- Я тут подумала…
- (Ну епрст. Опять она подумала. Подумала там она, а разгребать мне. Подумала она. Ты чо, теперь всю жизнь думать будешь?! Дал Богу думающую бабу) Да, любимая, и о чем ты подумала?
Самое страшное место в квартире - шкаф. Шкаф, сука, здоровый и в нём вообщее не Нарния ни разу. В шкафу монстр наблевал разноцветненьким. Иногда в этом всём кошмаре случается кот. Иногда оба. От этого ещё страшнее - дёрнул вещь нужного цвета и консистенции, а на голову упало ещё несколько шмоток и кот, иногда оба. Вещей у меня много: те, в которых я ходила в пионерлагере, которые подарила бабушка, которые я конечно буду носить, если похудею на 20 кг. Ещё там есть которые стоили 1500 баксов лет 15 назад и их жалко, но носить не буду, даже если похудею. Ещё есть на вырост, на вдруг завтра война, вдруг я куплю дачу, вдруг рожу девочку-олигофрена, вдруг наконец-то стану проституткой. Последних больше всего. В результате я хожу как проститутка, едущая с войны на дачу. Складывать я их не умею. Что делать?
Жена Ватрухина в выходной затеяла стирку. Она закладывала белье в белье в мерно рокочущую машинку, отжимала его, заглядывая время от времени в комнату. Там, в манеже, развился восьмимесячный карапуз Андрюшка.
Он радостно улыбался при виде матери беззубым ртом, пускал пузыри и что-то лопотал. А иногда вполне осмысленно сообщал, тревожно округлив блестящие глазенки:
- Уй, кака!
- Холесенький мой! - умилялась молодая мамаша. - Сейчас заменим штанишки…
И командовала:
- Федя, переодень ребенка!
Ватрухин нехотя открывался от телевизора и шел менять сынишке ползунки.
Ольга крутилась, как белка в колесе. И все же к обеду не управилась.
- Оля-я! Есть хочется… - проныл вскоре Ватрухин.
- Видишь - не успеваю, - сердито ответила Ольга. - Поджарь пока картошки.
Федор покорно поплелся на кухню. Он очистил уже третью картофелину, когда шорох мелких шажков заставил его оторваться от этого малоприятного занятия. Перед ним стоял сынишка.
- Папа! - звонко сказал он. - Дай попить!
Ватрухин икнул и выронил наполовину очищенную картофелину. Он с суеверным ужасом смотрел на крохотного человека, не в силах вымолвить и слова.
- Да сколько ждать тебя! - нетерпеливо топнул ножкой сын. - Сам-то я не достану.
Ватрухин наощупь, не отрывая глаз от мальчугана, открыл кран и набрал стакан воды.
Карапуз с причмокиваньем напился.
- Спасибо! - сказал он отцу. - Ну, я пошел к себе.
И Андрюша потопал из кухни, твердо переставляя ножки в оранжевых ползунках. Ватрухин следовал за ним, как лунатик.
Мальчонка уцепился за край манежа и с кряхтеньем стал подтягиваться, пытаясь забраться вовнутрь.
- Помоги же! - сердито сказал он, обернув к отцу покрасневшее от усилий личико.
Ватрухин бережно подсадил сына и бросился к жене.
- Ольга, там … там… Андрюшка наш…
- Что там? Что с Андрюшкой? - побледнела Ольга, хватаясь за сердце. Она влетела в комнату, не чуя под собой ног. Андрюшка сидел в манеже и сосредоточенно ощупывал плюшевого медвежонка - того, что мычит, если его переворачивать.
- Мама, он же неживой? - спросил Андрюша. - Тогда почему кряхтит?
Ольга захватала ртом воздух и стала медленно оседать. Муж посадил ее на диван.
- Да ну что вы, в самом деле, - обиделся Андрюшка. Он снова с кряхтеньем выбрался из манежа и подошел к родителям. - Ну, заговорил. Ну, пошел. Что тут такого? Надоело мне сиднем сидеть и молчать.
Малец успокаивающее погладил по ноге сперва мать, потом отца.
- Господи! - плачущим голосом сказала Ольга. - С ума можно сойти.
- Феномен. Этот, как его, вундеркинд, - веско добавил Ватрухин.
Случившееся с их первенцем вначале ошеломило родителей, а потом окунуло в сладостную волну мечтаний. Любовно глядя на обследующего квартиру сынишку, Ольга спросила мужа:
- Ну, что будем делать?
- Покажем Андрюшку врачам - случай все-таки необычный, - убежденно сказал Федор. - Ну, а там, если все нормально - в школу устроим… С уклоном.
- Какой же у него уклон-то? - засомневалась Ольга. - Мы же ничего пока не знаем о его способностях.
- Узнаем, - отмахнулся Ватрухин. - Вот прямо сейчас. Может быть, он математик. Андрюша-а!
- Чего тебе, папа? - отозвался, вылезая из-под стола, сынишка.
- Скажи-ка, сына, сколько будет дважды два?
Сын снисходительно посмотрел на отца:
- Надо полагать - четыре.
- Вот! - обрадовался Ватрухин. - Это же готовый математик.
Ольга математики не любила еще со школы.
- А может быть, он музыкантом будет, - воспротивилась она. - Или певцом. Может быть, слух у него замечательный. Тогда - только в «музыкалку»!
Тут они заспорили. Перепирались долго, не замечая, что Андрюша внимательно следит за ними. Сообразительный мальчонка тут же уяснил для себя главное: родители явно собрались лишить его детства. Он нахмурил бровки и, чуток подумав, решительно объявил:
- Ничего у вас, дорогие мои, не выйдет.
- Это почему же? - в один голос спросили удивленные родители.
- А потому, - буркнул Андрюшка. - Я еще, между прочим, маленький. Совсем маленький.
Мальчуган сел на пол. Под ним тут же образовалась лужица.
- Уй, кака! - сообщил Андрюшка, тревожно округлив глазенки.
И с этой же минуты стал развиваться, как и все обычные дети
часть шестая
Мне хотелось надуть губы и сказать, что она не знает и сотой доли того, что мне пришлось пережить, но невероятная доброта её взгляда невольно обезоруживала, впервые я хотела слушать и верить.
И она понимала меня.
- ЛИШЬ ВЕРНЫЙ СЕРДЦЕМ ОДОЛЕЕТ ПУТЬ!
Дальше вспомнишь сама, когда придет время, а теперь нам пора прощаться, уже стучат копытами лошади на пыльных дорогах, я слышу приближение врага.
Найди источник зла и сокруши его.
И ПОМНИ МЫ САМИ ВЫБИРАЕМ СУДЬБУ, И ЗЁЗДЫ У ВСЕХ СЧАСТЛИЫЕ, Просто, некоторые не хотят в это верить, а ты постарайся.
Отступление. ФЕИ
ФЕЯ- при произнесении этого слова даже сейчас, когда все закончилось, во мне закипает гнев.
Но тогда я еще не знала, что мне принесет встреча, поэтому бездумно углубилась в лес, разыскивая по только мне известным приметам дорожки проложенные легкими шажками этих существ мира теней и сумрака.
В лесах издавна существовали заколдованные круги - кто в них попадал, был обречен вечно плясать в хороводе фей, до тех пор, пока силы не покидали его. Хотя с виду казалось, что человек, безмерно счастлив, выписывая сложнейшие пируэты, но если приглядеться повнимательнее, можно было заметить его страдающие, словно просящие о помощи, глаза.
Нельзя было верить его радостной улыбке - это была лишь гримаса боли и отчаяния, и, если все же человека спасали, вырвав из кадрильного круга, то он все равно оставался как бы полуспящим, не воспринимая голоса друзей и глядя только внутрь себя.
Он чах, отказывался от пищи и, под конец умирал, тихо и незаметно, словно засыпал после утомительной работы.
СНОВА С БРОДЯЧИМ ТЕАТРОМ.
Я прислушалась. Откуда-то издали манила к себе заунывная песня рассохшихся колес по проселочной дороге.
На облучке сидел зевающий гоблин, изредка толкая ногой в зад тролля впряженного в фургон.
Повозка тряслась, грозя рассыпаться на очередной кочке, тент хлопал на ветру, но мое появление в самом центре дороги немного разогнало их невеселые мысли.
- Живая!
Гоблин даже прослезился, обнимая меня и прижимая к своей груди. Дохнуло пылью от его плаща, и неожиданно я сама доверчиво положила руки ему на плечи, и не задумываясь о последствиях, чмокнула его в щечку, пытаясь попасть в место без бородавок.
