все в москве замёрзли
в холода опять
а я эскимо ем в минус сорокпять
Девушка Алина не любит медведей.
Она учится на стоматолога, у нее с медведями разговор короткий: чуть что не по ней, сразу зубы долой.
В Сибири чертова уйма медведей, и ни один до сих пор не посмел с ней поссориться.
Вот что значит звериное чутье.
Понимают, что чревато.
Ее именем медведицы пугают непослушных медвежат, когда те балуются и не хотят спать.
Правда, сегодня как раз пришла весна, и медведи уже начинают просыпаться.
Например, медведь в берлоге встает тихонько, и идет к дверям, а сзади ему медведица:
- Куда поперся? Еще только март!
Спи, давай.
Будильник только через три дня, а на работу тебе вообще к апрелю.
А он ей:
- Да я в туалет! Сейчас приду.
Медведица ворчит:
- Сколько можно шарахаться!
Каждый месяц в туалет бегаешь!.. И не топай, как медведь! Детей разбудишь.
Он возвращается потом в постель, забирается под одеяло, а медведица ему:
- Не лезь. У тебя лапы холодные.
Еще день-два полежат, и медведица садится на кровати и говорит:
- Ну вот! Весь сон перебил!
Потом просыпается младший медвежонок, сразу начинает плакать.
Медведица вздыхает.
- Опять описался?
Говорит она.
- Второй раз за зиму! Весь в папу.
Затем начинает будить старшего медвежонка.
- Вставай, соня!
Говорит она, ласково тормоша сына зубами за плечо.
- Просыпайся, в школу пора.
- Ну, мама!
Ворчит медвежонок.
- Ну, можно еще недельку? Я спать хочу.
- Нет, вставай!
Говорит медведица.
- Нечего было до самого декабря за компьютером просиживать!
И идет на кухню, готовить всем кашу.
Оттуда ей слышно, как старший возмущается:
- Никогда не даёте выспаться как следует.
Каждый год - в школу, да в школу!.. Зачем нам вообще эта школа, мы же медведи!
- Отец!
Кричит медведица.
- Поторопи его, пусть собирается скорее. И проследи, чтобы учебники собрал!
Потом опять старший медвежонок:
- Мама! А где мои штаны?
- Не знаю! Где осенью снимал?
Надо было повесить аккуратно!
Младший опять начинает плакать, медведица кричит:
- Отец! Что там у вас?
А он:
- Я бреюсь! Мне некогда!
И медведица ворчит, и идет в спальню, смотреть, что случилось.
- Он первый начал!
Ябедничает старший медвежонок.
- Он меня за ногу укусил!
- Иди сюда, маленький.
Медведица берет малыша на лапы.
- Где болит?.. Давай подую.
У охотника боли, у лесника боли, а у Мишутки не боли, медвежьим салом заплыви.
Тут у нее на кухне убегает молоко.
- Ой!
Вскакивает медведица и бежит на кухню. Вдогонку ей старший медвежонок кричит:
- Мама! А где мои носки?
Она убирает тряпкой молочную пену с плиты и кричит в ответ:
- Возьми чистые! Те у тебя прошлогодние, не надевай их!
- А где чистые?
- Р-р-р-р!
Рычит медведица.
Потом на кухню заваливается свежевыбритый медведь.
- Есть хочу.
Говорит он и лезет в холодильник.
- Подожди, сейчас будет каша.
- Угу.
Кивает медведь, из пасти у него уже торчит кусок колбасы.
- Я кусочек только.
Медведица кидает на него взгляд.
- Господи.
Говорит она.
- Эта колбаса там с осени лежит. Она же, наверное, испортилась.
- Да?
Говорит медведь.
- А мне нравится. А где ключи от машины? Ты не видела?
Из комнаты доносится:
- Мама, Мишутка обкакался!
- Р-р-р-р!
Говорит медведица.
И медведю:
- Хватит жрать из холодильника! Подожди кашу!
