Сохраню эту встречу и гулкие вопли сирен.
Солнце медленно прело, сжимаясь в сухой апельсин.
Триста лет состраданья в глазах петербургских трущоб,
никогда не забуду как приторно пахла сирень.
Как плутали слова, как земля замерла на оси…
я всё это запрячу - зарою надёжнее, чтоб
из ажурных морщинок твоих и напрягшихся жил
карту памяти сделать с пометкой - «сердечный тайник»,
и в песочных часах по минутам просеивать жизнь,
жизнь - в которую ты золотою песчинкой проник.
Забава милой старины,
Игрушка бабушек жеманных,
Ты им являл когда-то сны
Видений призрачных и странных.
О, трубочка с простым стеклом,
Любимица княгинь и графов!
Что мы теперь в тебе найдем,
В годину синематографов?
Позволь к тебе приблизить глаз;
Своей изменчивой усладой
(Ах, может быть, в последний раз!)
Его обманчиво обрадуй!
Ярко и четко, в прозрачности синей,
Ало-зеленые звезды горят.
Странны случайности сломанных линий…
Это - кометы в эфирной пустыне,
Это - цветы на лазоревой льдине,
Чуждых цветов металлический сад!
Миг, - всё распалось в стремительной смене!
Кто, окрыленный строитель, воздвиг
Эти дворцы упоительной лени,
Башни безвестных, ленивых Армении,
Те арабески и эти мишени,
Эти фонтаны из золота? - Миг, -
Вновь всё распалось, и встали кораллы,
Вкруг перевиты живым жемчугом.
Или рубины, пронзительно-алы,
Яркость вонзили в живые кристаллы?
Или наполнены кровью бокалы,
Белый хрусталь ярко-красным вином?
Довольно! детства давний друг,
Ты мне опять напомнил грезы,
Когда так сладостно вокруг
Сплетались трауры и розы!
Ты мне вернул забытый рай
Из хризолита и сапфира!
Опять безмолвно отдыхай,
Тайник непознанного мира.
Свой лал, свой жемчуг, свой алмаз
Таи, окованный молчаньем,
Пока опять захочет глаз
Прильнуть к твоим очарованьям.