Когда уйду, не плачьте, не рыдайте.
Пусть в доме будет просто тишина.
Оставив скорбь, душе вернуться дайте.
Постойте у открытого окна.
Свечу зажгите, вспомните былое.
Как жизнь ценила и несла свой свет.
Любила солнце, небо голубое,
Как восхищал волнующий рассвет.
Как вас любила. Искренне и нежно.
Как всей душой хотела мир спасти.
Хоть вам порой казалась безмятежной,
Как трудно было эту боль нести.
Забудьте об обидах в час последний.
И отпустите в сказочную даль.
А там займу я снова край передний,
Ведь крылья есть блестящие, как сталь.
И знайте, смерти нет, жизнь бесконечна.
Она прекрасна, то бескрайний Путь.
Но на Земле мы жить не можем вечно.
Удел всех нас — Порог перешагнуть.
Вы и от счастья, вы и от горя,
От одиночества и от любви,
Вечные спутницы жизни суровой,
Сколько вас прОлито в ширях земли!
И от отчаянья и от бессилья
Льётесь порою весенним ручьём,
НЕт-нет, да скатитесь струйкой тоскливой.
Щёку за вами рукою утрём…
Вы от рубцов на израненном сердце,
Неискупимых тяжёлых грехов,
Вы на глазах у любого младенца
И у забытых детьми стариков.
Как колыбель для вас наши ресницы,
Нежно взлелеяли злой тишиной,
Что ж наровите упасть и разбиться,
Тёплые капли, о пол ледяной?
Всюду по миру вы, всюду вас носит;
Вы облака и блистание трав,
Изморось летом, душистые росы,
Талых снежинок следы на губах.
Вы и от солнца и от мороза,
Вы и от правды, вы из-за лжи!
Слёзы бессменные! Горькие слёзы!
Вами извечными вспоена жизнь…
Copyright: Илья Махов, 2010
Свидетельство о публикации 110113006022
Я шел пустыней, вдоль тех мест,
Где начал было жить песок,
И тут увидел — лес воскрес,
Пусть даже маленький — лесок.
Я побежал, вдохнув песка,
Стремясь к оазису в лесах,
Забыв, что шел издалека,
Я словно позабыл мой страх.
Я приближаюсь. Не мираж?
Не шутка мира над мной?
Под сенью леса спал кураж
А вздохи превратились в вой.
Я жадно пил, (нашел ручей)
Как вдруг раздался шаг.
Мой голос все же стал звончей,
Но не дал никому я знак.
И все же — вышел он ко мне,
Владелец тех чудесных кущ,
То девушка — но как во сне,
Стройна, гибка она, как плющ.
Она сказала: «Отдохни,
Скитаться ты устал.
Но после сей, а дальше жни,
Все то, что здесь познал».
Теперь я тоже стал борцом,
Борюсь и я с пустой землей,
Нашел я воду, и кольцом
Мой лес стоит теперь, живой…
Я просто пес. Холодный нос
И на макушке уши где-то
И в чем, казалось бы, вопрос?
А в том, что я не видел лета.
Они сказали — там тепло,
Там море не замерзнет точно,
Но так далёко, как назло
А здесь лишь наст, еще не прочный.
Я просто пес, тащу когда
Мне это скажут люди
Со мной в упряжке навсегда
Еще десяток будет.
А я не первый, не второй,
Тащу посередине,
Я просто пес, не ездовой,
Скорее волокитный.
Вся стая спит вокруг меня,
А я вокруг всей стаи
Сказали люди: мы друзья,
Раз все не замерзаем.
А что нам дружба и долги,
Веселье и удача,
Ведь мы не носим сапоги,
У нас ведь все иначе.
Все люди смотрят свысока,
А мы везем их воз.
Он скажет: друг мой навека,
А я всего лишь пёс.
Небо давит, небу можно,
Грязно-серым быть весь день,
Словно снег, (быть снегом — сложно)
Словно вся людская лень.
Солнце спит, и солнцу можно
Спать, когда на небе грязь.
Только очень осторожно,
Как бы Богу помолясь.