Сходи лучше, вымой ребенка. И памперс ему надень.
- Ну, Маша!
Упрямится медведь.
- Я не могу, ты же знаешь.
- Р-р-р-р!
Говорит медведица.
- Следи тогда за кашей.
И идет мыть медвежонка, из кухни медведь кричит:
- Так ключи-то где от машины?..
В спальне старший медвежонок уже прилип к телевизору.
- Ты портфель собрал?
Рычит на ходу медведица.
- Угу.
Кивает медвежонок.
- Мама, а можно я в футболке пойду? Не хочу свитер!
Медведица тащит маленького Мишутку в ванную комнату.
- Наденешь свитер, я сказала!
Кричит она старшему.
- На улице холодно! У нас Сибирь, а не Африка!
- Ну, мама!
Гундосит старший.
- Мы же медведи, у нас шерсть!
- Не спорь с матерью!
В ванную заглядывает медведь.
- Я вешал ключи на вешалку, а теперь их там нет.
Говорит он.
- Ты за кашей следи!
Рявкает медведица.
- Подгорит же!
Медведь ойкает и исчезает.
- Мама! У меня, кажется, температура! Можно, я дома останусь?
Это старший.
- Я тебе останусь!
Кричит медведица.
- И так всю зиму пропустил, и опять «не пойду»? Хочешь остаться на всю жизнь медвеждой?
- У меня нога болит! Меня Мишутка сильно укусил!
Медведица возвращается в спальню и начинает запаковывать младшего в подгузник.
- Раз заболел
Рассуждает она вслух.
- Значит, к врачу пойдем.
Угу?..
К Алине пойдем. Она как раз на стоматолога учится.
Медведи не очень-то разбираются в специализации врачей. Сами понимаете, лесной зверь.
- Ну, мама!
Куксится старший медвежонок.
- Мамочка! Ну!..
- Все, без разговоров.
Отрезает медведица.
- Или к врачу, или в школу. И выключай телевизор.
- Я нашел ключи.
Сообщает медведь из дверей спальни.
- За кашей следи!
Рычит медведица.
- Ой!
Говорит медведь и убегает.
Медведица моет лапы, возвращается на кухню, там виноватый медведь держит в руках кастрюлю с подгоревшей кашей.
- Вот.
Растерянно говорит он.
- Подгорела немножко.
- Р-р-р-р!
Говорит медведица.
- Садитесь уже за стол! Ничего вам нельзя поручить!
В общем, неудивительно, что Алина недолюбливает медведей. Это же не берлога, а сплошной дурдом.
К тому же, они зубы не чистят, а Алина учится на стоматолога.
Сами понимаете, для нее это принципиальный момент.
У нас в Сибири весна долго приходит, неторопливо.
Днём солнышко пригреет, снег и подтает - здесь лужа, там прогалинка.
А на ночь солнце скроется - зима и вернёт своё, приморозит всё, что растаяло.
Особенно с реками беда.
Днём-то они текут себе, а ночью снова их льдом подёрнет - стоят.
По весне у нас мужики через реку только по ночам и ходят - днем шибко сыро.
Дождутся заката, и чуть только первый ледок на реке наметится, немедля коньки наденут, и бегом на ту сторону.
А весной ведь, известное дело - половодье.
Река разольется, что и краев не видать.
Иную реку в разлив и за ночь бегом не перебежишь.
Мужики тогда хитростью берут: возьмут санки, а сверху на санки лодочку взгромоздят.
Выведут такой драндулет на реку, бегут, а сами толкают его впереди себя, или за веревочку тянут. Как рассвет забрезжит, начнёт лёд под ногами трескаться да лопаться - мужичок прыг в лодку, да и плывет себе дальше.
А как иначе?
У нас в Сибири без смекалки из дому не выходи. Не те погодные условия!
