Когда Вы уплатили налоги и спите спокойно, Ваши деньги убегают, когда проснётесь, они буду уже очень далеко и не будут более беспокоить.
Первые полтора года после появления на свет, я не мог говорить от удивления, позднее мне было противно говорить из-за хамства окружающих и сегодня не привык, хотя вокруг все призывают к терпимости. Потому Вам и пишу.
За умного человека женщина может выйти замуж, но полюбить за ум?
Вы думаете, что выставляя после своих слов разные рожи, усиливаете смысл сказанного? Нет, только показываете свою глупость и безграмотность.
Редкий мужчина не желает стать асом в любви.
Большинство людей становятся значительно более интересными, когда замолкают.
Наши граждане очень добрые и наивные, верят всему без сомнения, это говорит о чистоте души, но часто наносит вред нашему народу.
Все жалеют свои деньги, никто не жалеет чужих денег, но ведь это несправедливо, они совершенно одинаковые.
Если любишь говорить гадости другим, то изволь и сам слушать.
Нужно научится наслаждаться солнечной стороной жизни, даже располагаясь в тени.
Собеседник проглотивший обиду с улыбкой, будет вознаграждён десертом.
Мы не любим за ошибки, других людей, но больше всего ненавидим тех, кто знает как мы ошибались.
Для тех, кто не очень понимает место действия моего рассказа коротко поясняю - Лисий Нос, где мы жили в общежитии, в двух остановках от Тарховки, а за Тарховкой находится станция Розлив, та самая, где до сих пор стоит сарай в котором скрывался Владимир Ильич. Всё это курортные посёлки Сестрорецка, пригорода Ленинграда с пляжами на Финском заливе и на многих озёрах и везде жил Ленин, непосредственно рядом с павильоном в котором мы начали торговать овощами, проходила дорога вдоль озера Разлив к шалашу, в котором тоже скрывался Ленин, в Ленинграде и окрестностях трудно было найти место, где он не скрывался и где бы ленинградцы могли скрыться от него, а в среде студентов, эти мемориальные места называли «Траховка и Розлив», сами догадайтесь почему…
Павильон этот представлял из себя маленький магазинчик в котором кроме овощей и фруктов, продавалась селёдка (в одной бочке была совсем протухшая) и мясные наборы, чаще суповые, состоящие из костей. Работали продавцы по пять дней, и на эти пять дней я и Наташа становились полными хозяевами этого заведения, да, совсем забыл, следует упомянуть о легализации моего положения, - я устроился в эту лавочку грузчиком, с окладом, что-то около 80 рублей. Грузчик был необходим поскольку в заведении продавался картофель по нескольку тонн в день, а механизация заключалась в наличии бункера в который высыпали картошку и из которого сыпали её в поддон не по электрическому транспортёру, как было в городских магазина, а в деревянный поддон отодвигая деревянную же заслонку, картофель потом ставили на весы для продажи покупателям. Загружать нужно было поднимая ящики и частенько шерудить картошку палкой, когда она переставала сыпаться. Работа была физически очень не лёгкая, потому мы и решили, она продаёт фрукты, а я на старинных весах с гирями, овощи. Такая рационализация значительно сократила в магазинчике очереди, одновременно несколько улучшив и наше благосостояние. Я не сразу понял улыбку продавщицы уходящей в отпуск и отвергнувшей беспокойство Наташи о возможной недостаче, словами:
- Не волнуйтесь, всё у Вас будет хорошо! - через неделю я понял, что поддон в котором вешали картошку был на 400 грамм тяжелее, чем маркирован и сколько его ни отчищай от земли, это не помогало. Картошка шла молодая, дорогая, по 40 копеек за килограмм, вот и посчитайте, что получается.