Следующим был тролль, как самый близкостоящий. Бросив повозку, он высоко поднял меня и подбросил в воздух сильными руками.
Я немного ударилась головой о ветку дерева, но даже это ничуть не испортило моего прекрасного настроения.
Они окружили меня плотным кольцом, хватали за локти, пожимали руки, вертели в разные стороны, не веря своим глазам.
- Пьеса спасена.
Восклицал бакен.
- Дракон опять с нами!
А когда мы немного успокоились, я узнала главную новость. Актеры направлялись на фестиваль бродячих театров.
Водя грязным ногтем по сорванной где-то афише, мне по слогам прочитали объявление о том, что королева фей приглашает всех бездельников, музыкантов и поэтов, комедиантов и факиров на ежегодный слет.
Призы превзойдут все возможные ожидания. На этих словах, гоблин пихнул меня в бок:
- Все возможные ожидания - ты знаешь что это означает?
- Нет.
- Она исполнит по одному желанию каждого из победителей! Разве тебе не хочется вернуться домой?
- В темницу? Нет, не хочется! Меня там ждет участь изменницы - завтра исполнится ровно год, как я исчезла из супружеской спальни, и срок терпения моего мужа истекает.
А раз все теперь будет зависеть от него, значит, я уже совершенно пропала.
- А может, это и к лучшему.
Гоблин неожиданно обнял мою талию.
- Может, и наша встреча была предопределена судьбой?
Судьбой, что он понимает в судьбах…
Я, на всякий случай, отодвинулась вглубь повозки подальше от зеленолицего соблазнителя. Чтобы хоть немного сократить время пути, цепляясь за горстку воспоминаний, я вдруг сама предложила притихшей Прохладной Струйке Родниковой Воды - Дринь (новое имя), рассказать еще одну романтичную историю, и, не ожидая её согласия, начала.
ВАЛИНОР. ВОСПОМИНАНИЯ. ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Что можно считать первым поцелуем?
- Мимолетное касание губ в детстве;
- ритуальный поцелуй в школе;
- или тот самый поцелуй, что он подарил мне в Мордоре;
- или, все же, тот, что не страшась осуждения, произошел на балу.
Потом, вообще, поцелуев была целая куча, но какой из них по настоящему первый?
Может то что произошел по воле домашнего пудинга? А дело было так.
Как-то раз после урока стихосложения нам объявили, что учитель струнной музыки приболел, и вместо игры на арфе будет незапланированный урок обычаев и ритуалов, тема - приветственный поцелуй.
Нам велели разбиться на пары и, прослушав теорию, приступить к занятиям. Надо ли говорить, что я осталась в гордом одиночестве, при этом, нисколечки не огорчаясь, с шумом забросила книги в школьную сумку и уселась с довольным видом круглой двоечницы.
Учитель неодобрительно посмотрел на меня.
- Очень нехорошо, не определиться со своей судьбой к пятому классу, и куда только смотрят твои родители. Давай дневник.
Он раздраженно перелистал страницы, с трудом нашел свободное от замечаний место и втиснул свои пожелания между последним предупреждением о моих прогулах и замечанием строгого библиотекаря о просроченной на сто лет книге судеб.
Уменьшив свой, и без того бисерный, почерк и не забыв упомянуть о великих предках рода Вентрум, он высказал свое удивление столь беспечным отношением моих родителей к участи их высокоблагородной дочери.
- Если ты не научишься нашим обычаям.
Сурово выговорил он мне, на мгновение, оторвавшись от вдохновенного эссе, на тему роли эльфийки в семье.
- То тебя можно будет смело причислить к людям. Прекрати свои выкрутасы, умоляю во имя твоего великого деда Франгона.
Я с дедом не была знакома лично, поэтому все взывания к моим матримониальным чувствам пропустила мимо ушей.
Тогда, держа указку наперевес словно пику, бедный учитель ожесточенно двинулся к доске.
- Маргота (Маргот - также известный как Мелькор - первоначально могущественнейший из Айнур и олицетворение Тьмы) нет на эту эльфийку.
Буркнул он себе под нос и, наткнувшись на тоже одиноко сидящего аранена, вдруг расцвел, потому что и у нашего отличника, пары тоже не наблюдалось.
Сосредоточенно разглядывая деревья за окном, аранен явно скучал - королевский выбор судьбы был государственной тайной, и от данного урока его просто освободили.
- Конечно, я не настаиваю, но она просто не сдаст экзамена…
Издалека начал учитель, а аранен продолжил отстраненно разглядывать, как шевелятся листья на ветках меллорнов.
- Успеваемость нашего класса, к сожалению, не дотягивает до идеала… Я прошу ради чести группы… Это всего лишь ритуал, и ничего более…
Они помолчали. Потом подумали.
Потом прикинули возможные последствия. Испугались.
Еще раз подумали. Взвесили факты. Весь класс замер, ожидая окончания их немого спора.
И когда принц медленно кивнул, соглашаясь с доводами старшего, я, не выдержав, подскочила с места и громко заявила, что скорее поцелую косяк двери.
- И…
- Вот я и говорю - косяк двери.
Тут нас некстати зашел проверить куратор. В результате поцелуй вышел несколько смазанным, но зато синяк на лбу, четко очерченным - такой ровненький, с круглыми краями.
- И где поцелуй?
Дин - Струйка Влаги, (новое имя, придуманное мгновение назад) внезапно потеряла интерес к моему рассказу и разочарованно вздохнула.
- Действительно, где?
Я на мгновение остановилась.
- Поцелуй? Поцелуй был потом.
Весь вечер прикладывая мне к ушибу настойку из лепестков лилий, мамочка горько плакала, спрашивая богов, за какие прегрешения её предков, боги послали в этот мир непослушную дочь.
Отец, раздраженно размахивая моим дневником, добавлял более жесткие эпитеты, сомневаясь в моем праве находиться в столь изысканном обществе, как наша семья.
Мама слабо возражала, намекая на счастливые приметы моего рождения, но приметы моего папу интересовали мало:
- Или ты исправишь оценку по ритуалам и обычаям эльфов, или останешься без ужина весь год!!!
Папа знал, чем меня можно страшно напугать.
…В тот же вечер.
- Эльфи, к тебе пришли.
Только по одну этому припеву мамочки, я поняла, что сбылись самые худшие опасения. У двери стоял аранен, собственной персоной.
- Меня попросили подтянуть тебя по нескольким предметам.
Он, раскланявшись с моими родными, повелительно указал мне на стол.
- Садись, и пиши.
Пришлось сесть. Развернув длиннющий свиток, я призадумалась, как это просто у других получается - сочинить балладу.
Я даже не могла придумать название, а полистав словарь рифм, окончательно расстроилась.
Строгий репетитор стоял, отвернувшись к стене, и терпеливо ждал. Окунув перо в густые чернила, я вывела заглавную букву и задумалась, что писать дальше.
Время шло. Не выдержав долгой паузы, с тоненького острия пера скатилась огромная черная капля.
И на пергаменте расплылась потрясающе красивая клякса, он резко обернулся, услышав, как та упала на стол.
- Ой, вот здорово.
Я тут же пририсовала кляксе пару длинных ножек - вышла маленькая птичка.
А когда хотела изобразить клювик, то встретилась с гневным взглядом будущего супруга и похолодела от ужаса.
Промокашки у меня не было, поэтому наклонившись я быстро слизнула кляксу языком и нежно ему улыбнулась.
Молча отобрав у меня чистые листы, он за несколько минут накатал сорок стихов в сложной манере анн-теннат и бросил мне - учись.
Оперевшись подбородком на кулак, я, меж тем, мирно задремала.
Из кухни доносились запахи сладкого миндального пудинга, готовившегося сегодня на ужин, я даже представила себе, как орудуя блестящим ножом, папочка разрежет его рыхлое тело и оделит нас, всех своих детей, ровными, словно по эталону кусками.
Мама положит на край старинных тарелок тоненькие серебряные ложечки. Я даже почувствовала в мечтах нежнейшей вкус пудинга, перевела затуманенный взгляд на стол и очнулась.
Ужин был на грани срыва: до него оставалось менее минуты, а главное задание еще не было выполнено, надо было действовать быстро и решительно.
Без предупреждения и всяческих присказок, резко перегнувшись через стол, я крепко ухватила Лега за уши, быстро притянула к себе его лицо и поцеловала.
От неожиданности он дернулся, и вместо щеки мои губы попали ему в нос, который сразу окрасился стойкими, несмываемыми чернилами.
