Здравствуйте, и снова это я К Вам спешу с очередным докладом.
Ведь, когда вокруг полно жулья,
Мне помочь милиции отрадно.
Докладаю с самых первых строк,
На моем участке все спокойно,
Правда, забулдыга наш, Юрок,
Чтоб ему вскочил фурункул гнойный,
На столбах все срезал провода,
Третий день сидим впотьмах без свету,
И в крану холодная вода,
Но об этом я писала в ЖЭКу.
А еще, Матвевна, из шестой,
Хоть, и пенсия у ней смешная,
Кормит пришлых кошек колбасой,
Знать, недобрым чем-то промышляет.
Может, ночью гонит самогон,
Иль не все уплачены налоги?
Если строго соблюдать закон,
Всех кормить - протянешь быстро ноги.
В пятницу мне что-то не спалось,
Услыхав за стенкой Верки стоны,
Я, не понадеясь на авось,
В ейну спальню глянула с балкону.
На нее напал какой-то гад,
И зверюга так душил в постели,
Пригляделась, ба, а там разврат,
Срам такой не видела доселе.
Но к утру устала наблюдать
Ихни выкрутасы на диване.
Мне б стряхнуть годочков тридцать пять,
Им, глядишь, и фору дали б с Ваней.
Вот и все, прощаюсь я, засим
Жду ответ иль скорого приезду.
До свиданья. Честный аноним,
Марь Петровна с третьего подъезду.
Все мужики козлы! И баста!
Но в год козла иной расклад.
Козёл теперь - другая каста,
ведь он козёл и муж, и брат.
В период козьего правления,
нельзя ругаться на козла,
козёл уже не оскорбление,
а может даже похвала.
Костёр, палатки, звонкая гитара,
С утра встречает летняя река,
А по реке плывёт пустая тара,
В пути цепляет горлышко рука.
Бутылка с пробкой, дело не пустое, -
Внутри записка, быстро достаю:
«Налей сюда, я солнышко речное,
С похмелья подыхаю, мать твою!»
Плеснул сто грамм чистейшего, из фляжки,
Отстала тара. Через три часа
Вновь догоняет с просьбой от бедняжки:
«Дай закурить! Волнуется краса!»
Сам не курю, сосед, что по байдарке,
Дал сигарету, я её в бутыль…
Нашла ведь снова: «Сделай мне подарки,
Чтоб поняла, любовь на свете - быль!»
Пристали к берегу, я рвал цветочки,
Пихал их в горлышко, а сердце - ёк!..
В ответ пришли такие строчки:
«Фату б купить!» И сумма, - «пустячок».
Собрал все деньги, что друзья имели,
Поклянчил у туристов на ходу,
Мечты в стеклянной схоронил купели,
Купель уплыла. Я ответа жду!
Поймал такой: «Дурак реки - в продаже!»…
О, женщины! Вся сущность их в простом, -
Не обвенчаются и толком даже,
А дай скандал! С «наваром», чтоб, при том!
Баня тонус враз умножит, -
Красный весь лежу, уже!
Хлещет банщик мне по коже,
А на деле - по душе.
Завтра - свадьба… Жизнь не пресна, -
Я «модель» нашёл. Атас!
И приданное - чудесно,
Ныне вхож в «элитный» класс…
Беден был, талант мой сила,
Босс в восторге, - без проблем,
Дочь - его, в подарок - вилла,
Путешествие затем!
Ну, а где-то в сером доме,
Сжавшись ежиком в комок,
Ты сидишь, почти, что в коме,
Объяснить разрыв не смог…
Наши встречи, твои руки,
Как обнимешь! Отпусти…
Ты в печали от разлуки,
Я - чудовище! Прости…
Этот мир не обвиняю:
Банщик, - бей! За жизнь в «раю»!
Будто скверну изгоняю
Я из жил любовь свою…
И любовь умрёт от боли, -
Это будет, день грядёт:
Хлеб кусну, лизну я соли,
Поцелую губы-лёд…
Только главного не знаю:
День на третий, на виду,
Я всю мебель растерзаю,
Выбью окна и уйду!
Вспышка, гром нежданно треснет,
И в дожде, что поит сад,
Вдруг моя любовь воскреснет,
Прилетит ко мне назад!
Белой птицей снова в душу,
Животворною рекой!
Я все принципы нарушу,
Обретя в душе… покой.
Год - вымаливать прощенья,
Год в глаза - смотри, держись,
Год раскаяний, мучений,
Год, но всё-таки - не жизнь…
Молча встану на колени,
Пред тобой, весь свет в - окно!
