Отчего-то в душе-листопад…
Отчего-то…пронзительно больно…
Я стираю из памяти… взгляд…
Мою жизнь… смутивший невольно…
Я стираю из памяти… звуки…
Замиравшие… во вселенной…
И еще… твои нежные руки…
И еще… твои прикосновенья…
Я стираю из памяти… важность…
Слов нелепых… столпотворенье
Твоих губ… горячую…влажность…
Эти грустные стихотворенья…
Нанижу на нитку… как бусы…
Запечатаю где-то…в прошлом…
Отчего… листопад…мне грустно…
Отчего… на душе… так пошло…
Где-то в памяти… лабиринтах…
Остаются… нестертыми разом…
И лицо… как-будто на принтах…
И твоих обещаний… фразы…
Я хочу лишь… признаться теперь…
Что я верю… в твою… неизбежность…
Вдруг… ты тихо откроешь дверь…
И… прольешь мне на плечи… нежность…
Заискрятся… глаза мои ярко…
Как весной… тому лет назад…
Снова станет… душе моей… жарко…
А сейчас… в душе… листопад…
Зачем ты не уходишь,
И мучаешь меня,
Ведь я тебе не нужен,
А ты зовешь кляня.
Я слышу ка ты дышишь,
Я вижу как ты спишь,
Что снится, что тревожит,
Как иногда грустишь.
Как боль в стихи вливаешь,
И маскируешь чувства в них,
Как на меня ты давишь,
Всем говоришь, что псих.
И вроде бы порвали,
Последней связи нить,
А расстояний мало,
На света край уплыть.
На самой крайней точке,
Твой голос в голове,
И наши с тобой ночки
Не позабыть во сне.
Не знаю, что такое,
Я в жизни натворил,
Наверно был тот повод,
Чем бога прогневил…
Ты так близко и далеко,
И не поможет унять уж никто,
Ведь не смогу я, так просто забыть,
Нужно принять, что с этим мне жить.
(Дарий Давидов)
- Ты знаешь, я сегодня разбилась. Я ехала отдыхать, была за рулем, меня ждала компания и муж на горе… Знаешь, я никогда не каталась на горных лыжах, я и в этот раз не хотела, потому что я панически боюсь сломать ногу или руку, а как я буду со сломанной ногой танцевать?
Ты знаешь, я танцую. Да. Я с детства мечтала выступать на сцене, петь или танцевать. Смешно, конечно, у меня нет голоса, но танцевать у меня получалось всегда хорошо. Я красиво двигаюсь. Я получаю от этого такое удовольствие… Это как летать… Однажды в детстве, школьницей, я танцевала на сцене перед большим количеством зрителей, и мне аплодировал весь зал… Это действительно - как летать… И сейчас я танцую - для себя, но стала уже лучшей в группе, представляешь? И вот я этого боюсь - сломать ногу и не танцевать, потому никогда в жизни не была на горных трассах.
А в этот раз меня уговорили. Но я не собиралась вставать на лыжи, я хотела покататься на бубликах… Такое смешное слово «бублик»… Забавное, правда? Такое детское-детское… Я боюсь ездить с горок, всегда сажусь сзади и держусь крепко за спину впереди сидящего, но я люблю это ощущение страха и полета одновременно, когда летишь и не знаешь, как приземлишься, но все равно тянет лететь туда, вниз, в снег, через ветер…
Я с детства люблю горки. И еще летать люблю. Ты когда-нибудь летал во сне? Я все время летаю, раньше, правда, чаще - это кайф. Я часто улетаю во сне от кого-то, убегаю, спасаюсь, иногда я думаю, что это я улетаю от себя… Я всегда выпрыгиваю в окно или прыгаю вниз с балкона, раскидываю руки и лечу, очень высоко, иногда подпрыгиваю с земли и взлетаю в небо над крышами…
Иногда я так искала тебя во сне, но не находила, наверное, тебя там не было… Ты знаешь, мне всегда хотелось тебя найти. А что потом? А ничего. Просто сесть рядом, положить голову тебе на плечо и молчать. Глупо, да? Ну и что. Мне так хотелось. Сидеть рядом, чувствовать твой запах, видеть твои глаза, слышать твое дыхание, быть рядом… Это как летать…
Ты мне однажды приснился. Помнишь, мы не встречались долго? Мне было трудно дышать без тебя. Я звала тебя каждую ночь. А ты все не приходил… А потом ты мне приснился. Ты был рядом, ты гладил мои волосы, смотрел на меня и улыбался. Мне приснилась любовь - я знала. Мы так сидели часто, помнишь? Мне было хорошо. А еще мы часто так лежали - я любила лежать у тебя на плече, обнимать тебя и что-то шептать и слушать твои ответы на мои вопросы. И чувствовать себя маленькой девочкой… У меня всегда было много вопросов к тебе. Да и сейчас они остались, но я не буду их задавать, не хочу, ты все равно не ответишь. Я пришла сказать тебе, просто сказать, что…
…Ты знаешь, я очень ждала твоего звонка. Я была бы самой счастливой на свете, если бы ты позвонил… Это как летать, правда. Счастье для меня - это как летать. Когда ты был рядом, я была счастливой. Потому что была самой собой. Пусть немного испорченной, развязной, оторванной, но это была я. Когда ты был рядом, я жила. Мне теперь трудно не жить. Когда знаешь, что такое ЖИТЬ, НЕ жить уже не получается - давит.
