доносились негодующие визги - смерд, холоп, бестолочь…
- Она что, всегда у вас такая? - отдышавшись, спросил он у слуги полячки, который явно подслушивал весь диалог влюбленных у двери.
- Раньше была спокойнее, - тяжело вздохнул тот. - Стареет, наверное…
Заминусованность - это тоже хорошо.
а я в толпе людей
ищу похожих с ней,
но не найти, таких не может быть на свете.
её глаза без дна,
её душа - музей,
хоть, временами, в голове гуляет ветер…
я в шуме городском
мечтаю лишь о том,
что скоро будет миг такой желанной встречи.
и грянет тогда гром
на небе голубом,
как прилетит ко мне любимый человечек.
мне радость принесёт,
растопит в сердце лёд,
и жизнь моя наполнится вновь новым смыслом.
заветная мечта,
уже не первый год
все, в основном, о ней желания и мысли…
- Погодите-ка, вы уже 10 веков храните засушенную руку какого-то моего последователя, чтобы гастролировать с ней по храмам? Вы серьезно?
- Ну да.
- А почему в золотой коробке?
- А почему бы и не в золотой? Смотри, как хорошо она смотрится с другим золотом… О чем ты задумался, Иисус?
- Перебираю варианты. Так, потоп уже был…
Он триста раз сказать решался,
всё мялся и стеснялся,
да, всё никак не мог,
ступить тот маленький шажок…
И час за часом, день за днём,
неделю за неделей
кипели яростные чувства в нём,
голодные, как будто звери…
Он, каждый раз хотел
решительное молвить слово,
но, почему-то, перед ней, он млел,
словно, заболел и, горлом, не здоровый.
Как только, рот он открывал,
смотрел в глаза, …язык немел,
он, в её взгляде утопал,
и звук произнести не смел…
А дома, открывая ноутбук,
смотрел, на сохранённую её картинку,
он, ощущая тяжесть рук,
и, гордо расправляя спину,
рассыпался стразами из слов,
казалось, ну, куда, уж проще,
которые давно сказать готов,
но почему-то,… не хватало мощи…
…И вот, однажды, написав стихи,
решился в интернет отправить на страничку,
отсеяв от стесненья и трухи,
отправил ей на почту, в личку…
И ждал, дыханье затая,
что грянет гром, и рухнут с неба камни…
рассыплется осколками земля,
когда она, на завтра почту глянет…
Когда стихотворение прочтёт,
боялся, что закончится мечта…
которую мечтал не первый год,
эх, жизнь-жестянка, как ты не проста!
А, утром, в зеркало себя ощупав,
начистил туфли, вспомнил анекдот,
о ней, не забывая думать, ни минуты,
шёл на свидание он, как на эшафот…
Будь, что будет! - он решил,
как в омут прыгнул всё равно случилось
уже влюбился, согрешил,
он ждал ЕЁ решенье - кару, или милость…
Потели, от волнений, руки
казался тяжким, наизусть известный путь,
но был готов терпеть любые муки,
ведь, то, что сделал, не желал назад вернуть…
задумался… но уже поздно, друг…
жаль, что не опомнился своеврЕменно.
поскольку жизнь - это мгновенье
и вдруг замкнулся этот круг…