И любви две наших тени
Прикоснуться, чтоб… в одно…
Но сейчас пока я в бане,
Банщик, - бей! Эх, благодать!
Я счастливый, я в нирване…
Эй-й-й, а зад - зачем хлестать?!
Ой, жизнь хреновая пошла, ой безобразная:
Мужчины бродят по лесам по виду разные,
Иван - дурак, Кощей, Лешак, вчерась Горыныч был,
И все идут не просто так, а чтобы выпить бы.
И нет бы, розу принести красивой женщине,
Так не дождёшься ни за что от деревенщин тех,
Зато сиди всю ночь и слушай про их подвиги,
А что насрали бабе в душу, это по фиг им!
Да и не верю я давно в мужские сказочки,
А на столе стоит в пыли пустая вазочка,
Приходят, как к себе домой, ну и не гады ли?
Дубы сломали и болота позагадили;
Никто мне в жизни не указ - я баба вольная,
Взорвать бы нА хрен этот лес и алкоголиков,
И в преисподнюю к чертям бы огородами,
Да только вот, люблю я очень нашу Родину!
Конь копытами стуча убежит за поворот.
К нам шагает год Козла, важно бородой трясёт.
Встретим с радостью его, что нам овцы да козлы.
Важно, то что НОВЫЙ он, а «Козлов» потерпим мы!
На страже сна,
(А вдруг война!)
СтоИт герой-
Наш часовой,
И день и ночь,
Усталость прочь.
Хозяин спит,
А он СТОИТ!
Выпила шампанского,
Захотела спать.
Теперь знаю средство,
Бессонницу прогнать))))
Рассвет. К груди прикосновенье. Явь…
Твоих сосков таинственная нежность…
Блаженство снова этой жизнью правь!..
Снов пелена спадает в неизбежность…
Наш путь один, начертанный, дневной,
И мне возможностей вполне хватает
Ласкать днём груди тайно, по одной,
И вместе - нежить! Воздержанье тает…
Никто не видит наш с тобою грех,
По вечерам я не бываю скромным, -
К «любимым» прижимаюсь без помех,
Теплом их наслаждался дивным, томным…
О, груди женские! Любви холмы!
Без вас безлико всякое начало!
На вас молились, как поют псалмы!
Фрегаты к вам стремились от причала!
Пускались страны в передел,
В рядах героев ждали пополненья,
Был обречён на призрачный удел
Тот, кто не знал того прикосновенья…
Да если б мне… да лепестки от роз…
Оливковое масло… действом блудным
Я б гладил груди этой смесью грёз,
И промокал бы поцелуем чудным!..
Я «Дон-Кихот» обыденных надежд:
Бывает грустно с чёртовой работой
Твоим соскам в плену версач-одежд, -
Их обеспечу преданной заботой!
Как жаль - в любви я ограничен… Боль…
К тебе другой приходит ночью… Горе…
Как он любовника играет роль, -
Впиваясь в груди! Радости в том воре!
И я лежу с Великою тоской,
Рассвета жду… Да не ослабнет вера!
Наш род - мужской, всегда, везде - мужской,
А я - бюстгальтер. Третьего размера…
О, женщина! Возьми меня, дерзай!
Одень! Горю от рыцарских я рвений!
Я не бесчувственная тряпка - знай!
Друг искренний. Защитник от падений.
С утра, буквально, распирало от добра,
Невиданный порыв наружу рвался,
Когда добро дошло до каждого ребра,
Я вышел на балкон и проморгался.
Хотя и выходной, - везде народ снуёт,
Кто по делам, кто в магазин, за пивом,
Нет солнца, холодно, страшенный гололёд,
Народ весь в настроении паршивом!
Я плечи распрямил, - трибун и меценат!
Ладони, рупором у рта - служите!
И закричал так громко, как футбол - фанат:
«Кому дать долларов, народ, скажите!»
Большущий кейс, тотчас, поднял над головой,
Все люди замерли… Потом очнулись,
И сотням глаз мой лик предстал, вдруг, пред собой,
И сотни рук, дрожащих, потянулись…
Здесь богатей-банкир, стоящий у автО,
Здесь дворник, бабки, здесь студент во сне,
Все наши граждане… Из нас не страждет кто
Халявы, сэр? И понеслось: «Мне! Мне!
Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне!
Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне! Мне!..
Я кейс открыл… В нём - огурец, пол-пузыря…
«Здесь баксов нет! Придёте по весне!»