Наши-то, сибирские, ко всему привыкши, а бывает, заедет какой-нибудь иностранец, на Сибирь поглазеть - что ни покажи, на всё дивится, ровно на чудо.
Скучная у них там жизнь, в ихних заграницах - вот и едут к нам.
За впечатлениями, стало быть.
Дед сказывал - как-то по весне приехала американцев ватага, по своим иностранным надобностям.
Привела их нужда до нашей деревни переправиться.
Деревня на одном берегу, иностранные гости на другом, надо через реку перемещаться.
Тамошние мужики довели их до берега, выдали каждому пару калош c коньками да тулуп для тепла.
- Надевайте.
Говорят.
- Сейчас солнце сядет, реку морозом схватит - тут уж не зевайте, бегом побежим. Речка не широка, к утру как раз поспеем, коли не будете ртом ворон ловить.
А иностранные гости глаза выпучили, на манер раков, говорят:
- Что за странный порядок у вас заведен? Мы на коньках через реки бегать не приучены!
А ну, как кто под лёд провалится?..
Нельзя ли вместо этого какое-никакое транспортное сообщение наладить?
Мужики в затылках почесали, да что делать?..
И то верно, кто их, американцев, знает - вдруг и правда не успеют с непривычки добежать, еще случится конфуз международного значения. Поставили, как обычно, лодочку на санки, а в лодочку усадили всю депутацию.
Завернули их для тепла в тулупы, да и толкали по льду до самой нашей деревни.
Кое-как до рассвета успели.
Только лодка носом в берег ткнулась, проглянуло солнце, лёд на глазах и начал таять.
Тут уж наши мужики, деревенские, гостей по домам разместили, пирогов им напекли, самовары согрели.
К деду в дом тоже одного поселили, Джоном звать.
Этот Джон вечером решил по деревне пройтись, сибирскую местность самолично осмотреть. Вышел он в своих сапогах на улицу, и давай гулять.
А тут и солнце опять село, вся улица льдом покрылась.
Пяти минут не прошло - пятки у него к подошвам пристыли, стали ноги на манер копыт, разве только не подкованы.
Давай он по льду гарцевать, ему говорят:
- Ты чего, Джон?
А он лопочет что-то, дескать, холодрыга, братцы, спасу нет!
Эк мороз вдарил!
Мужики посмеялись над ним, говорят:
- Это, Джон, не мороз, это так, баловство. Айне кляйне русиш морозец, простите мой французский.
Взяли бедолагу да отвели обратно в избу, затопили печь, усадили американца верхом.
Чуть только пооттаял, сдёрнули с него обувку.
- Ты.
Говорят.
- В таких сапогах езжай по своему Манхетану гулять, а у нас тут погоды к твоим сапогам неподходящи.
Вот тебе пимы наши, сибирские.
Тёплые, мягкие, хошь - в сугроб в них лезь, хошь - в кровати спи, и не жарко в них, и не холодно, а всегда в самый раз.
А утром случилась с тем Джоном другая беда. Спозаранку проснулся он, да решил снова на улицу нос показать, пимы в деле опробовать. Только вышел за околицу, напала на него кошка.
У нас ведь в Сибири раньше звери гораздо крупнее вырастали.
Это сейчас зверь измельчал, а в былые времена каждая белка была ростом с лошадь, а уж лошади - каждое копыто, как у меня лицо.
Вот и кошки тоже были не чета нынешним. Вырастали размером с тигру полосатую, зубы как кинжалы, когти как бороны, хвост с доброе бревно. Оно и понятно - мышь-то размером с хорошую собаку.
Ласковые те кошки были, придут утром с охоты - мурчат, об ноги трутся, а то передние лапы хозяину на плечи положат, да в лицо лижут, радуются.
Ну, теперь-то измельчали, конечно - редко, какая человеку до пупа достанет.
Вот и на этого Джона такая кошка наскочила.
