Лежит стокилограммовое туловище на диване. Полуголое, в свободных труселях, поглаживая брюхо.
У дивана ножки уже подкосившиеся. Сломается вот-вот.
Туловище покряхтывает. Минуту назад наелся. Теперь вот пища переваривается.
На нём китайские очки в голубой оправе, с линзами минус три и дужками, замотанными зелёно-жёлтой полосатой изолентой.
Изолента дороже этих очков.
Туловищем я называю своего мужа.
Просто в последнее время я его чаще вижу в таком положении.
А ведь пять лет назад это была любовь с первого взгляда!
Как в песне поётся: словно земля из-под ног уплывает…
Так и у меня.
Перевернулось всё в сознание, треволнения, бабочки в груди…
В ночном клубе его увидела. Сразу втрескалась.
Сидел скромненько у стойки бара. В очках от Армани, в толстовке Найк и в джинсах Ли, обтягивающие его мускулистые ноги.
Бред Питт! Нет, конечно, Сомерхолдер!
Среди всей пьяной толпы он выделялся.
Сама пригласила его на медленный танец.
Вот и кружимся в вихре вальса по сей день.
И несёт он меня, и качает меня, как туманной волной. Из песни…
Только ведомый — он.
Я и в тридцать три горящие избы и табун коней на скаку…
Всё как положено сильной бабе.
Домашний он у меня.
В выходные — никуда, у телевизора, с любимыми сериалами, а по утрам обязательно мультики.
— Милая, налей мне чайку! И потолки сахар!
У него это означает — размешай.
Бокала нет у туловища. Есть супница, куда я и наливаю ему чай с шестью ложками сахара.
Он так любит.
Чай пьёт со звуком. Знаете, такой затяжной громкий прихлёб, бьющий резко по ушам. Без разницы горячий чай или остывший.
Если ест второе, вилкой стучит громко по тарелке и чавканье слышно в соседней комнате, даже при работающей стиральной машинке, включенным пылесосе и сливающемся унитазе одновременно.
Туловище обходительный у меня.
Каждое утро несёт мне кофе в постель. Готовит завтраки.
Прежде чем уйти на работу, обязательно с полчасика полежит на диване. На любимом своём продавленном диванчике.
Туловище нежный.
— Иди ко мне в подмышку.
Это значит — приляг со мной рядом!
Все его желания околодиванные!
Четыре пульта, семечки на волосатой груди, огромная тара для сплёвывания шелухи и какая-нибудь «вкусняшка» по выходным с градусом сорок, на двести пятьдесят граммов, спрятанная под подушку.
Стесняется при мне.
Пристально всматриваюсь в мужа. Защемило. Потеплело в душе.
И понимаю.
Я всё равно его люблю.
Это моё ТУЛОВИЩЕ!