А где ж - «зелёные»?! И «наших» - не рубля…
Приснилось, видимо… Я в комнату входил
И гордость безраздельно распирала,
Пускай народ богатством не снабдил,
Зато душа - в сто раз богаче стала!
Унылый день не портил мироздание,
Ведь даже кактус на окне расцвёл!..
И лишь какое-то рогатое создание
Всё звали с улицы: «Козёл! Козёл!
Козёл! Козёл! Козёл! Козёл! Козёл!
Козёл! Козёл! Козёл! Козёл! Козёл!»…
Мне членство предлагали многие,
Там членом быть и там, и там, и там,
И я им был, и быстро делал ноги я,
Тот бег был по дерьму, не по цветам.
А здесь подходит как-то незнакомка,
Мне говорит: «Вы член или не член?»
И вопрошает так довольно громко,
Народ, идущий, обступает в плен.
«Быть членом новой нашей партии
Возможно, если только членства нет,
В любой другой членистоногой хартии,
Вот Вам от членства нашего билет!»
«Простите, - я ей говорю с опаской,
А можно просто Вашим членом быть? -
Поскольку членство в партиях - с оглаской,
Так не хотелось морду бы светить!»
«Нет так нельзя, мне член не полагается,
У членства к членам строгий есть закон, -
Тот член, который к члену прилагается,
Несёт для членства членистый урон!
Но член всегда обязан ладить с членом,
Для члена - член помощник, друг и брат,
При членстве быть нельзя поленом,
Страна за нами, - членов много крат!"
И я пошёл, башка - вся в этих членах!
Ну, что за партии пошли сейчас, -
Одна «болтанка»! Дрожь в коленях,
Всё могут «члены» вычленить из нас!
Ты живёшь в столицах где-то,
Я в провинции тоскую,
Но не нужно мне билета,
Чтоб достать красу такую!
Из заоблачной глубинки
Губы я тяну, твой котик,
Целовать твои слезинки,
Целовать твой нежный ротик.
Только ты меня не знаешь,
Я над чувством не начальник,
Виртуальный, понимаешь,
Котик я и целовальник!
Губки в сотни километров
Через горы и равнины,
Через кроны сосен, кедров,
Протянулись. Грёзы - длинны.
Укололись где-то веткой,
На просторах столь незримых!
Прикоснись хотя бы клеткой
Губ твоих, неповторимых.
Ты подставь хотя бы щёчку,
Ушко, носик, - всё сгодится!
Попаду случайно в точку
Где твоя любовь таится.
Переехала машина
Губы где-то на дороге,
Снег свой сбросила вершина
Мне на губы на отроге.
Только связи не теряю
С авангардом я губастым,
Я губами промышляю
Твой настрой касаньем частым.
Вдруг почувствовал так близко
То, что мы, котяры, ищем:
Ты прильнула, моя киска,
К моим розовым губищам!
Как же сладостно лобзаю
Твои губки в алом гриме,
Но при этом я не знаю,
Что находишься ты - в Риме!
Там туристкою, случайно,
Моих губ вняла движенье,
Через всю Европу, тайно,
Свои губки - на сближенье!
Опоясали полмира
Губки трепетные наши!
И любовного мы пира
Наполняем страстно чаши!..
Целовались виртуозно,
Целовались романтично,
И из Космоса, серьёзно, -
Было всё так симпатично!..
В облаках пока витали,
Виртуального мы чуда,
Сто поэтов раскатали
Свои губы, кто откуда.
По столицам так и рыщут,
Округлились губы - в трубки!
Губ твоих там не отыщут,
Ты уже свернула губки…
«Закатай!» - кричит мне жинка,
Веки весят словно танки:
Стол, закатная машинка,
Огурцы слоями в банке.
Я давно с женой в разводе…
Раз дружок мне говорит:
Появилась фирма, вроде, -
Женщин-роботов творит!
И нашёл мне сайт он вскоре…
Захожу, там на подбор
Секс-машин приличных - море,
Силиконовый набор!
И приписка: по заказу,
Фото вышлите Вы, коль,
Создадим модель-заразу,
Ваше прошлое и боль!
Взлёт японских технологий!
На себя беру вину:
Полистав альбом убогий,
Отсканировал… жену!
Вот портрет, а вот на пляже,
Вот в лесу среди корзин…
Посмотрел - всгруснулось даже…
Выслал фотки в магазин.
Две недели пролетело
И сегодня в дверь - звонок,
Открываю… Потемнело
Аж в глазах! Почти что - шок!
Представитель тот - с фактурой,
И - моя… Почти как воск…
Как один в один фигурой, -
Привлекательность и лоск!