- Есть!
Не глядя взвизгнула я и бросилась к накрываемому столу.
. - Папочка, я выполнила домашнее задание!
Прижимая к лицу платок, аранен незаметно покинул наш дом.
На следующий день меня судили за государственную измену, обвиняя в том, что своими действиями я дискредитировала существующую власть.
Принимая во внимание юный возраст, мне определили наказание в виде домашнего ареста, но из школы, на всякий случай, исключили.
Принцу запретили ко мне приближаться на сотню шагов, поэтому, стоя на другом конце улицы, он издали грозил мне кулаком.
Что, впрочем, не мешало ему по ночам, цепляясь за резной наличник, забираться в мое окно, и до утра молчать, сидя отвернувшись к стене, всем своим видом показывая, что он меня презирает.
Он даже письма мне присылал в виде чистых листочков, не желая со мной разговаривать, и чем больше злился, тем длиннее были его послания, мама каждый раз во время уборки недоуменно выбрасывала полную корзину его недомолвок.
- Странные вы, эльфы…
Ундина (я уже запуталась в её именах) высунула узкую ладошку под начинающийся дождик.
- Осень близко, надо поторопиться в царство фей, там всегда весна. Ты,…
Громко крикнула она на тролля.
- Перебирай копытами порезвее.
СКОРОМОНЫ…
Спустя несколько минут мы обе, увязая в дорожной грязи, на пару тащили нашу телегу дальше. Дорога петляла, словно пьяная, заворачивалась резкими изгибами.
С трудом втащив повозку на небольшой холмик, я остановилась. Здесь, на открытом месте, солнце уже не закрываемое витражами листьев берез и осин, обняло нас своими прощальными теплыми объятиями.
Ундина разглядывала вывоженные в грязи ноги.
Бакен спал, тролль сопел, гоблин потихоньку подглядывал за нами.
Вдруг, ощущение опасности заставило меня вздрогнуть и оглянуться.
Я медленно повела глазами, стремясь найти источник беспокойства, остановивший меня на полушаге.
Динка - Льющаяся Вода, или Струйка Влаги (нет, не помню!), наконец оторвавшись от созерцания собственных ног, вопросительно посмотрела на меня.
- Ты чего? Пошли, дальше.
Но чувство смертельной опасности сковало мышцы. Краем глаза я уловила смутное движение, какой-то стремительный полет.
- Скоромоны. Все на землю.
И они мне сразу поверили, скатились с повозки и растянулись в придорожной грязи. Динка, та даже лопухом голову прикрыла.
СКОРОМОНЫ - учитель приносил их уже после начала урока, в огромном стеклянным сосуде, медленно и торжественно.
Его неизменно сопровождали два ассистента, чтобы даже в просторном коридоре случайно не столкнуться со встречными эльфами. Руки учителя были дополнительно замотаны в несколько слоев грубого толстого полотна, словно эти слабые полузасохшие стебли могли обжечь кожу страшными незаживающими ранами.
Цветы эти были добыты уже давно, несколько тысяч лет назад, но даже сейчас они таили в себе немалую опасность.
Эльф-травник очень осторожно клал их на стол, предварительно отведя учеников на безопасное расстояние.
Едва трепещущие венчики, словно дивные птички, раскрывали свои желтенькие с крапинками горлышки, но вместо сладкого пения в их глубине таилось нечто иное.
Там были семена.
Поставив перед нами щит, позаимствованный из лабораторных запасов и скрепленный для надежности металлическими полосами, учитель длинной указкой слегка касался полуспящих стеблей, и в то же мгновение из нежных цветов, вырывались сверкающие острия ядовитых семян.
Они с яростью впивались в древний мустагримский щит, и янтарная жидкость текла по его поверхности, разъедая грубые доски.
Даже на расстоянии сотни шагов было слышно, как плавилась под обжигающей жидкостью поверхность щита.
Осторожно отделив одно из семян, учитель показывал нам, что оно снабжено острейшими наконечниками, числом более трех, и в полете может поражать цель любой стороной.
Снова заключив растения в непроницаемые оковы, учитель подробно объяснял, как, впиваясь в тело жертвы, семечко молниеносно впрыскивает под кожу яд.
- Но главное коварство скоромонов.
Я слышала голос все отчетливее.
- Заключается в том, что яд обладает еще и наркотическим действием. Жертва не чувствует боли, она продолжает все так же идти или бежать, и лишь небольшая слабость говорит о том, что сок действует.
А теперь достаньте тетради и запишите сто раз:
- «Я никогда не приближусь к скоромонам ближе, чем на сто шагов.»
- Эльфи, ты опять потеряла перо? И немедленно положи назад семечко - его острие плохая замена лебединому перу.
Скоромоны. Прав был травник - эльф чувствует их за сто шагов, на расстоянии выстрела.
- Ну что.
Гоблину первому надоело валятся в грязи.
- Что дальше?
- Разбойники? Сборщики подорожной дани? Конкуренты?
Бакен, замирая от страха, перечислял самых страшных для нас существ.
- Цветы!!!
Необдуманно прошептала я.
И через минуту осталась в одиночестве - друзья, не веря такой опасности, беспечно двинулись вперед.
- Стойте!
Бежала я за повозкой.
- Там смерть, там нас всех перебьют!
- Вон на той приятной поляночке?
Смеялся беспечный гоблин.
- Ну если ты предпочитаешь раскисшую глину, то можешь располагаться на ночлег здесь, на дороге, а мы простые актеры, нам будет приятнее полежать на травке.
Дорога оборвалась - словно неведомый художник, проведя часть широкой желто-рыжей полосы, внезапно отложил кисть и отвернулся от неоконченной картины.
- Здесь конец всем дорогам.
Забежав вперед, я упрямо села прямо посередине дороги, умоляюще глядя на друзей, но они обогнули меня, и свист, тихий, едва различимый, тонкий как серебряная струна арфы, взрезал воздух.
- Оп…
Удивился тролль,
- Энто что же такое?
Сразу несколько семян застряли в холщевой крыше повозки. Тролль осторожно принюхался и, вдруг, развернувшись побежал прочь, смешно переваливаясь на своих кривых ногах.
Это, наконец-то, убедило всех остальных, и они, бросив вещи, тоже бегом вернулись на край луга.
Я наклонилась пониже, стараясь понять, сколько корней скоромонов спит в земле, где они локализуются, и нет ли запасного пути.
Втягивая ноздрями дурманящий аромат, я ощутила их присутствие…
- Ну вот, ты опять врешь - эльф не может носом правильно оценить численность этих цветов, у них слишком тяжелый аромат.
- И все же это так…
Если брать влево, то там всего несколько растений, видимо, скоромоны пока захватили только правый край поляны, и если завернуться в несколько складок нашего занавеса, то…
- Вы пойдете к ним.
Я твердо показала рукой на едва видневшиеся на горизонте верхушки деревьев…
- Как только достигнете леса, громко крикните мне. Я услышу.
А сейчас живо надевайте на себя все, что есть из одежды, здесь главное не красота, а толстота одеяний.
Идти будете по три шага, не больше. Затем остановка, досчитаете до десяти и опять три шага, и снова стоять.
Пусть считает Телле-кошмарик, у него, все-таки, степень бакалавра.
Я взглянула на заходящее солнце - оставалось совсем мало времени, и, отбросив слова прощания, вытолкала друзей на почти безопасный путь.
- Три шага.
Прикрывшись повозкой, они медленно потащились в сторону леса.
- Эй вы, цветочки. Поймайте меня!!!
Заткнув длинный подол платья за пояс, чтобы он не сковывал движений, я резко поднялась и бросилась в противоположную от ребят сторону.
Они медленно, не привлекая внимания, ползли по лугу.
- «Молодцы, какие они молодцы,»
Подумала я о них с нежностью. Но, увы, чувства пришлось отложить на потом - сразу с десяток острых семян просвистело в опасной близости от моего уха.
- Догоняйте.
Взвизгнула я и продолжила сумасшедший бег отвлекая скоромоны на себя. Только у эльфа есть шанс, выйти из этой борьбы победителем, в силу изворотливости и ловкости.
Промахи следовали один за другим - цветы, развернув головки, обсыпали меня ядовитыми семенами.
Они смертельным ливнем летели со всех сторон. То наклоняясь, то распрямляясь, перескакивая через преграды, я бежала вперед, отвлекая убийц от друзей, и не чувствовала усталости.
Только за пределами поляны, упав на прохладный мох под еловым пологом, я поняла как мне было страшно и как я устала.
