Люди хотят, чтобы было как они хотят, но чего они хотят, они сами не знают.
Другие люди никогда не поймут ценности созданного моим трудом.
«Меня хотят уговорить пожертвовать своими интересами ради интересов государства. Я, напротив того, объявляю войну не на жизнь, а на смерть всякому государству, даже самому демократическому.»
В Древней Греции лица, желающие утвердить новый закон или изменить старый, обязаны были явится в народное собрание, с петлей на шее. Если предложение отвергалось, инициатор должен был повеситься. Жаль, что этого положения нет в нашей современной Греческой Думе, могло бы быть меньше дурных депутатов и глупых законодательных инициатив.
Если истина никому не нужна, а её поиски выставляют владельца истины в истинном виде, то следует наказать искателя истины.
Увидев гадюку, не тяни её за хвост, она может оказаться Императорской коброй.
Если никто не заметил вашего отсутствия, то никто и не нуждался в вашем присутствии?
Сегодня мы отражаемся в зеркале прошлого и внешность мало изменилась, мы несколько постарели, но совсем ещё из ума не вышли.
Это «падение морали» происходит постоянно и непрерывно, но дна достигнуть не может. Возможно нет дна, а может нет падения?
Дорога предстояла немалая, но прапор проследил за отходом поезда, не дал заглянуть в магазин. Правда перспектива была, нас ждал славный город Владивосток, денежные переводы, удачно полученные от родных накануне, жгли наши сердца и возбуждали желудки. Мне вообще повезло, перед отъездом получил посылку с консервами - «Завтрак туриста», «Ветчина» и «Сосисочный фарш», многие знакомы с этими консервами, расфасованными по 250 грамм и более, а в посылке прислали деликатесы по 100 грамм в баночке, ни ранее, ни позднее такого не встречал, но и несколько банок тушёнки полученной со склада, части отличались в лучшую сторону от продаваемой сегодня в магазинах.
Владивосток встретил весьма сурово, патруль ещё на вокзале пытался придраться к внешнему виду, предписание спасло от отправки на губу, посему было решено сначала посетить комендатуру.
Комендант сборного пункта, пожилой майор, равнодушно взглянув на меня отметил предписание и сказал:
- На Сахалин закончено формирование маршевого батальона, возможно Вам удастся попасть на корабль, попробуйте уговорить начальника порта, если нет, то останетесь здесь.
По дороге мы уже успели переговорить с одним солдатиком о здешней жизни полной грязи, плохой еды и воровства, перспектива застрять во Владике уже не прельщала. Бегом, бегом в порт, рапорт выдал на одном дыхании:
- Товарищ Начальник порта, наша команда из трёх военнослужащих для выполнения задания направляется на Сахалин. Прошу Вашего разрешения срочного отбытия на корабль.
Зря старался, ему было на нас наплевать, равнодушно взглянув, поставил штамп:
- Следуйте! Там уже идёт посадка солдат во главе с полковником, ему и доложитесь.
- Сейчас, разбежался, докладываться разным полковникам, мысленно прокомментировал я это указание…
И мы последовали в гастроном. Полюбившейся нам дешёвой корейской бодяги в продаже не оказалось, но остальным мы затарились основательно, до отхода белого парохода оставалось немного времени, поспешили в порт, где благополучно взошли на борт ковчега.
Не знаю, может это и был заштатный пароходишко, но двести человек матушки пехоты разместились на нижней палубе, а мы, люди «высокого полёта», поместились в отдельной каюте по соседству с военным и морским офицерским составом. Правда рядом оказалась каюта с четырьмя дембелями, успешно окончившими службу в ВМФ, морячки были навеселе и сочли необходимым поучить нас уму-разуму в своей каюте, где уже был накрыт столик, а слушателей рассказов о подвигах маловато.
Начали! Начали так, что не заметили выхода в море.
«Солдаты в путь, в путь, в путь,
А для тебя, родная,
Есть почта полевая,
Прощай труба зовет,
Солдаты в поход!»
Есть ли на белом свете, что-то более содержательное, чем грустная улыбка?
Грустная улыбка на лице твоём,
Что-то о забытом,
просто обо всём,
Не конкретно грустно, о своей судьбе,
Просто время стиснуло,
и внутри, и вне,
Просто время выбило радость из тебя,
Сгинуло - не сгинуло
- смяла и сожгла,
Просто ненавязчиво стёрло, унесло,
Паруса порвало,
сломано весло,
И зачем кидалась, и зачем борьба,
От всего осталась,
капелька одна
Грустная улыбка на лице твоём,
а давай попробуем, но уже вдвоём?
- По Вашему приказанию ефрейтор Орехов прибыл,
доложился я замполиту.
- Садитесь Орехов, разговор серьёзный, курить будете?
- Буду!
решительно изумился я и взял предложенную папиросу.
- Значит так Вячеслав…
Я аж подпрыгнул сидя на месте, давненько, а точнее никогда, командиры не называли меня по имени.
- Вы хорошо знали рядового Абрамовича?
- Как и все товарищ старший лейтенант,
может даже меньше других, он из второго отделения и жил в другой палатке,
- Вы с ним разговаривали о порядке в части или взводе, о том, что произошло с Вами?