Можно всем, но человеку
Остается только жить,
На потеху злому веку
Жить, работать и любить.
Мне нужен кусочек июльского неба,
Что видел я в окнах прошедших годов.
Но свежий июль, что совсем еще не был,
Посеянный в небе среди городов.
То самое синее-синее небо
Совсем не похоже на серость в окне.
Тот воздух, что волосы треплет… и мне бы…
Тобой задохнуться бы в летней стране.
Пролейся дождем да развейся ветрами,
О, небо безумцев и небо людей,
Хочу не того, что мы создали сами,
А просто небес, без особых затей.
Где грянет мой гром? Где охрипнет мой голос?
Не знаю, но я не хочу замолчать
Под небом, где гибнет чужая веселость,
Под пасмурным небом, густым, как парча.
И знаешь, казалось, где только я не был,
К чему только не был я в жизни готов,
Но нужен кусочек июльского неба,
Пусть даже над миром больших городов.
Всё случилось когда-то само, в свой назначенный час:
Благородные рыцари, кони, трёхглавые змеи…
Я устала на этой войне. Я убита сто раз.
И врагов от своих я уже отличить не умею.
Всё случилось когда-то давно, бесконечной зимой:
Друг для друга расставили разные хитрые сети.
Я хочу дезертировать. Вспомнить дорогу домой.
Только дома уже у меня не осталось на свете.
Что — один человек — в бесконечном потоке потерь?
Лишь тире между датами, где полегли легионы.
Я хочу разрыдаться. И выть, словно раненый зверь.
Но в душе огрубевшей давно не рождаются стоны.
Кто-то рубит с плеча, кто-то топит несчастье в вине,
А кого-то с молитвой укроют в полях покрывалом…
Меч бросаю в траву, как чужая на чьей-то войне.
Пусть считают вокруг, что свой бой я уже проиграла.
Иногда… хочется быть немногословной…
Читай по глазам. (говорят… в них душа…)
Не учи… не жалей… не смотри с укором…
Я не всегда бываю хорошая.
Я злюсь… когда руки опустить позволяю…
Когда страх «не справится» — со мной справляется…
Когда не хочу знать то… что знаю…
Когда докопавшись до правды… она назад не закапывается…
Мне кажется… аут… приехала…
Слилась… обесточилась… выдохлась
Всё… флаг белый… в плен… в панцирь… в забвение…
Что за день/неделя /жизнь выдалась???
Ты… только молчи… дай душе моей выплакаться…
Я ж с характером — поотчаиваюсь с пол часа.
А потом… пропишу себе «пендаля»…
Очень волшебного — от хандры- малодушия…
Вытру соль с ресниц… с силой выдохну…
В тридесятое тоску-грусть пошлю…
Ты… только не исправляй меня неисправимую
Просто не отпускай руку мою…
Осуждающих… поучающих пруд пруди…
Друг же… создан всё разделять…
И когда я не лучшая самая…
Какой есть… постарайся принять…
Ты прости мне моё молчание…
Тишина… не всегда равнодушие…
Просто… бывают дни… когда отчаянье…
Когда у души… удушье…
Дикий зверь — язык безумца
По делам суди:
Смех и гнев плоды распутства,
Срам как шлейф пути.
Знак юродства словно жупел
И на первый взгляд
Выгод не имеет нужных —
Всё совсем не так.
Став свободным от суждений,
Мнений, мер чужих,
Интроспектит акт священный
«Чуда» архетип.
Обычный день. Сижу я дома…
Немного выпил, закусил…
Но вот задумался, спросил
Себя — зачем стал сломан?!
Спросил себя — зачем я унижаю,
Зачем глаза не поднимаю,
В себе всегда внутри страдаю,
И никого не понимаю?!
Я долго думал, и надумал…
Себе тогда я сам ответил:
Я есть такой — себе свидетель…
В себя впустил я сам угрюмость,
Растрогал сердце я напрасно,
Что я подняться не смогу…
Я нес себе всегда пургу,
Что я для всех небезопасный…
Я ж не такой, прекрасно знаю…
Ведь я подняться враз могу,
Нельзя поддаться мне врагу…
А, враг — апатия больная!