Задрожали руки, по телу прошла судорога, я закрыла ладонями рот, чтобы не закричать от боли в сведенных мышцах, и прислушалась - было тихо, странно тихо…
-«Они не перешли поле, они еще там!»
В последних лучах почти закатившегося светила я разглядела темные точки. Друзья почти достигли спасительного леса, им оставалось еще несколько шагов, но скоромоны уже повернули жадные венчики в сторону актеров. И ждали, ждали движения.
- Я еще здесь!
Бросив неподвижных жертв, цветы, как по команде, плюнули семенами в мою сторону, и я молниеносно упала, зарывшись лицом в мох, а когда подняла голову наша повозка уже стояла за надежной защитой из толстых стволов.
- Эльфа!
Орал мне гоблин
- Мы перешли. Присоединяйся.
Что я и сделала.
Осмотрев одежду и осторожно отлепив от подола несколько застрявших там семян, я аккуратно бросила их в пламя костра и прилегла в его тепле.
Этот сегодняшний спор со смертью здорово меня вымотал, хотелось долго, очень долго лежать неподвижно, и спать тоже очень хотелось.
Привалившись к колесу, я устало смотрела как потрескивает в огне хворост, но что-то немного мешало моей ноге…
Так и есть, чуть повыше щиколотки торчал ядовитый шип семени скоромона, и небольшая краснота вкруг него говорила о том, что яд уже начал действовать.
Волна безразличия накрыла меня.
Гоблин заподозрил что-то неладное, забеспокоился, крепко взял меня за плечи и сильно встряхнул. Моя неимоверно тяжелая голова неловко откинулась назад, и тьма заволокла глаза.
ВАЛИНОР
- Странно.
На минуту отложив исписанный лист, я задумчиво возвела глаза к потолку.
- Что они опасны помню, но как яд действует на эльфов, увы, не знаю.
- Проблема, в отсутствии памяти?
Муж на третий день, наконец-то, подал голос из угла.
- Ты и не должна этого знать - тебя выгнали со второй половины урока.
Он немного помолчал, а затем шепотом продолжил.
- И мы до звонка целовались в кладовке эльфа-уборщика. Кстати, я тоже не знаю этого урока, а они, действительно, как-то воздействуют?
И я опять опустила перо в густые чернила.
БОЛЕЗНЬ И ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Тонким дискантом пищит разболтанное колесо, подпрыгнув на кочке телега толкнула мою сонную голову, и, стукнувшись затылком об какой-то острый край, я открыла глаза.
Солнечный свет, едва просачивался сквозь полотно тента. Дзин-Дин (ундина, для краткости) дремала, подперев рукой щеку, больше никого видно не было.
Облизнув пересохшие губы, я сделала попытку шевельнуться.
Накрытая плюшевым занавесом, словно глубоко засыпанная песком, я с трудом поднесла к глазам руки - медленно, тяжело.
Синяя, вся в струпьях кожа…
-«Это чужие руки!»
Сразу пришла на помощь спасительная мысль, но опровергая ее, пальцы шевельнулись в такт желанию.
Боясь притронутся к щеками и обнаружить учиненное ядом безобразие, я только тихо и жалобно застонала. Кто-то осторожно пригладил мне волосы.
- Ну, все не так плохо. Только не гляди на себя сразу, а так постепенно, в полглаза, и потом, твоя белая кожа вечно обгорала на солнце…
Во всем можно найти хорошую сторону.
И действительно, утратив эльфийский облик, я теперь стала более походить на болотную тварь, вылезшую из тины, немного задумчивую и печальную.
И подумала:
-«Теперь никто мне не скажет: «Ай- ай, как не стыдно! Ты же принадлежишь к такому знаменитому роду».
Теперь мне позволено все, и кто знает, может именно сейчас я, наконец, сбросила маску, что почти приросла ко мне в Валиноре, и впервые увидела, как была незримо уродлива.
Уловив пристальный взгляд гоблина, вздрогнула, вот уже не раз и не два, я ловила на себе этот испытующий, словно чего-то ждущий взор.
Исподволь он подводил меня к только ему известной цели. Меж тем ундина утешая, подсказала.
- Ты теперь и без грима сможешь сыграть дракона.
Утешила, надо понимать…
Дорога пошла под уклон. Нарыв на заброшенном поле недозрелой брюквы, мы честно разделили корнеплоды, и грызли их немного горьковатые бока, а на зубах еще долго скрипел песок.
Телле-кошмарик, налегая на потертое дышло, послушно тянул повозку в розовеющий румянцем рассвет, навстречу новым испытаниям.
МЕНЯ СНОВА ПРЕДАЛИ
…Эльфийская речь поначалу повергла меня в ужас, но, одновременно, и горячая волна радости окатила зардевшиеся щеки.
И сжав зубы, чтобы не подавиться воплем счастья, я уже готова была выпрыгнуть из телеги, и даже поставила на приступочку ножку, но её вид остановил меня.
Из-под истрепанного подола виднелась грязная лапа чудовища. Застыв в сомнениях, я осторожно выглянула в одну из прорех тента - неподалеку стояла маленькая группа эльфов и тихонько переговаривалась.
Я даже различила интонации и непередаваемые оттенки наречия синдар, голоса родных братьев…
Но я только поглубже спряталась, покрепче сжала руки в молитвенном жесте и застыла в ожидании. Их говор внезапно прекратился, послышались восклицания.
Не выдержав мук любопытства, я опять тайком выглянула наружу. Со стороны леса к эльфам бежала тоненькая изящная фигурка.
С громким смехом она бросилась в объятия одного из эльфов, покрывая поцелуями его лицо. Их окружили, смеясь и громко поздравляя.
- Выходит, они искали не меня?
И отвечая на этот вопрос, незнакомка повернулась ко мне лицом.
Я вздрогнула. Там на полянке, всего в тридцати шагах от меня, мой любимый муж, обнимался… со мной.
Нет, не с жалким существом, что сейчас сидело в телеге среди тряпок, нет, с Валинорской аранелью, блистающей молодостью и свежестью юности.
- «Все-таки, мы красивая пара.
Глупая мысль, не к месту пришла мне в голову.
- И зря говорили другие эльфы, будто мы, Вентрумы, - выскочки. Нет, они совсем не правы. Пожалуй, мы даже достойны стать эльфийскими королями.
Горячая кровь, огненным молотом била мне по сердцу.
-«Я должна пресечь эту ложь, выйти, сказать. И опозорить свой род, поставить в неловкое положение братьев, выслушать насмешки мужа, затем принять его сочувствие, смириться с его холодностью и безразличием.
А что скажет Ар-Трандуил, увидев меня?
Он и так сильно переживал когда я шлепнулась в грязную лужу»
Тихий голос нашептывал правильные мысли.
И я отвернулась.
Меж тем, та, вторая я, смеясь рассказывала спасителям о своих приключениях, походя вспоминая забавные случаи из прошлого, чем окончательно рассеивала сомнения в своей достоверности.
Дзин-Дин Капелька Росы, которая так легко могла принять любой облик, нашла мое счастье.
Я сама долгими вечерами выболтала ей все о перипетиях своей жизни.
- Ты не могла бы подвинуться?
Вот так, в момент наивысшей скорби, гоблину опять зачем-то понадобились штаны, и он молча рванул из-под меня первые попавшиеся.
- Эльфы, между прочим, уезжают.
Стараясь сделать безразличный тон, он, все же, украдкой вздохнул.
- Ты ничего не хочешь им сказать?
Я молча взяла лук, в колчане оставалось только три стрелы. Подержала, перебирая в пальцах их стройные гладко отшлифованные тела.
Посмотрела на спины уходящих. Рука Лега нежно обнимала мою (ну, почти мою) талию, и он так предупредительно ее поддерживал, что я опустила оружие.
- Ладно.
Гоблин со злостью взялся за вожжи и прикрикнув на тролля.
- Поворачивай.
Кошмарик надел хомут, и колеса запели немудреные скрипящие куплеты.
На обочине дороги вскоре начали попадаться крупные фиолетовые фиалки. Сначала по одиночке, затем дружными семейками, голубые елки в вечерних сумерках отливали густо чернильным оттенком, зимородок, сверкнув грудкой, уселся на ветку и без боязни уставился на меня.
Вдруг тролль споткнулся, выронил из неуклюжих лап оглобли и смешно запрыгал на месте.
От резкого толчка я врезалась лицом в жесткий передок, но ничуть не расстроилась: когда у тебя кожа испещрена уродливыми морщинами, шрамы даже украшают.