…Я часто делала глупости и говорила глупости, а ты сердился. Не надо - это потому, что я любила и боялась потерять. Я так боялась и берегла, что не удержала. Это как идти по канату с полным стаканом воды: смотришь на стакан, стараясь не пролить ни капли, ступаешь медленно, чтобы не оступиться, но настолько засматриваешься на стакан, что все-таки делаешь неверный шаг и… так и у меня - не получилось пройти по канату.
…А неделю назад была погода, как тогда, и в воздухе пахло так же, когда мы были первый раз вместе… Знаешь за что я тебе благодарна? За то, что ты меня никогда не будил, когда я дремала. Ты так бережно ходил по комнате и садился на край кровати, будто боялся задеть мой сон малейшим шорохом.
Ты как-то сказал, что хотел бы, чтобы я тебя будила каждый день. Ты даже не представляешь, как важны мне были эти слова. Ты, наверное, это говорил просто так, ну я знаю - иногда это говорят для пущей красивости и романтичности. А для меня это было очень важно. Потому что я никогда никого не будила каждое утро… Не надо, не задавай вопросов. Да, я никого не будила каждое утро. А мне хотелось бы. И никто никогда не берег мой сон, как берег его ты. Для тебя это было просто. А для меня важно.
Я была самой счастливой на свете, когда ты меня обнимал всем телом. Ты, наверное, не помнишь, а я, как маленькая, храню все это у себя в памяти… Знаешь, когда я была маленькой девочкой, мы с подружками делали «секретики»: находили цветные фантики от конфет, золотинки от шоколадных, вырывали маленькие ямки в земле, клали туда сначала фантики, потом сверху осколки бутылочных стекол и получалось красиво. Потом все это зарывали в землю и по секрету показывали друг дружке - у кого красивее.
Так вот, я тебе раскрываю свои «секретики», глупые, детские секретики о том, что я тебя люблю. Я знаю, что тебе это не нужно, но не надо смеяться, так получилось, я просто тебя люблю. И у меня всегда было чувство, что так и должно быть. Все, что с нами происходило, так и должно было происходить. МЫ были запланированы заранее… Ты понимаешь, о чем я…
…Я не хотела так много говорить, я хотела просто посидеть рядом и смотреть на тебя… Так вот, о чем я?.. Да… Я никогда не была на горнолыжных трассах, но несмотря на страх согласилась на этот раз поехать. Я задержалась в городе и поехала позже всех, одна. Я ехала по трассе, а солнце такое яркое… Ты знаешь, я ведь плохо вижу, да, ты знаешь это, и когда на дорогу выехала та машина, я не рассчитала. Ты знаешь, было не страшно - я просто ехала вперед и знала, что так и должно быть. Это как летать…
…Однажды я попросила мужа не отключать мой мобильный полгода, если меня вдруг не станет… Ты позвонишь мне? …Не смотри на меня так, я уже ухожу… Мне просто хотелось найти тебя и посидеть рядом, прижавшись. Можно мне? Меня ведь уже нет. Ты знаешь, я сегодня разбилась.
Как птице без небес,
Как детям без чудес,
Как людям без огня
Мне плохо без тебя.
Как пчелы без цветов,
Без нежных, добрых слов
Я просто пропаду,
Как звезды поутру.
Без неба нет земли.
Пусты без ночи дни.
Вот так и мы с тобой,
Меж небом и землей.
Как птица по весне,
Скучаю по тебе.
С тобой я быть хочу,
Ведь я тебя люблю!
Две детки держась за ручки,
Шли парком, шурша листвою,
Сквозь ветки смеялся лучик,
И падал дорожкой косою…
Мальчишка и девочка кроха,
Буквально недавно из ясель;
Стояли дубы одиноко,
Шептался с рябиною ясень…
И вдруг: «Я люблю тебя осень…»
Мальчишка вскричал, дурёха.
«И я тебя осень, осень» -
Прижавшись, сказала кроха…
© Паша Броский
Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись «Зайка, я люблю тебя!». Белой эмалевой краской поверх небрежности трудов дворника. Все шестьдесят женщин подъезда зайкового возраста (от десяти до 60 лет) в это утро выглядели загадочнее черных дыр космоса. По лицу каждой читалась абсолютная уверенность, что послание адресовано именно ей.
- Как это трогательно. - умилилась одна из женщин. - Настоящий мужчина и романтик растет. Я-то думала так сейчас не ухаживают.
- И не говорите. - подхватила другая. - И только одна единственная знает, что это написано только для нее.
- Уж она-то точно знает! - залилась румянцем первая. - Но не расскажет никому.
- Эт моей Машке писали. - заметил мельком отец одной из гипотетических заек.
- Ну, ну. Ошибок-то нет! - возразили женщины. - Запятая где положена и «тебя» через Е, а не через И.
