Говорят, как мужчина относится к кошкам, так и к жене будет относиться.
У Славы выходной день. С вечера завесил все окна, чтобы утром подольше поспать. Аха, размечтался! В четыре утра в его комнату пробралась кошка, уселась на подоконник и стала оттуда звать хозяина. «Вставай, просыпайся! Вставай, просыпайся!»: как бы говорила она.
Он нехотя встал, побрёл на кухню. Насыпал корма, и быстрее в постель, пока сон не улетучился. Поспешил. И конечно, забыл плотно прикрыть дверь. Пушистое чудо уже рядом. Трётся о щетину, и всё ей нипочём. Скинул на пол и строго сказал: «Уйди, дай поспать!» Она видно только и ждала, когда с ней заговорят. Запрыгнула на спину, блаженствуя, вонзила коготки в спину.
— Ай, совсем обалдела?
Сон как рукой сняло. Лежал и думал, чем бы заняться. Пока перелистывал список дел, глаза непроизвольно закрылись, и он задремал. Но его желанию «выспаться», не суждено было сбыться: соседи начали ремонт. А что? В самый раз в пять утра!
Вячеслав потянулся и только хотел на другой бок перевернуться, но жалобное «мяу» его остановило.
— Это моя кровать, подвинься, — сказал он Маруське, а она ещё удобнее легла, растянулась, и занимала большую часть постели.
Пришлось встать. Заварил крепкий кофе, и с подносом отправился на балкон. Ну, да! Прекрасные минуты отдыха. Размечтался. Но на полу у балконной двери возлежало прелестное создание. Да так, что не перешагнуть!
— Подвинься, видишь, я с подносом иду.
А она хоть бы хны. Смотрит, и так сладко зевает, будто дразнит.
— Тебе что, трудно подвинуться? — обиженно говорит Слава, — Я, для неё всё, а ты вот так вот, да?
А она даже не смотрит. Глаза закрыла. И на мордочке такая самодовольная улыбочка.
— Не сдвигаемая! Вот так надо было назвать. А я, Марусей тебя назвал. Эх ты!
Хозяин бочком-рачком протискивается через узкую балконную дверь с подносом, перешагивает, высоко задрав ноги, чтобы случайно не наступить на кошку. И как только он оказался на балконе, Маруська встала и ушла. Терпеть не может, когда не по её выходит.
— Я на ручки просилась, а он какую-то ерунду на руках носит, — подумала Маруся, и обиженная на хозяина, ушла в спальную комнату, чтобы в одиночестве помечтать.
Но одной скучно. И она пошла к тому, от которого сейчас вкусно пахнет печеньками. Она их обожала.
Слава курил, пил кофе, и смотрел, как весело подмигивая, из-за высотки появилось солнце. Любоваться красотами пришлось недолго: так как пришла Маруся, и закрыла собой обзор. Села поудобнее, и стала любоваться на своё отражение в окне.
— Не сдвигаемая, уйди! Займись своими делами наконец-то. Дай мне отдохнуть.
Кошка строго посмотрела на него. Зрачки сузились, расширились, и вновь сузились. Обиделась. Слава протянул ей кусочек сыра. Она отвернулась.
— Ладно, не дуйся, прости. Но ты такая по правде «несдвигаемая».
Маруся зыркнула на него. Спрыгнула с окна, и изящно проскользнув через порог, улеглась с внутренней стороны балконной двери.
— Ну, спасибо. Мне что, опять через тебя корячиться?
Кошка посмотрела на него улыбающимися глазами, чихнула, как в знак подтверждения его слов, и спокойно уснула. Примета, может и верная, но дело вовсе не в кошке…