Но мысль лишиться главного двигателя нашего театра, однако, заставила меня, после серии воплей и ругательств, поинтересоваться и его состоянием.
Он показал мне разрезанную ступню, которая уже покрылась темной капающей кровью. Зачаровано глядя как багровые капли падают на песок, я враз застыла в алчущем ступоре - жажда, желание, неуемное стремление напиться и вновь почувствовать себя счастливой, забыть, разбить вдребезги все невзгоды.
Раздираемая множеством желаний, я сжав в кулаки руки, едва остановилась.
Прежние привязанности всколыхнули то, что я пыталась забыть.
И чем старательнее я напяливала на себя личину прекрасной принцессы, тем отвратительнее и безумнее становились мои устремления, но когда вокруг были эльфы, мне было проще справляться со своей темной сущностью, гораздо проще, а сейчас…
Я НАЧИНАЮ ПРЕВРАЩАТЬСЯ В ЧУДОВИЩЕ
- Давай помогу.
Бочком сползя с повозки, я незаметно облизнулась, и, стараясь скрыть свою радость, наклонилась над раной.
- Элфа. А ты уверенна, что именно так надо?
Сомневающийся гоблин, присел рядом на корточки, когда я уже была готова вонзить зубы в кровавую мякоть.
- Оттащи меня, пожалуйста.
Слабо попросила я.
- Подальше за повозку.
Оставшись одна, я несколько раз с силой ударилась лбом о край телеги.
- Опомнись!!!
Рассеченная бровь тотчас заныла и немного отвлекла, по телу прошла дрожь.
- «Кровь!!! Я так давно не пробовала крови, только капельку, никто и не узнает.»
ЛИШЬ ЧИСТЫЙ СЕРДЦЕМ ОДОЛЕЕТ ПУТЬ.
- Вот, я тут…
И, не зная как продолжить, протянула троллю пучок трав.
- Эти листья остановят кровь, а эти зарубцуют разрез… Да нет, не так.
Вздохнув, покорно положила в рот стебли кровохлебки и, морщась от её кислого привкуса, энергично заработала челюстями.
Всхлипывая, тролль уставился на меня, его глаза с непонятным беспокойством неотрывно следили за моим лицом.
- Не бойся, если немного пощиплет.
Опустившись на колени, я приложила измельченную лекарственную массу к ноге, и завернула её в широкий лист,
- Пару дней поболит и пройдет, а пока полный покой.
Тот только кивал.
- Двигаемся дальше?
- Никогда не думал, что буду ездовым гоблином, этот Кошмарик весит как медведь.
Увы, но мы все еще были очень далеко от цели.
Лиловый кузнечик, усевшись на тонкий стебелек сизой овсяницы, проводил нас взглядом.
- Остановись, Эльфи.
Выпевала его скрипочка. Гибкими стеблями опутывал ноги полевой вьюнок, словно стремясь остановить меня зелеными объятьями.
Отполированное годами тягловое ярмо давило на плечи, но с каждым шагом я становилась ближе к источнику своих несчастий, и теперь, не замечая усталости, упрямо ставила кривые ноги на песок дороги.
Кошмарик, столько дней возивший повозку, теперь наслаждался покоем и почти все время спал.
Гоблин молчал. Я тоже.
Улыбайся. Покажи всем, что у тебя тоже есть зубы!
-Моя шея -лебединая.
-Вовсе нет - она змеиная.
-У змеи нет вовсе шеи:
голова и дальше - тело.
-Шея это адаптация,
тела с четкою фиксацией.
-Эт тебе нужна прострация,
чтобы вникнуть в ситуацию,
оцени природу змей,
тело есть иль нет - всё шея.
И вот… в целях речевой ЭКОНОМИИ… при помощи ТРЁХ … рабочих ПАЛЬЦЕВ… ты доступно объясняешь ЕМУ… что ты для НЕГО … …несбыточная МЕЧТА
Двое они,
Налагают контрибуцию,
Брызгая слюной,
В рожи экстремистов!
Они против всех,
Строят революцию!!!
Трахая шлюх, презирая онанистов!!!
Молотова коктейль
Мешая с водкой,
Давятся блевотиной
Мирового капитализма.
Нет тоталитарности!!!
Бей шаг чётко,
В рядах накуренного травой пацифизма.
Сталин да Берия,
Мерзкие рожи!!!
Вырезали общества цвет малочисленный.
Культы развенчаны,
Сдираем кожу!!!
Смотрим на мясо, свежеочищенное.
Коммунизм, демократия -
Сказочка идиотам!!!
Взяли обрез,
Вышли на улицу!!!
Мы не рабы!!!
Мы люди и боги!!!
Мы курим гашиш, пока он куриться!!!
- Иди за мной … Я покажу тебе мир полный чудес и тайн.
- Мы к холодильнику?
- Да!
- Да у нас даже алкоголики знакомы с логическим правилом двойного отрицания!
- ?!
- «Не вижу повода не выпить»
часть пятая
- Ты заметила, стражи нет.
Бакену тоже было немного не по себе. Его подкованные сапожищи гулко стучали по каменистой мостовой. Держа в вытянутой руке заранее подготовленные разрешения на кривлянье и пение песен, он не знал, кому их вручить.
Выходит, мы зря два дня готовились к встрече: рисовали документы, чистили одежду, закатывали меня в занавес, потому что здесь эльфов не признавали за одушевленных существ, и убить меня мог каждый, не особо печалясь об угрызениях совести.
- Да выпустите же меня.
Болтаясь на плече тролля, подала я голос из плюшевого плена. Тот с явным облегчением сразу же сбросил ношу на землю.
- Знал бы такое дело, нипочем бы не потащил её, эти эльфы весят как люди.
- Много ты носил людей?
- Было дело.
Тролль загадочно улыбнулся.
- Что стоишь, давай вперед, ежели что - ты у нас все равно на вторых ролях.
Никто и не думал нас встречать. Перейдя по мосту высохший ров, что делало город еще более беззащитным, мы оказались на пустой площади, жители, затворившись в домах, беззаботно спали.
Проулки, освещаемые только лунным светом, мирно дремали - их не тревожил стук колотушек ночных сторожей.
Спали даже собаки, привалившись к покосившимся заборам.
Петухи, засунув головы под крыло, неподвижно застыли на заборах.
Прошатавшись битый час в потемках, мы тоже сдались этому умиротворенному покою: найдя более-менее вертикально стоящую стену, сбросили к её подножию свой багаж, и сели. Я потерла, сбитую в кровь, ногу.
- Может, у них вообще нет трактиров?
Отсутствие данного заведения, на подмостках коего мы хотели дать представление, грозило провалом спектакля.
- Трактиры есть всегда!
Гоблин оглянулся.
- Но заметьте, здесь нет кошек.
И словно в ответ на его слова по стене мелькнула хвостатая тень и мгновенно скрылась в темной подворотне.
Пшикнув, погас фитилек в фонаре бакена, и все погрузилось в ночную мглу.
- Актеры, значит.
Позевывая бормотал поздним утром наконец-то проснувшийся стражник.
- А энтот тоже?
В последний момент мне на голову напялили деревянную башку дракона
- Лентяи и лоботрясы, значит… Сейчас доложу о вас местному королю.
- Королю?
Поперхнулась я.
- В Аталлесе нет короля.
- Ишь какие мы умные, а вот и есть, вчера один согласился.
Здесь он тихо хихикнул.
- До первого появления Людоеда.
Из просторной избы к нам навстречу выскочил веселый немного загорелый человек. Радостно обежав вокруг нас, он весело спросил о репертуаре и сразу предложил разместиться во дворце, в соседних с ним покоях - весь королевский «дворец» состоял из двух комнат.
- Располагайтесь.
Он подхватил на руки двух маленьких детишек, что крутились тут же на полу,
- Места хватит всем.
- Глядите, здесь даже кровати есть.
С ходу запрыгнув на укрытый шкурами топчан, со смехом закричала Динка. Только сегодня она уже именовалась Дин-дин Капелька Дождя.
Кстати, я уже начала привыкать к её непостоянству: вчера длинные черные косы, сегодня - короткие, торчащие в разные стороны седые прядки; то худая, то полненькая.
Первое время я каждый спрашивала, она это или нет, попаданий было почти столько же, сколько и промахов.
Эта игра доставляла ундине огромное удовольствие. Но сегодня она была под стать бурному ливню и выражала чувства коротко и громко.
- Жестковаты, конечно, но от отдыха на земле у меня уже бока сыпью покрылись.