- Ну так и почерк ровный. - возразил уязвленный отец. - Не слепой человек, видимо писал. Так что и не вам, вероятно.
Так, слово за слово, разгорелся конфликт полов, поколений и социальных слоев. С мордобоем, матом и разорванными бусиками. Приехавший наряд милиции полюбовался с полчаса на побоище заек подъезда и только потом разнял всех.
С утра надпись изменилась. Кто-то уточнил данные и теперь надпись была более конкретной «Зайка с 6-го этажа, я люблю тебя». Зайки с остальных этажей почувствовали до крайности оскорбленными в лучших чувствах.
- Это ж надо такой сволочью быть. - сообщила экс-зайка лет сорока с пятого этажа. - Разрисовывать-то - оно ума много не надо. Подарил бы цветов что ли.
- И не говорите. - поддержала еще одна развенчанная, с расцарапанным еще вчера во имя романтики, лицом. - Взял бы, да разметку нанес вместо этих каракулей. Раз уж краски много.
Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на всех и мечтательно смотрели вглубь себя. Эту мечтательную задумчивость не оценил муж одной из заек. Он хотел было попенять супруге на недостойное поведение, но увлекся и попинал бедную женщину к вящему удовольствию всех остальных заек подъезда.
На следующий день надпись закрасили и на белом фоне черной краской появилось «Мильпардон, ошибка. С пятого этажа зайка-то! Люблю тебя.».
С шести утра начали подтягиваться зрители из соседних подъездов. И не зря. Ровно в семь, у подъезда, напрасно обиженная женщина с шестого этажа надавала пощечин своему несдержанному мужу за то, что он козел ревнивый. Мужчина виновато пыхтел и с ненавистью поглядывал на буквы на асфальте. Женщине рукоплескали все остальные женщины двора, вкладывая все свои обиды на спутников жизни в овации. Мужчины сочувствовали лицом и жестами, но сказать что-то вслух не осмеливались.
- Ишь как под монастырь подвел всех. - вздохнул какой-то мужчина лет пятидесяти. - Нет чтоб по секрету на ушко сказать зазнобе своей. Так нет - надо народ баламутить.
- А ты своей на ушко каждый день говори - она и не взбаламутится. - парировала соседка.
- А мне, допустим, никто не говорит ничего уже лет двадцать пять - и ничего. Не помер пока. - виновато пробурчал мужик.
- То-то и оно. - покачала головой женщина и вернулась к зрелищу.
- На пятом-то незамужних баб нету! - вдруг выкрикнул один из мужчин.
- А что ж в замужнюю влюбиться нельзя уж никому? - взъярились женщины пятого этажа. - Рожей не вышли, что ли? Что ты молчишь, а? Твою жену уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять?
Приехавший наряд полиции вызвал подмогу и уже тремя экипажами они гоготали и ставили ставки. После всего разняли дерущихся и оформили двадцать три административных нарушения за драку.
Утром на асфальте красовалось «А чего все эти курицы щеки дуют-то? Зайка-то мой - мужчина с пятого этажа. Люблю тебя, зайка!». Управдом прочел это все, ахнул, сразу вызвал полицию и четыре экипажа «Скорой помощи».
- Зачем вам четыре? - допытывалась диспетчер. - Чего у вас происходит-то там?
- У нас на пятом четыре зайки живут! - неуклюже пояснял управдом. - И все женаты. Так что поторопитесь - пострадавшие вот-вот будут.
- Ах ты кобелина! - завыли на пятом этаже и раздался шум бытовой ссоры с рукоприкладством и порчей имущества.
- Алё! - закричали все жители подъезда со двора. - Нечестно так. Спускайтесь вниз - чтоб все видели.
- Сейчас. - вышла на балкон пятого этажа женщина в бигудях. - Скорой там не загораживайте дорогу.
Санитары пронесли двоих пострадавших. Еще один зайка вышел сам, гордо осмотрел собравшихся, пригладил резко поседевшие волосы, проводил заплывшим глазом обе кареты «Скорой помощи» и сказал:
- Слабаки! Тряпки!
После чего улыбнулся беззубым ртом и упал в обморок.
- эээ. Граждане… - заволновалась толпа. - А где четвертый-то? Может надо ему на помощь идти? Может дверь выбить и отнять бесчувственное тело у этой фурии?
- Что за собрание тут? - вышел последний из заек из подъезда. - Делать вам всем нечего?
Толпа ахнула - мужчина был чисто выбрит, причесан, одет в свежую рубашку и вообще - великолепен как залежавшийся в ЗАГС-е жених.
За мужчиной вышла его жена, поправила демонстративно мужу прическу и ослепительно улыбнулась соседям.
- Верк, ты чего? Бесчувственная какая-то? - ахнули женщины.
- Чего это? - удивилась Верка. - Это ж я писала. Своему. Люблю его - вот и дай, думаю, напишу. А нельзя разве?
- Вот ты скажи - ты нормальная?!! - завизжали соседи.
- Нормальная, вроде - пожала плечами Верка. - А вы?