Отпуск… Хорошо в деревне.
По утру чаек с вареньем
Непременно с самовара,
Что дымит пылая жаром
И пыхтит, мол не шучу
Скоро в космос полечу…
Принесу дровишек в печку,
Затоплю и на крылечко
Выйду, сяду не спеша —
Пусть любуется душа
Дивной красотой природы
Замелькают в мыслях годы
Прожитые, как в кино
Кадры, или как в окно,
Будь-то, поезда гляжу
На ходу и нахожу
Сам себя в разрезе лет,
Лишь меняется сюжет
Да картинки декораций
Вот я в семь, а вот в шестнадцать
Садик, школа, институт
Годы, как грибы растут.
Свадьба, о семье забота
И любимая работа
В вихре жизненной борьбы
Катит колобок судьбы…
Вдруг залаял верный пес
Возвратил из мира грёз.
Осень… Хорошо в деревне
Да и я ещё не древний,
Много планов, на скаку…
А не выпить ли чайку?!
(Может выпить коньяку)
Жизнь в деревне бессобытийна и в то же время забита, как мешок хламом, микроскопическими происшествиями, которые в этом штиле разрастаются до без пяти минут сенсации.
У тети Шуры в теплице выросли горькие огурцы. Все бы ничего, но она угостила ими соседку и та высказала сомнение в способностях тети Шуры к садоводству и огородничеству. «Ж@пу рылом подотри», — вежливо посоветовала тетя Шура. Назревал скандал, но тут в магазин привезли свежий хлеб и все побежали за кошельками.
Забытый ночью на плите, протух борщ. Наутро что-то в нем возилось, вспучивалось, надменно смотрело в наши ошарашенные лица и в конце концов взбулькнуло совсем уж непристойно. Хочется закончить этот рассказ знаменитой фразой «вот и с людьми так же», но приберегу её для более подходящего случая.
В сад повадилась ранним утром прилетать какая-то мелкая птичка и орать что твой недобитый петух. В очередной раз проснувшись на рассвете, я выбралась из дома, подкралась ближе и швырнула в направлении песни незрелым яблоком. В ответ на яблоко из малинника кто-то поскакал прочь, ломая ветки — по звуку конь, но не конь. Загадка. Птичка меж тем орёт ещё трагичнее — кажется, вот-вот испустит дух, но всякий раз у нее находятся силы для новой рулады. Надеюсь, её кто-нибудь сожрёт.
Приехали на реку, взяв с собой тетю Шуру, а там по берегу расхаживает голый человек, подставляя мудя бледному солнышку. «Какая… ээээ… непринужденность», — сказала матушка. Это ж разве непринужденность, возразила тетя Шура, вот видала я однажды в бане такую непринужденность, эх! Она показала руками небольшого сома. Мы с папой загоготали так громко, что нагой незнакомец вздрогнул и поспешно удалился.
А потом по реке прошла баржа, и сначала от нее прибежала к нам маленькая волна, а за ней большая. «Что ни говорите, здесь все-таки хорошо», — сказала матушка, щурясь на высокое небо. Все помолчали. Шумели сосны, катила свои воды бесстрастная река, воздух был чист, и души наши преисполнились благоговением и покоем.
И тут очередной волной ей под ноги вынесло дохлого кота.
Вот и с людьми так же.