Я на ноги духовно поднимусь,
Расправлю крылья оптимизма,
Плюну на боль я организма —
К любви небесной потянусь!
Душой делиться стану срочно,
Отдам любовь я безвозмездно!
Откроется запасов счастья бездна,
И, буду я в раю заочно!
4 июля 2018 года.
Ах, эти ветреные дети!
Должно быть тронулись они.
Их судьбы только на рассвете,
Но привлекает и манит
Мир взрослой жизни незнакомый.
И вот они бегут из дома
Играть во взрослые дела.
Влечёт друг к другу их тела.
Желают плод сорвать запретный.
Ах, несмышленые подростки!
Они мечтают стать взрослей.
Ещё «вчера» гуляли с соской.
Сегодня делают детей.
Спешат, спешат. Куда? Не знают.
Чем старше мы, тем ближе к краю.
Не торопитесь, дети, жить!
Ведь детство вам не возвратить.
Оно уходит навсегда.
Я медленно и верно умираю,
Во мне кричат кусочки тела,
Я жадно кислород хватаю…
А до меня тут всем нет дела.
Постой, ты, жизнь — еще так рано,
Еще, совсем, я молодой…
Как похмеляются немного таном,
Ты тело оживи живой водой.
Я понял: много не успел;
Что в жизни — радости предел.
В молитве к Богу я хотел
Сказать, чтоб Дьявол не трендел.
И боль по каждому ребру,
И гири в голове висят…
Так, неужели, я помру?!
И пылью, прахом все грозят.
Нет! Встану я, назло врагам,
За жизнь начну хвататься,
За солнца свет, за цвет воздушных гамм,
За Бога я начну держаться.
И, если оторваться суждено:
Без жизни не боюсь остаться.
Но все же, хоть одной рукой,
За жизнь и веру буду я держаться!
24 июня 2014 года.
Судят мужчину строго
Небо, вода, огонь,
Женщина и дорога…
Только послушен конь.
Судят медные трубы —
Недругов громких рать…
Судят чужие губы,
Только не судит мать.
Женщину, как дорогу,
Не узнать на ходу.
Просто — любить многих,
Трудно — любить одну.
Женщины — в поле ветер,
Хрупкий весенний наст.
Только одна на свете
Никогда не предаст.
Сколько мужских судеб,
Что ни судьба — беда…
Судят мужчину, судят
Небо, огонь, вода.
Нужно спасти друга,
Или с ним умереть,
И ослабить подпругу,
И коня пожалеть.
И ощутить как чудо
Мудрость огня и льда,
Учат не быть Иудой
Небо, огонь, вода.
Неверный шаг — и вся судьба насмарку,
Неверный вздох — дорога в рая арку,
Неверный взгляд — и, ревность — на подходе,
Неверный крик — и, правда — на исходе.
Но что есть верность, не понятно все же;
Быть верным всем, и Богу, значит, тоже…
О, если б знать, как все же это сложно,
Быть верным хоть себе — и это невозможно.
Язык — твой враг, и ухо тоже, и глаза.
Из глаз течет так часто лживая слеза.
Неверность ног и рук — душе в укор…
Да, и душа не так уж чувствует в упор.
Но все же жизнь идет, хоть неверна.
Дорога, кажется, она — пряма.
Нет дела мне, искать упреки,
Пускаю время жизни самотеком!
11 июля 2006 года.
То — быта мелкие заботы,
минут мышиная возня,
пустые хлопоты работы,
как пузыри со дна болота,
как соляные копи Лота,
и, набирая обороты, —
агония остатка дня —
пусть не агония — но тленье,
унылой музыки паренье
(нет, не Равеля, но — Сати),
затишье, словно в центре бури,
и тень одета по фигуре, —
калика, господи прости! -
а ты настранствовался вроде,
но так же верен непогоде,
как дым подобен тишине, —
волна то низко, то высоко,
и Парки ткут по воле рока,
и, значит, дело не в огне.