Уж он с ней бился, бился, насилу спасся - бросил ей фантик от конфеты, она и отвлеклась. Прибежал он домой, схоронился под лавкой чуть жив, всё лопочет:
- Тигер! Тигер!
Мужики ему говорят:
- Какой же это тигер?
Был бы тигр - слизнул бы тебя, что карамельку! Это Мурка мышей погонять вышла.
Приняла тебя, видать, за мышонка.
Потом, конечно, мужики ту Мурку за усы надёргали, чтоб не лезла к приезжим.
Негоже гостя с мышами путать, не по-нашему это, не по-сибирски.
Американец потом пообвык, погладить даже решился.
Дед ему подарил Муркиного котёнка - увёз с собой, в Америку.
Говорят, под седло приспособил - они, кошки-то наши, высокие были, ежели ноги чуток поджать, так и ездить можно.
Уезжать-то, говорят, не хотел, очень ему у нас понравилось.
Кабы не морозы, так и вовсе остался бы. Иностранец, а ведь прочувствовал красоту сибирскую.
И то сказать, таких мест, как наша Сибирь, на глобусе мало найдешь.
Широты наши хоть и холодные, но интересные.
Я и сам, почитай, без малого сорок лет в Сибири живу, а всё на наш край надивиться не могу.
Вот ведь как!
Раньше в Сибири в половодье реки разливались - краев не видать. Иные деревни, а то и целые города, под воду уходили.
Велика Сибирь - от краю до краю за три года не обойти, и по всей по Сибири зимой снег лежит. Придет весна - снег тает, да в реки стекает. Напоятся реки снежной водой - вздыблются, лед разорвут, да и начнут прибывать.
Иной раз по метру за день, а иной раз и по три, по пять, когда как повезет.
Каждый сибиряк уж знает: как река вскрылась, жди полой воды.
Деды наши к тому были привычные, дома строили из дерева.
В конце зимы, как солнце начнет припекать, вобьют в землю кол покрепче, привяжут длинную веревку одним концом к колу, а другим - к крыльцу, да и спят себе спокойно, не волнуются.
Как деревню водой зальет, дома и всплывают, да веревка-то далеко уплыть не даст.
У кого скотина в хлеву - те и хлев веревкой привяжут, у кого собака - будку, у кого куры - курятник.
Поутру женщины выйдут на крыльцо, отцепят лодочку, да гребут к коровнику, буренок доить.
Собаки, какие посмышленее, сами в воду из будок прыгают, плавают вокруг хозяйской лодки, тявкают, цепью за собой конуру волочат.
Весной у нас в деревнях красиво бывало. Выйдешь из дому - все вокруг водой залито, только верхушки деревьев из воды торчат, да последние ледяные глыбы меж домов плавают.
На каждом крыльце мужичок сидит с удочкой - рыба после зимы голодная, на пустой крючок клюет.
Ребятишкам тоже раздолье, сколотят плоты, да плавают от дома к дому, между льдин в титаники играют.
А то еще была в Папанина игра - высадят одного на большую льдину, конфет дадут, чтоб не скучал, а сами подождут, пока его отнесет подальше, да плывут спасать, на нескольких плотах, наперегонки - кто первый полярника с льдины снимет.
Ну, а когда половодье сойдет, дома сами к земле опускаются.
Чуть останется воды по колено - мужики надевают сапоги, да тянут за веревку, подтаскивают дом к старому месту.
Нащупают сапогом, где фундамент стоит, да и втащат домишко, куда следует.
По воде-то оно нетрудно идет, тут главное - время не прозевать.
А у нас и такие бедолаги случались, что ни год: упустят день, а дом сядет на мель.
Вода схлынет, глянь - стоит дом поперек дороги, а то и вовсе боком в канаву, а хозяева пыхтят, за веревки тянут, к себе в огород затаскивают.
Соседи соберутся, посмеиваются:
- Петрович, - кричат, - ты его катить попробуй! Грязь потом веничком со стен обмахнешь!