Дверь закрыв, «япону-маму»
В спальну сразу и на крик:
«Это место помнит драму, -
Твой холодный был двойник!
Кукла! Ты её „заслуги“
Постарайся оправдать!
Не завёл пока подруги,
Сколь без женщины страдать?»
Ничего та не сказала,
Не пристроили ей речь,
Но одежду - как слизала,
Показала - нужно лечь!
И такое тут случилось,
Не программа в кукле - злость,
Действо сексом не лучилось,
Действо сексом взорвалось!
Два часа меня топтала,
Сексуальный просто пресс!
Что-то, вроде, лепетала
Про машинный интерес…
Ну, я тоже шит не лыком, -
Ладно, «жёнушка», держись!
Вытворял такое… С шиком,
Будто мастер был всю жизнь!
А когда почти что в коме
В третий раз - «оргазм-финал»,
То услышал голос в доме:
«Что любимый, не узнал?»
Приподнялся… Невозможно!
«Ты ли это?» «Я! „Мешком!“
Обмануть тебя не сложно:
„Развели“ с твоим дружком!»
«Ты с цепи сорвалась что-ли?
Это что за страстный бред?»
«Я соскучилась до боли!
Без тебя и столько лет!..
Все припомнила: футболы,
Что в постели недодал,
И твои всегда уколы
Что с „бревном“ опять страдал!»
Был я тронут, - вам не скрою…
Так открылось «визави»:
Не хватает нам порою
Равномерности в любви!
А точнее - все несчастья
От того, что нет у нас
Двух-сердечного участья!
Мы как роботы подчас…
Почти удар… Твоё бельё упало нА пол…
Настолько тишина честолюбиво,
Заблудшая в стенах, забывшая простор,
Была натянута, когда ты раздевалась…
Дождь за окном беззвучно, отрешённо капал,
Сосед напротив наблюдал тоскливо
В пространство наших римских, неприкрытых штор,
Которых не было… приснилось… показалось…
Я обнимал тебя… По коже пальцы тихо,
Боясь вспугнуть прикосновенье дальше,
Скользили нежно-нежно, осторожно вниз…
А губы поглощали губы без остатка…
Настенная картина: горы, облепиха
И призрачный простор… пейзаж без фальши…
Кот с улицы залез к окну, сел на карниз,
Смотрел на нас… исчез… Куда ушёл - загадка…
Кровати нет… Я ноги обхватив руками,
ПоднЯл тебя… Командуй, же царица…
Слепым инстинктам сразу подчинилась ты,
Всё сделала сама… зашлись мы в ритме диком,
Твой стон - как призрак, в стЕнах будет жить веками!..
Оргазм до боли искривил нам лица,
Мы закричали вместе: «Сволочи!!! Скоты!!!»
Пейзаж упал… Упал сосед наш с нервным тиком…
Вот так, явившись вечером вчера с работы,
Мы не застали мебели в квартире…
Всё вынесли!.. Как стресс прикажите снимать?
ПредАлись страсти, возносясь вдвоём над полом,
Впервые - стоя! Раньше даже думать… что ты! -
Пятнадцать лет прожили тихо, в мире…
Прости, сосед! Нам просто было наплевать
На окружающих в пространстве… страшно голом.
Жене цветы я подносил,
На руки брал не для словца,
Порою не хватало сил:
На вес - приличная бабца.
Я кофе ей в постель. «Звезда!
Голубушка! Мы - два крыла!»
Но жизнь, - что в поле борозда:
Угрюмой жёнушка была.
Зашёл однажды в Интернет,
Увидел Пушкина на Ру:
«Чем меньше женщину мы…». Нет!
От счастья грезилось - умру!
Вот истина! И внял совет:
Я стал холодным, стал молчать,
Когда на ночь гасили свет, -
«Позывы» стал не замечать.
Стал попивать, гулять порой,
На жёнку тупо пялил взгляд,
Я счёл любовь за геморрой,
Себя с Поэтом ставил в ряд.
Пусть мысль поэта глубока,
Но только плохо прижилась,
Сначала колотить слегка
Меня любимая взялась.
Порода жёнушки виной, -
«Пеле» там были и «Кличко»,
Я стал котлетой отбивной,
Садился с болью на очко.
Пришлось решиться на «возврат»,
Как я влюбился, земляки!
В любовь вцепился как пират,
И… рассосались синяки!
Брат - холостяк, момент учти:
Любовь для женщины - не дым!
А любишь мало иль «почти», -
Умрёшь, как Пушкин. Молодым.