- Замков нет, странно.
Бакен осторожно поковырял ногтем дверь.
- И ручки кто-то открутил, видать, совсем туго приходится местному королю, раз в доме нет дверных ручек.
За окном слышался шум подъезжающих телег, груженых чем-то тяжелым - обода их колес скрипели и гнулись.
Неразговорчивый крестьянин молча выпряг первую лошадь и, не оглядываясь, ушел, за ним потянулись и другие, король делал какие-то отметки на клочке бумаги и все время испуганно оглядывался.
- Кажется, он чего-то боится.
Я, знакомая с поведением особ королевской крови, сразу раскусила его обман.
- Как будто, он кого-то ждет…
Но мои сомнения потонули в суете подготовки представления: надо было приколотить занавес, сшить разорванную мантию, и головы дракона тоже требовали существенной доработки.
Стремясь к большей реалистичности, бакен где-то раздобыл (подозреваю, тайком позаимствовал в соседней лавке) бутыль мутного, противно воняющего, огневина, и весь вечер выдувал огонь, чем приводил в восторженное исступление всех собравшихся на даровое представление жителей.
- Это просто.
Он упорно совал мне в руку, стакан отвратительной жидкости.
- Огнедышащий дракон - именно этого не хватает нам для повышения сборов. Попробуй.
Вкус жидкости был еще отвратительней, чем запах, в горле сразу запершило, и кое-как удерживая маленький глоточек на языке, я уже хотела, следуя примеру режиссера, произвести залп пламени, как выяснилось, что факел потух.
В подступивших сумерках мы начали искать огниво, а найдя его, потеряли факел. Наконец, тот нашелся под одной из лавок, куда он благополучно скатился в поднявшейся суматохе.
- Выдохни посильнее, И желательно в воздух, а не на наши ноги.
Я закрыла глаза и…
- Король сбежал.
В дверь вихрем влетела Динка то есть Дин-дзин Капелька Росы, нет, Дождя. Впрочем, неважно.
- Куда!?!
Проникнувшись её тревогой, остальные побросав все дела, подбежали к ундине и в свете все того же факела прочли маленькую записку:
-«Я ни в чем не виноват, только, помирать неохота. У меня семья, и все такое… Царствуйте, кто хочет, а я ухожу.»
- Конец представлению.
Бакен удрученно ударил себя по бокам.
- Все, кранты, сматываемся.
Гоблин на всякий случай понюхал пергамент.
- Вроде как, дымом пахнет.
В комнате наступило долгое молчание - мы вдруг ощутили себя незаслуженно преданными.
- Может, он решил пошутить?
Гоблин лишь покачал головой.
- Он всю одежду забрал. Я еще утром проверил.
- Все ясно.
Бакен со злостью рванул, только полчаса назад с таким трудом прикрепленный занавес.
- Аншлага не будет - чего стоите? Бежим, убираемся, смываемся, рвем когти, пока не поздно. Эльфи, чего стоишь? Хватай занавес.
Цепляясь за последние проблески эльфийской невозмутимости я прошептала:
- Ребята, я, кажется, проглотила огневин.
Но никто уже не слушал, все лихорадочно собирали, с такой любовью разложенные по полкам, вещи, вязали узлы, а в перерывах, для разрядки, орали на меня, потому как я была не в состоянии им хоть чем-то помочь и все время пыталась заснуть где-нибудь в уголке.
- Нет уж, постойте.
Стража поймала нас уже в воротах.
- Во дворце жили, на царских коврах спали, извольте и долг заплатить!
Дрожащими руками бакен развязал желтую тряпицу, в которой хранился наш неприкосновенный запас - откладываемые с каждого представления гроши на покупку ослика.
Тролль уже начинал понимать, что мы его беззастенчиво используем сразу на двух работах, и вопрос транспорта вот-вот должен был разрешиться не в нашу пользу.
Это только пока Телле-кошмарик таскал на себе нашу единственную повозку безропотно, а мы всей компанией путешествовали, подбирая ноги от летящей из-под колес грязи.
- Возьмите!
Стражники переглянулись, мизерность взятки, их оскорбила, и, налегая на длинные древки копий, они загнали нас обратно в сарай, то есть, дворец.
- А что
философски заметил гоблин.
- Почему бы нам не справиться с Людоедом.
- Он, как я понимаю, один, а нас.
Он огляделся и попробовал нас сосчитать, но не сумел и добавил
- …гораздо больше.
Он вооружился деревянным клинком, дважды взмахнул им, попал себе по коленке, и запрыгал на одной ножке.
- Больно-о-о!
Телле-кошмарик выломал откуда-то бревно и с грохотом несколько раз ударил им по двери. Увы, запоры держали крепко.
И тут четкая мысль замаячила в моих мозгах, основательно приправленных огневином.
- Ребята, милые, да я же темный властелин - я же спец по войнам, набегам, осадам. Я уже совсем забыла об этом.
Они только переглянулись и понимающе подмигнули друг другу - с огневина и не такое привидится.
- Да нет, подождите, я не вру. Так, надо быстро укрепить линию обороны, проверить все имеющееся оружие, запастись боеприпасами.
Вы начинайте, а я пока речь подготовлю, для воодушевления.
Странно, но мои приказы, действительно, начали выполняться. Притащив лавки, мы забаррикадировали двери и окна, вооружившись палками, заняли ровную линию обороны.
Дизинка Капелька Воды (новое имя ундины со вчерашнего вечера) притащила из печи забытый котелок вареной картошки.
- Воины.
Проникновенно, начала я.
- Сегодня мы должны выстоять, и неважно сколько их будет, главное, что мы…
-Нет, так не пойдет.
Бакен, вдруг начал сеять панику
- Ну, кто мы? А он? А мы?
Гоблин тоже опустил деревянный меч.
- Он прав, мы жалкие неудачники, разыгрывающие из себя героев. Что толку в бесплодных мечтаниях, деревяшка никогда не станет булатным клинком, а гоблин - рыцарем. Глупости все это.
- Всем отбой.
Вздохнула я.
- Ладно, сама справлюсь.
Той ночью, разобрав крышу, я вылезла наверх. Людоед должен был показаться со стороны леса.
По преданиям, его род жил здесь издревле, наводя ужас на крестьян и принимая каждый год кровавую дань, он честно не тревожил покой жителей, до следующего года.
Заблудившимся в лесу грибникам даже дорогу подсказывал.
Но когда приближалась роковая дата, вся округа словно вымирала - люди откочевывали куда подальше, прихватив свой нехитрый скарб, угоняли скот, запирали немногочисленные мастерские и лавки.
За все эти годы в Аталлесе не нашлось храбреца, который бы дал отпор людоеду и заставил его навсегда забыть о позорной дани.
В сочиненных жителями балладах, он представал неким исполином с руками, словно клещи кузнеца, и длинной, до земли, бородой, по которой, обязательно, стекала кровь жертв.
Его именем матери пугали детей с колыбели. Уже за несколько дней до появления людоеда со всех деревень свозили в столицу припасы и пригоняли скот, нижайше прося безжалостного злодея удовольствоваться этими дарами.
Так все и текло из года в год, но за день до нашего прибытия во дворец прибежал какой-то босоногий мальчишка, вручил стражнику письмо и передал на словах, что это очень важное послание для короля.
В письме говорилось, что на этот раз жители не отделаются только продуктами, что людоед требует в жертву самую прекрасную девушку и на меньшее не согласен.
- «Желательно, королевских кровей»
Было приписано внизу, другим почерком.
- «А раз мы живем во дворце, значит, одной из нас и придется стать жертвой,»
К такому вот выводу я пришла, обдумала ситуацию, пересчитала стрелы и, дождавшись пока стихнут причитания бакена, полезла на крышу.
Ночь, была дождливой: с неба тянулись тонкие струйки холодной воды; барабаня по стенам, они растекались лужами вдоль заборов и домов, сливаясь в ручейки бежали по дороге и скрывались в темных зарослях оврагов.
Накрывшись снопом соломы, я оглядела предполагаемое место преступления.
Конечно, не честно стрелять во врага из засады, но я же эльфийка, и меня подобные проблемы не должны расстраивать, тем более, что ундина уже перетянула на свою сторону всех актеров, и выбор жертвы был более чем очевиден.
Напрягая глаза, я искала малейшее движение, вслушивалась в шорохи, но, как назло, неподалеку праздновали свадьбу, и все мои потуги ничего не давали.