Ну, потом конечно всем миром помогут.
Как не помочь?
Все свои, все сибирские!
Возьмут вчетвером за углы, да и занесут хату на фундамент.
Бывало, конечно, что иной мужик кирпичный дом построит, чтоб побогаче.
Кирпич - он кирпич и есть, по воде не плавает, все ко дну поближе норовит.
Как половодье, такой дом на дне остается. Хозяева его закупорят поплотнее, чтоб внутри не подмокло, а сами в лодки перебираются, так и живут на воде круглые сутки.
Рыбу ловят, по соседям гостевать плавают.
Вода высоко стоит, да недолго, редко дольше трех недель, отчего не пожить на свежем воздухе. Ночами, конечно, прохладно бывает, да зато днем-то тепло.
Разве ж это холод, если лед растаял?..
У нас в деревне был случай: жил мужичок в кирпичном доме, а жены и детей при нем не было, холостой был, как кот.
Как-то раз заснул он у себя в доме, просыпается - темно!
Он поначалу думал, что встал не вовремя, прилег еще вздремнуть.
Проснулся во второй раз - опять в доме темно, как в бочке!
Что за напасть?
Подошел к окну - батюшки!
На улице караси со щуками плавают, в окна заглядывают, смотрят на мужичка удивленно. Пораскинул он умом, и дошел: вода в реке поднялась быстро, и весь дом залила.
Хорошо, двери прикрыты были, и в окнах стекло на замазке.
Так и сидел он под водой, что твой Садко, целыми днями от безделья на балалайке играл.
Поначалу стала у него в печную трубу вода капать, но он живо печку тряпками заткнул.
Хуже с рыбами было.
Мужичок-то рыбак был страстный, а тут такой искус: рыбы к самым окнам подплывают, и окуни, и стерляди, и горбуша даже.
Всю ночь в стекло стучатся, а сомы мимо дома ходят - в усы посмеиваются.
Мужичок все локти искусал - вот она, рыба, а не поймать!
На вторую неделю, однако же, приспособился и рыбачить: поставит под окно ведро, подкараулит, когда рыба мимо проплывет, да и откроет форточку.
Рыбу вместе с водой в дом-то и занесет, да прямо в ведро.
Ну, мужик не зевает, форточку захлопнет, а сам за рыбу принимается.
Как вода сошла, к мужику соседи прибежали, думали, уж не увидят живым: столько времени под водой провел!
А он выходит, живехонек, да еще и доволен! Показал им улов, похвалился.
Соседи ему:
- Эх ты, батискат небритый! Мы-то волновались, что потонул, а он бахвалится! Чешуей-то нигде не оброс?
Тот мужичок потом все лето дом перестраивал: наделал по всему дому маленьких окошек с форточками, к следующей весне готовился.
Пару окошек у самого пола проделал: сомов ловить.
Вот какая польза неожиданная от каменного дома у него обнаружилась!
Каждую весну потом оставался в доме.
Запасется ведрами, да и бегает по комнатам: там оконце приоткроет - щуку изловит, здесь распахнет - сразу десяток карасей в ведро подхватит.
Так наловчился он через окна рыбачить, что уж почти и воды в ведро не попадало, а все одна рыба!
Вот как бывало.
Теперь-то, конечно, реки пожиже стали, не разливаются, как в прежние времена, текут себе по руслам.
То ли русла глубже стали, что вода из них не выливается, то ли снега падает меньше, а может, плотины мешают - кто разберет?
А вы ежели не верите - так приезжайте к нам в Сибирь, в нашу деревню.
Мы вам все покажем: и деревянные дома, и кирпичные, с окнами.
Если повезет, попадете в половодье, сами увидите, как деревня по воде плавает.
Только сапоги не забудьте, да удочку с крючками.
Честное слово - пригодятся.
Зимы у нас в Сибири морозные, крепкие.