Я почему всё время про торговлю пишу? А потому, что она была неотъемлемой частью нашей любви, питала и наплавляла кроме нашего социалистического сознание и желудок. На одном молоке и вечернем винегрете много не наработаешь, поэтому закрываясь на обед мы шли в расположенную рядом чебуречную, где работали ребята с факультета Общественного питания и питались усиленно, я обычно съедал чанахи, чебуреки и хазани или шашлык, запивая стаканом портвейна. Позднее, когда пошли грибы, Наташка готовила на плитке в подсобном помещении картошку с грибами или с мясом, если грибы не приходили. Стола там не было, но был стул, на котором мы занимались кое-чем в обеденный перерыв или иное оказавшимся свободным время. Очень она любила на стульчике… А в остальном мы были передовикам советской торговли, Наташка содержала в чистоте наш облик, а это было достаточно сложно при работе с пыльным бункером, на головах у нас появились пилотки со значками содержащими профиль вождя, язык был у меня недурно подвешен и непрерывно, кроме картошки, вешал лапшу о культуре, политике и любви на уши довольным происходящим покупателям, которые были веселы и тратили свои денежки на курорте с полной щедротой своего сердца глядя на двух рыжих продавцов… Почему двух рыжих спросите Вы?
Об этом расскажу в следующей части, в части о нашем отдыхе в выходные дни…
Мужчин не поймёшь, до свадьбы они ведут себя так. будто им всё позволено, после свадьбы - так, словно им ничего не позволено.
Я проснулся от яркого солнца которое светило прямо в глаза из окна не имеющего никаких занавесок, башка гудела, было в меру погано, но нос почти не болел. В маленькой комнатке стояло две кровати, одна пустая, а на второй лежал я…
Смутно вспомнилось, как вчера меня Наташа довела до кровати, я лег и долго чего-то ждал, но так и не дождавшись, заснул.
И тут, беззвучно открылась дверь и вошла она, свеженькая и чистенькая, в коротенькой болонье завязанной бантиком поясом и с голыми ногами, меня как кипятком окатило, когда я понял, что под плащом ничего нет.
Резко вскочив, обнял и целуя, быстрым движение развязал поясок - она была почти голая, только бюстгальтер поддерживал замечательные груди, одной рукой я лихорадочно начал его расстёгивать.
- Не трогай, я сама, ложись, - она мягко, но настойчиво толкнула меня на кровать, скинула на пол плащ и резкими движениями руки стащила с меня трусы…
Она занималась любовью закусив нижнюю губу и совершенно было ясно, кто, кем овладевал в этот момент, но овладевал восхитительно энергично, с яростью тигрицы.
Мы закончили одновременно, хотелось продолжить, но Наташа, резко встала и заявила:
- Пора на работу!
- Но …,
- Никаких «но», вечером, вечером, вечером, мойся, одевайся, пошли.
- Эксплуотаторша, - резонно заметил я, но подчинился.
Мы отправились в проклятый магазин, а по дороге зашли к наташкиной подружке к молочной цистерне, где я выдул литр, а Наташа пол литра холодного молока.
Работать в этот день мне было чрезвычайно трудно, по двум причинам, во-первых, я всё время думал о том, что будет вечером, а это вызывало некоторые последствия в организме, во-вторых, лоток находился не так далеко от дома отца и я всё время ожидал его появления, отец у меня был не только одним из ведущих инженеров «могу назвать Вам адреса», но и депутатом от Лисьего Носа, а следовательно очень известным человеком в посёлке, спасало, что день был рабочим и меня мало кто знал. Отработали мы нормально и в этот день и в несколько последующих, вечерами было. Ой чего было… и в общежитии и в воде Финского залива, и обратно в общежитии. Не буду детально описывать, вероятно и Вы знаете, чем и как мы развлекались в свободное от работы время. Правда нужно учитывать, что вечерние посиделки вокруг винегрета и портвейна продолжались, групповые походы на залив тоже продолжались, и Наташка буквально силой заставила меня с Мишкой помириться, я спокойно согласился, но он, мне кажется, только для вида, под настоянием женской общественности.
Мы ложились спать в два-три часа ночи, вставали в восемь, пили молоко и работали без прохладцы. Как только это выдерживали? Молодые были…, молодые и здоровые. Но вот появились изменения в работе, необходимо было заменить продавщицу в магазинчике в Тарховке, я ранее уже упоминал об этом…