То, что Людоед должен был придти сегодня ночью, сомнений не вызывало - дата была четко указана в письме, которое вместе с вещами успел спереть гоблин перед побегом короля.
Труба, давно нетопленной печи, холодила мне спину, застоявшийся лук немного подрагивал на коленях, и я изредка поглаживала его словно котенка.
На другой стороне улицы хохотали подвыпившие гости, визжали деревянные свирели, бухал огромный котел, заделавшийся на этот вечер барабаном. Жизнь продолжалась.
Но вот я, наконец, разглядела как, прячась за деревьями, мелькнула крупная фигура.
Стремясь незамеченным перебраться через улочку, злодей скорым шагом направился прямо к моему укрытию.
Разбрызгивая грязь, он так торопился получить жертву, что не глядел ни по сторонам, ни под ноги: дважды поскользнулся, громко чертыхнувшись вляпался в лужу, его борода развевалась как рыжее знамя. Вот он вошел в зону досягаемости моих стрел - теперь маскировка была ни к чему: я сбросила с плеч мокрую солому, выпрямилась и натянула лук.
ЖЕНИХА УБИЛИ!!!
Это было последнее, что я расслышала, перед тем как упала в обморок и скатилась с высокой крыши прямо под ноги, сбежавшихся на шум людей.
К утру кандидатуру жертвы выбрали единогласно - дело было за малым, выставить меня за ворота, навстречу приближающемуся Людоеду.
Посовещавшись немного, жители Аталесса с третьей попытки связали меня, на руках вынесли за ворота и сгрузили на ровную площадку из бревен.
Утренняя роса прохладными капельками оседала на порванные рукава, из последних сил я обреченно подергала толстые веревки, надежно крепившие мои руки к столбам старой коновязи.
Из проломов стены неслись последние напутствия и слова сочувствия, впрочем, не слишком настойчивые - все втихомолку радовались, чтовпереди у города еще один спокойный год, и что продовольствие можно разобрать по домам.
Единственное, на что я надеялась (нет не на принца на белом коне, с этим типом лучше было сейчас не встречаться), что людоеды эльфов не едят.
Мне была неприятна сама мысль, о том, что мои такие красивые ножки будут кем-то обглоданы.
Припомнив, свои гастрономические пристрастия, дала клятву - отныне я вегетарианка.
И только я твердо уверовала в собственное совершенство, как из-за ближайшего куста вылез какой-то грязный мужик в набедренной повязке из шкуры енота и кривым ножом на поясе.
Наверное, у него где-то есть семья… Я сочувственно разглядывала его в упор - сейчас начнет меня спасать и пропадет. За компанию.
Стараясь смягчить свой голос, я потихоньку зашипела:
- Уходи, пожалуйста, я жду здесь встречи с одним неприятным типом…
Тот тяжело вздохнул, и ответил:
- Ты, что ли, ежегодная жертва. Тоща, что-то.
Я оскорбилась за свою фигуру.
- Не корову выбираешь.
Тот горько вздохнул,
- Уж лучше бы корову, Мириель была бы довольна, а так, хоть домой не возвращайся. Ну, и что я с тобой, делать буду?
- А есть варианты?
Он разрезал ножом веревку и повел меня по тропинке в лес. Первое время мы шли молча, искоса поглядывая друг на друга, но молчание с каждой лигой становилось все более невыносимо.
- Ты не бойся, она у меня отходчивая.
Вдруг сказал Людоед.
- Покричит, повоюет, а там, глядишь, и смилуется.
Главное, не возражать ей. Ежели что, сразу падай на землю и голову прикрывай, ну, а остальное - по обстановке. Вот мы и пришли.
В земле чернела большущая яма, с уходящими вниз ступеньками.
- Помни: падать на землю и беречь голову.
В последний раз прошептал попутчик и толкнул меня вниз.
Двери землянки были широко раскрыты. Вырытая в далекие времена, она поражала своей просторностью и чистотой:
- земляные стены были везде тщательно отшлифованы и завешаны искусными вышивками,
- спинки немного громоздких стульев укрывали кружевные накидки,
- чисто выметенный пол поражал своим блеском.
Вдали угадывались другие покои, деликатно закрытые от посторонних хитроумно сплетенными ковриками.
Возле очага, присев на колени, хлопотала женщина в нарядном фартуке с крупными оборками и полосатой юбке. Напевая веселый мотивчик, она подбрасывала поленья в жаркое горнило очага и косилась на висевшие на стене старенькие часы.
По всему было видно, что хозяйка ждала любимого мужа. Но вместо него в их уютное жилище влетела я и от смущения застыла на пороге.
- Ноги вытирайте, пожалуйста!
Разглядев на полу коврик, я потерла о него изрядно вымазанные подошвы сапожек.
- Здрасте.
Но она глядела мимо меня,
- Это все, а где овощи? Ты же должен был принести не только мясо!
Людоед, смущенно положил на кухонный стол маленький сверток.
- Не дают больше. Совсем к нам уважение потеряли. Как платить дань, так у них либо мыши все погрызли, либо град побил, ну что мне драться с ними что ли… Ты же знаешь, я не могу.
- А дед твой мог, и отец мог, и все могли! О семь подземных богов, я вышла замуж за людоеда, все говорили:
- «Иди, не прогадаешь, завсегда сытая будешь.» И где это мясо, где, я спрашиваю?
Ну думаю, пора на землю падать, но везде были постелены такие чистенькие половички, а мой наряд был так давно не стиран, что я лишь спрятала лицо в ладонях и присела, привалившись к стене и стараясь стать как можно незаметнее.
- Дети второй день на одних ягодах. Не можешь прокормить семью - меняй профессию или фамилию.
Вот погляди, девчонку запугал до смерти, сидит в углу и умирает от страха.
И обращаясь ко мне, проворчала.
- Нечего рассиживаться, живо в котел.
И вот я сижу в огромном котелке, варюсь понемногу. Рядом плавает крупно нарезанная трава, кусочки яблок…
Я нервно оттолкнула ногой горячий пучок петрушки и задумалась.
Что бы сказали придворные сочинители некрологов: скончалась посреди щей или достойно умерла в горячем бульоне?
Положив подбородок на согнутые руки, я наполовину высунулась из-за толстого ободка кастрюли. Такая аккуратная чистенькая комнатка, крынки из-под молока сушатся - век бы здесь жила!
Но. На дне вода начала закипать, и я попыталась незаметно выскользнуть на пол, но мой маневр был сразу замечен и отвергнут уже в самом начале.
- Горе мое.
Застонала людоедка, с силой нажав мне на голову и целиком погрузив в бульон.
- Ой, больно же.
Я отчаянно забила по воде руками.
- Нельзя же так, вдруг потом волос в супе попадется, вы что, не брезгливые?
Сверху в котел что-то посыпалось.
Соль, поначалу решила я, но это было нечто страшно скользкое и мыльное. Взяв в сильные ладони мою голову, женщина с упорством, граничащем с жестокостью, крепко терла мою светлую макушку, виски, отмывала лицо ужасно жесткой мочалкой. Пена лезла в рот.
- Ну будет.
Внезапно она отпустила меня, как будто минуту назад не хотела утопить.
- Будет, давай вылезай, а то к ужину все перемыться не успеют. Вот, держи, переоденься, а я твои одежки пока прополощу.
Ничего не понимая, я начала расстегивать тугие эльфийские пряжки негнущимися пальцами, но, перехватив заинтересованный мужской взгляд, вдруг засмущалась и поспешила скрыться за занавеской, по пути столкнувшись с прелестной девочкой.
Та испуганно поглядела на меня, не вынимая изо рта палец, опрометью бросилась в комнату и ткнулась головой в фартук матери.
Мириель погладила её по голове и успокоила:
- Не бойся, это просто эльфийка, она нам ничего плохого не сделает.
Кутаясь в широчайшее полотенце, я стыдливо подала женщине одежду.
- Вот и славно, сейчас посидим после баньки, чайку попьем, да побеседуем. На моего мужика внимания не обращай, он страшно застенчивый, когда чужие в доме.
Я старалась не смотреть, как Людоед, громко отфыркиваясь долго мылся, крякал, поднимая мыльные волны, выплескивающиеся через край.
Как с визгом возились в котле трое озорников-детишек.
Чашка едва держалась в моих усталых руках, маленькая ложечка дрожала на её дне, и, боясь уронить, я поставила на стол недопитый чай, устало опустив голову.
Мириель поняла все без слов - взбила высокую гору подушек и уложила меня в постель под толстое самотканое одеяло.