Реки в иной год промерзают по самое дно, где метр глубина - там на метр, где двадцать - там на двадцать.
В такие годы мужики на рыбалку ходят без удочки, без наживки, потому как без надобности.
С собой берут сани да пилу двуручную. Выпиливают из реки кусок льда, где рыбы вмерзло побольше, ставят на сани да везут домой.
В бане лед поставят на лавку, а под лавку - ушат.
Баня теплая, лед быстро тает, рыба как оттает - в ушат падает, и сразу плавать.
Тут уже рыбак и берет удочку, присаживается рядом, да удит.
Рыбу - ее поймать надо, потому как рыбалка - спорт.
Один мужик пошел на реку, да и увидел подо льдом сома, метров шесть от носа до хвоста.
Усы - что веревки, хоть белье сушить вешай. Мужичок обрадовался, думает - добуду сома, всю зиму рыбные пироги жевать буду!
И ну лед топориком рубить, к сому подбираться. Да только сом-то на дне залег, а глубина большая над ним была, и лед всё крепкий, промерзлый.
Мужичок так разошелся топором махать, что аж взмок.
Порубит, порубит, льдинки в ведро соберет, да и выкинет из ледяной ямы наружу, и снова рубить. Углубился он таким манером в речной лед аршин на десять - жарко ему стало, скинул шубу.
А ведь известное дело, что шуба сама не греет. Это человек сам, своим внутренним теплом ее согревает, а шуба только тепло держит, да холод не впускает.
Только скинул мужик шубу, как его тепло наружу пошло, и так он разгорячился, что в момент весь лед вокруг себя растопил.
И моргнуть не успел, а уж он стоит по горлышко в воде, а под ним огромный сом ворочается, усами шевелит.
А зима-то стояла морозная, вода в секунду остыла, да тотчас схватилась.
Вмерз мужичок по самые ноздри, только и может, что глазами ворочать.
На его счастье, мужики мимо с рыбалки шли, да в яму заглянули.
Глядят - а там бедолага во льду, на соме сидит, щеки заиндевели, на носу сосулька, и зрачками вращает выразительно.
Посмеялись, конечно, но изо льда достали, так верхом на соме и привезли его домой, да скорее в баню - оттаивать.
Горячей водой облили, принялись березовыми вениками по бокам хлестать.
Тут уж и сому досталось - кто их там разбирал, по кому замах пришелся!
Чуть оттаял мужичок, выдохнул, тут ему стакан водки поднесли, он выпил и порозовел.
Вышло, одним словом, благополучно, тут тебе и рыбалка, и баня, и на душе хорошо.
Одному сому не по вкусу пришлось в бане париться: тем же вечером пустили его на пироги. Всей деревней до весны ели, вот какой большой сом оказался!
Что говорить, зимой на реке много забавного случается, только помнить успевай.
Ежели на лед вышел - главное, не поскользнуться, да не упасть.
Река - она ведь под уклон течет, а как замерзнет, так, стало быть, получается ледяная горка. Длиннющая - до моря!
Уклон хоть и неприметен, а все ж есть, поскользнешься - и укатишься до самой Обской губы.
Молодежь у нас так развлекается.
Выйдут на серединку реки, усядутся в санки, подтолкнут друг друга, и катят наперегонки.
Зимой дел немного, почему бы не прокатиться веселья ради?
Кто помоложе, те свои сани за старшими на веревочку цепляют, едут - ума набираются.
Им в руки баян дают, чтоб не даром ехали, песни играли.
Мамки парням в дорогу пирогов напекут, бутербродов настрогают - до моря путь неблизкий.
Одного мать до самой речки провожала, все шарфом укутывала, уж он просил ее, просил, чтоб перед хлопцами не позорила.
Да куда там!
Разве так легко от мамки отделаешься?
Только на льду и отпустила, да еще вслед кричала, чтоб не задерживался.