- Почти нет, если случайно, слово-два,
- Рядовой Абрамович, после пребывания на гауптвахте, был направлен для дальнейшего прохождения службы в г. Магадан, где начал писать письма оскорбляющие честь и достоинство нашей части, Вам он не писал?
- Нет товарищ старший лейтенант, писем я от Абрамовича не получал,
- Завтра к нам прибывает Комиссия Военной Прокуратуры округа для проверки его заявлений о жизни взвода и о произошедшем с Вами на посту, что Вы ответите на вопросы?
- Отвечу честно товарищ старший лейтенант, всё так, как было, я же присягу давал, расскажу, как в меня стреляли непременно,
- Вы должны понимать, что скоро Ваше подразделение расформируют, часть людей будет оставлена в части, часть отправлена в различные гарнизоны Дальневосточного военного округа и от Ваших слов и поведения будет многое зависеть…
Я конечно догадывался, чего он от меня хочет, но мне очень не хотелось на Колыму или на Камчатку, да и в засаленной части, за колючей проволокой и КПП, оставаться тоже не «фонтан»,
- Вы должны понимать, что нельзя подвести Ваших товарищей и командиров, может не нужно рассказывать о выстреле?- продолжает он,
Подумайте пожалуйста…
- Можете не сомневаться, товарищ старший лейтенант, я никого не подведу, скажу всё честно. как на духу!
Ага, я буду врать комиссии, а меня в дисбат закатают? Спасибочки, подумал я.
Он посмотрел на меня, как на полного идиота:
- Посидите в коридоре.
Я сел в коридоре, а старлей закрыл кабинет и куда-то пошёл, ждать пришлось около часа.
- Заходите, вернувшись сказал он, возникли новые обстоятельства, сегодня Вы, рядовой Георгий Борзов и рядовой Николай Андрейченко будете направлены для прохождения дальнейшей службы в другую часть. Вам всё понятно?
Отделываются, хотят послать к чёрту на кулички, понял я.
- Товарищ старший лейтенант, у меня нога ещё побаливает, а можно узнать куда мы поедем?
- Идите в подразделение, поедете служить в одну их лучших частей нашего Военного округа на Сахалин, там на питание Вам жаловаться не придётся, паёк будет полуторным, прапорщик Антонов передаст Вам все необходимые документы, сегодня вечером, чтобы Вас в части не было, поедете на Сахалин и не вздумайте кому-либо рассказывать о произошедшем. Вам ясно?
Вот зараза, откуда знает о нашей дружбе и разговорах о еде? Видимо ефрейтора докладывали. Ладно, иногда, не так уж и плохо быть идиотом, Сахалин меня вполне устраивал. По крайней мере, там не так уж и холодно, море, природа, а чего.
Уже через час, мы трое получили сухие пайки, я предписание и приказ о моём назначении старшим группы.
Выходим за ворота, прапор сопровождает нас и сажает на поезд во Владивосток… пусть временная, но свобода!
«Но тайна, мои покрывала черты».
Мишка Абрамович, на гражданке работал корреспондентом, то ли комсомольской, то ли партийной газеты и был внешне очень правильным и положительным человеком, не пил, даже водку и не курил, но явно в душе таил сомнения в светлом будущем нашего народа и чистоте замыслов партии и командования части. Скрытый враг, короче говоря.
И вот однажды утром, на разводе, когда его отделение было назначено на выполнение работ по копанию траншеи под фундаменты, стоя в строю заявил:
- Нас направил в армию народ, для изучения воинского дела, а не строительства дач для офицеров, я не буду больше копать землю!
и бросил лопату.
Во гад! Все работают, а он не желает! Прапорщик аж обалдел:
- Вы не больны, Абрамович?, спрашивает;
- Поднимите лопату!
А Абрамович, стоит по стойке «Смирно» и говорит:
- Лопату не подниму, работать не буду и кормят плохо, на кухне наверняка воруют, и в карауле на тумбочке, как Орехов, стоять не буду!
Прямой отказ от выполнения приказа, бунт!
Прапор:
- Стоять смирно!
и пошёл в штаб, а через час - стоим не шелохнувшись, является вместе с нашим командиром взвода.
Капитан, отдавая честь:
- Рядовой Абрамович! Взять лопату!
- Отказываюсь, товарищ капитан,
- Выйти из строя, пятнадцать суток ареста!
На губу значит, и срок большой очень, повели Мишку и больше мы его никогда не видели, трудно ему было конечно, маленького роста, на лице только губёнки и остались, но дурак, неужели легче по полосе препятствий с полной выкладкой ползать да прыгать? Большого сочувствия его демарш в нас не вызвал, а спустя три недели, вдруг, прапорщик приказывает мне явиться срочно к политруку, старлею, что политинформации проводил и всякие душещипательные беседы, в штаб, в его кабинет…
«Мама я лётчика люблю,
Мамочка я лётчика люблю,
Лётчик делает посадки,
И е… без пересадки,
Мама я лётчика люблю».
Легко перенести физические трудности жизни, если они возникают в следствии проблем всего общества и все члены этого общества испытывают их наравне с тобой. Трудности становятся невыносимыми, если руководители общества живут, этих проблем не испытывая.