Растворяясь в уюте их жилища, я сразу доверчиво заснула, да так крепко, как не спала с тех пор, когда убежала из Валинора.
- Бедняжка,
Она долго гладила меня по спутанным волосам. Вздрагивая во сне, я внутренне оплакивала свою судьбу.
Враги были везде, а я, как ловко загнанная дичь, бежала припадая на израненные ноги, пряталась, но преследователи неумолимо приближались.
Мне хотелось остановиться и крикнуть, что я сдаюсь.
Теплая ладонь осторожно коснулась моей щеки, вытерев набежавшую слезу.
- Ты Эльфарран, аранель, и не дело, раскисать на полдороге. Сложно? Страшно?
Борись, перестань чувствовать себя жертвой. С сегодняшней ночи роли меняются, теперь ты - охотник!
Слабый шепот слышался мне всю ночь, я зажимала уши, накрывалась подушкой, но упрямые слова, терпеливо нашептывали, советовали, учили.
Утром я помогла хозяйке дома приготовить завтрак, натаскала воды из ближайшего источника, вымела пол, и, взяв детишек, увела их на прогулку на ближайшую полянку.
Беззаботно растянувшись на мягкой траве и закрыв глаза, я вспомнила дом и родных.
Вдруг, рядом прошуршал подол длинной суконной юбки.
- Спасибо за помощь, Эльфи.
Просто сказала она.
- Странно.
Протянула я
- Откуда вы узнали мое имя?
- Имя?
Лицо женщины расплылось в улыбке.
- Мы не знали его. Но женщина твоего рода, пришла к нам прошлой ночью, и, сев возле очага, рассказала твою историю.
Она была вся мокрая, ведь на улице шел проливной дождь, но отказалась от горячего отвара и не захотела обсушиться, только просила нас найти тебя, согреть и успокоить.
- Но кто она?
- Своего имени она не назвала. И ушла так же незаметно, как появилась, слившись с холодными каплями дождя.
Сегодня вечером она будет тебя ждать на опушке леса.
А пока…
… пока мы готовили обед, я не выдержала и спросила:
- Я не видела семьи счастливее вашей. Как это у вас получается?
- Это взаимное притяжение.
Засмеялась она.
- Как только мы впервые повстречались, так одновременно поняли это. Разве у вас с супругом, было не так?
Я призадумалась: кажется, всю жизнь у нас было только взаимное отталкивание. Хотя один раз…
Впервые смысл этих слов дошел до меня по пути домой. Мой муж до сих пор считает, что я это сделала нарочно, но, клянусь Элберет, это неправда.
Заканчивался сезон попутных ветров.
Я в слегка расслабленном состоянии, страдая ленивым настроением, слонялась по палубе и откровенно скучала.
Дважды ловко избежав укоризненного взгляда эльфа, пытающегося подвигнуть меня на мытье полов, сочла за лучший вариант присоединиться к сидящему на корме гному.
Решив, что управление судном более чистое и благородное занятие, аранен ожесточенно погремел ведром, вылил очередную порцию грязной воды за борт и, не выдержав такого наплевательского отношения к порядку на судне, тоже отшвырнул тряпку, хитро поинтересовавшись моими планами на ближайший вечер.
- Я еще не решила, а что, есть предложения?
Он торжественно вручил мне щетку, заверив своим королевским словом, что занятия интереснее чем мытье палубы, на судне не сыскать.
Он величественно кивнул в подтверждение своих слов и ушел на нос, заниматься разборкой такелажа.
От разочарования я, как всегда, начала жаловаться Гимли на жизнь, тот, как всегда, бросив руль, принялся с жаром меня утешать.
Корабль, почувствовав полную свободу, тоже как всегда, нашел мель и с удовольствием в нее врезался.
От резкого толчка меня неумолимо потянуло вперед, где еще не подозревающий о моем стремлении эльф, обвитый веревками, готовил обличительную речь в пессимистическом ключе, что-то вроде:
- Эльфийка на корабле к несчастью, Мы все через неё погибнем и, возможно, даже сегодня.
Мокрая палуба была ужасно скользкой, а канат в руках эльфа слишком длинным… одна моя рука запуталась в веревочных оковах, другая в косах эльфа, и я, пытаясь освободиться, изо всех сил дергала обеими.
Сдавленные стоны эльфа, иногда прерываемые проклятиями, только добавляли азарта этой борьбе за выживание.
И такое у нас случилось вот это самое «притяжение», что не обращая внимания на застывшее в неподвижности судно, гном, подполз поближе и, встав на четвереньки, принялся подавать советы.
- Режь веревку, если хочешь, чтобы хоть кто-то остался в живых.
Прохрипел Лег, и в следующее мгновение его голова скрылась, но очарованный красотой борьбы гном продолжал стоять неподвижно.
Мы же продолжали ощущать взаимное притяжение и крепость, все более затягивающихся узлов, словно кто-то свыше связывал нас помимо наших желаний и воли.
У меня уже звездочки мелькали в глаза, хотя над нами и светило полуденное солнце, когда, наконец, веревочная хватка ослабела, и, ухватив жадным ртом, глоток морского воздуха, я пришла в себя.
Разведя нас по разным концам судна, гном только проворчал:
- Может вам просто пожениться?
Ночью я пробралась на нос и проверила веревки - они были гнилыми и, буквально, расползались в руках. Много лет спустя, я спросила мужа:
- Как мы смогли в них запутаться?
- Возможно, это был знак судьбы.
Он хитро улыбнулся, и сразу поменял тему разговора.
К вечеру, провожаемая, добрыми напутствиями и советами, а также снабженная объемистым узелком, с вареной картошкой, я довольно быстро нашла место встречи.
Но приветствовала меня лишь одиноко стоящая береза. Насколько я знала, в Арде не осталось эльфов и, тем более, эльфиек.
Из Валинора никто не мог отлучиться под страхом смертной казни, значит, либо они обознались, либо нет.
И последнее, пожалуй, более похоже на правду.
Потому что, сразу после этих мыслей, я вдруг увидела, как от стройного ствола отделилась тонкая, будто воздушная фигура в темном плаще.
- Не надо убегать.
Тихо произнесла она.
- Я не могла встретиться с тобой раньше, и на то были свои причины: слишком много, жаждущих эльфийской крови, идет по твоему следу.
- Но…
Невпопад пробормотала я.
- Но я, вроде как, еще на свободе.
- Конечно, ведь они идут за мной.
Она приподняла верх капюшона, и первое что поразило меня - её сияющие глаза, такие глубокие и нежные, что на мгновение, стало радостно и горько одновременно.
- Арвен.(Арвен - Вечерняя Звезда была дочерью эльфийского лорда Эльронда. Арвен называли Ундомиэль, Вечерняя Звезда её народа., она отказалась от бессмертия ради любви к смертному мужчине. После Войны Кольца Арвен вышла замуж за Арагорна, Короля Элессара, и стала Королевой Воссоединённого Королевства)
Она приложила палец к губам.
- Так меня давно не называют.
Она приподняла мохнатое крыло густой ели, указала мне на убежище у корней и, опустившись на подушку из старых иголок, продолжила:
- Я издали наблюдала за перипетиями твоей судьбы, удивляясь невероятной способности вылезать из самых непредвиденных бед.
Впрочем, над твоей макушкой всегда светила счастливая звезда. Но и у тебя есть уязвимое место, в которое сейчас метит враг.
Ты по прежнему упряма и одинока, так и не научившись верить самым близким, самым дорогим.
К сожалению, у тебя не было мудрых наставников, которые бы простерегли или просто объяснили: ты привыкла всего добиваться сама, но это неправильный путь.
Даже сейчас ты отвергаешь помощь, считая это признаком слабости.
Её голос звучал так нежно и проникновенно, что я невольно задумалась:
-«Может она, действительно, права?»
- Тебе пора встретиться со своим страхом и выиграть в самой главной битве. И это будет пострашнее всего, что ты ранее испытывала.
Мне хотелось надуть губы и сказать, что она не знает и сотой доли того, что мне пришлось пережить, но невероятная доброта её взгляда невольно обезоруживала - впервые я хотела слушать и верить.
И она понимала меня.
Когда нам обещают розыгрыш призов, большинство людей слышат слово «приз», а не слово «розыгрыш».
хотел вас встретить хлебом солью
да хлеб в берданку не впихнёшь
масло вскипятили
говорят залазь
после смерти тоже
жизнь не задалась
Послушайте, я - взрослый, серьезный человек и могу конструктивно подойти к решению любого вопро… О, КАЧЕЛИ!!!