На льду хорошо, сани своим ходом легко идут. Верст через двадцать такую скорость берут, только успевай их по речным изгибам поворачивать! Зевать некогда, поворот проморгаешь - глядь, уже на берегу, в сугробе барахтаешься, пимами кверху.
Пока выберешься из сугроба, сани выволочешь на лед - других уж и не догнать!
Приходится возвращаться.
А кто посноровистее, те до самого моря добираются.
Дней десять, двенадцать едут - в морозный день реку далеко видать, а ночью луна выйдет, лед и блестит - катишь себе, словно по серебряной дороге.
Ближе к северному кругу - там уж полярное сияние во все небо светит, не проглядишь.
Главное - в море не уйти, тут следить надо в оба. Как по берегам реки белых медведей приметишь - вот оно и море близко, пора, стало быть, к бережку жаться, скорость убавлять.
Ну, в обратный путь, конечно, рекой не поедешь. Парни, кто посмелее, белого медведя ловят, да в сани запрягают.
Пирога ему отломят, он и доволен, тащит сани, урчит.
И погонять его не надо - сани легкие, дорога знакома, чай, каждый год парней обратно таскают. Белый медведь зимой спать-то не ложится, всё по Северу бродит, вдоль рек - высматривает, не едет ли кто в санях, наперед знает, что пирогами угостят.
И я по молодости на море не раз ездил, у меня и медведь свой был, знакомый.
Издали меня примечал, на задние лапы встанет, рычит, мол, вертай к берегу!
Пироги с брусникой крепко любил, я завсегда целый туесок ему привозил.
Причалишь сани к сугробу, а он уж бежит навстречу, во всю пасть улыбается.
Обнимемся с ним, я ему:
- Ну, как тут у вас, на Севере?
А он рычит, мол: нормально!
Разломим с ним пирог, закусим на дорожку, да в обратный путь.
А как домой доедем, я медведя в дом приглашал, за стол усаживал.
Мать свежих пирогов да блинов напечет - у нас с медведем праздник!
В баян играем, песни поем, живем себе!
Дня два отдохнем, и кто куда - я на рыбалку, а медведь к себе, на Север, до следующего года.
Вот как у нас, в Сибири, зимой бывает.
Хоть и холодно, да зато не скучно.
А ежели не верите, так езжайте на Север, найдите моего медведя, да его спросите.
Узнать его легко: он весь белый, только голова седа.
Он вам подтвердит - все правда!
У нас в Сибири морозы бывают - градусов за пятьдесят, за семьдесят.
Зимой, так и того холоднее.
Был как-то случай, позвали меня вечером девицы в гости.
Отказаться было нельзя, я молодой тогда был, не знал еще, что можно отказаться.
А была зима, мороз стукнул такой, что мысли в голове стынут, вышел я за порог, гляжу, во всей деревне - ни души.
Все по домам попрятались, у телевизоров греются, даже собаки - и те не воют, по конурам забились. Да что собаки - вино-водочный закрыт стоит!.. Вот какой мороз.
Ну, я ружье-то на плечо повесил, и иду себе.
Идти недалеко, километра три - это если напрямую, через сугробы.
По дороге чуток дальше, часа три ходу.
А без ружья у нас никто на улицу не выходит, потому как Сибирь.
Это ладно, если волки нападут - волк не работа, прикрикнешь - в лес убежит.
А ну, как медведь?..
Зимой, конечно, медведь спит, сны смотрит.
Какие посмекалистее, те в избу по осени заберутся, самовар украдут, да потом всю зиму в берлоге чаи гоняют, а прочим, конечно, делать нечего - сосут лапу.
Однако ж иного медведя приспичит по маленькой - проснется, выйдет на крыльцо, а есть-то спросонья хочется.
Вот и идет в деревню, куда ему, горемыке, еще податься.
Нет, без ружья у нас никак, у нас как в школу пошел - сразу ружье дарят.
Сначала маленькое, детское, конечно.
Стреляет недалеко и несильно, медведя не прогонит, да народ услышит - прибегут, помогут. Девчонкам, кто послабее, свисток вместо ружья дают, в случае чего наказывают шум да визг поднимать.
Иной раз медведь от таких-то еще быстрее удирает, чем от ружья, потому как - женщины!..
Так вот, стало быть, иду я, а сам по сторонам гляжу.
Дорога пустынная, на небе первые звездочки появляются.
Мороз лютый, сопли под носом заиндевели. Я в шубе был, а и то промерз насквозь, что ни шаг, то колокольчики звенят.
Половину дороги прошел, и думаю:
- «Да на что мне эти девчонки сдались-то?..
Чего доброго, пока дойду, уже у меня и дел там никаких не останется».
Однако ж обратно поворачивать тоже смысла нет. Да и не такой я человек, чтобы дело на полпути бросить.
Опять же, молод был, а там девицы ждут, неудобно вернуться. У нас в Сибири девицы-то знаете какие?..
Лучшие в мире у нас девицы!
Красивые, стройные, выйдет такая за околицу, посмотрит в твою сторону, ружье на плече кокетливо поправит - как в самое сердце пальнет! Ради такой не только в мороз, а и в метель пойдешь куда угодно.
Помню, одна девица была, так она и вовсе без ружья в лес по ягоды ходила.
Ей без надобности было, ейный анфас все окрестные медведи знали - сами ягоду несли, кто лукошками, кто целыми туесками.
Она каждому по конфете даст, кому леденец, кому карамельку, они и довольны.
Осенью один повадился грибы таскать ей, чуть не к порогу.
Медведь в грибах-то понимает, поганых не притащит.
Одна баба набрела как-то в лесу на грибную полянку, собирала, собирала, да наткнулась на медведя.
Глядит, а у того большущий туес берестяной, и грибов полон. Тут она и поняла все, говорит:
- Что, Нинке небось собираешь?
А медведь кивает, важно так - гордится собой.
И то сказать, хороший медведь, умный, красоту грамотно понимает.
Вот у нас какие девицы.
Правда, той Нинке от ее красоты и беда была, от комаров отбою не было.
Где Нинка, там других-то почти и не кусают, по ошибке разве.
Наш сибирский комар ростом с небольшого орла, летает он низко, потому что брюхо мешает. Приставучий, спасу нет, не успеет весной снег сойти, и он уж тут как тут.
В лес едва войдешь, а над тобой уж с полтыщи их вьется, зудят, хоботами тыкаются.
Одно спасение от них - ветку сломаешь, да хлещешь их по мордам, чтоб не лезли.
Вот Нинке-то от них доставалось!..
Казалось бы, безмозглая скотина - комар, а ведь тоже понимает в женщинах.
Ну, зимой, конечно, комаров нету.
Как осень, они в теплые края улетают, какие поумнее - клином летят, какие поглупее - те просто в кучи сбиваются.
Иной раз идешь по осени, а над головой:
- «Взззз!..»
Клин пролетел, значит.
Так вот, иду я, стало быть, по дороге.
На небо уже и луна вышла, дорогу хорошо видать, а только чувствую я - не дойду.
И только подумал так, подъезжают сзади сани, и мужичок мне кивает, мол:
- «Подвезти?»
Сел, конечно, благодарю его, а он мне:
- Да что там, свои люди. Чтоб сибиряк сибиряка замерзать бросил посреди дороги?..
Довез он меня к девицам, до самого крыльца, да дальше поехал, а я там остался.
Девицы уже и самовар согрели, принялись меня чаем поить, варенья малинового дали, до самого утра от простуды спасали.
Отогрели, одним словом, даже чихнуть не успел.
Вот такие у нас люди-то живут.
А тут, в Сибири, иначе нельзя.
Край наш суров, да зато люди отзывчивы.
Потому как - Сибирь!..
Кабы не морозы зимой, с раем бы спутать можно.