Нет человека настолько плохого, чтобы нельзя было сказать о нём что-то хорошее.
А тот ли свят, помазан Богом?
Кто длань свою для поцелуя…
Протянет нищим и убогим,
Кто «Аве» в церкви, «Аллилуя»
А может тот, кто простодушен,
Своей открытостью беспечен.
И держит Эго под подушкой,
Не отличаясь пылкой речью.
Кресты из золота, тиары,
Где быт монашества из кельи?
Я слышу ропот в колуарах,
Разгульность плоти и веселье.
Где осуждение наживы?
Пожертвуйте на позолоту!
Вы сами беситесь от жира,
В вас пересыщенность икотой!
Христос ходил в простой одежде,
Осёл - не ровня мерседесу.
Вы станьте поскромнее прежде,
Тогда и я покаюсь. Честно!
А кто святой мне скажи на милость?
Христос ведь разве, да мать Мария.
Теперь ведь это невозратимость.
Всё изменилось и мы другие.
Служитель в церкви поближе разве,
Когда с иконой, крестом да в рясе.
Поёт елейно смиренной пастве.
Молчат святые в иконостасе.
Набожных много с лицом блаженным,
Но больше тех, кто себя приблизил.
Я бы добавил путём сложенья,
Но здесь как в покер, играет мизер.
Вот бомж пропитый, с сумой старушка,
Ладонью пыльной прося подати.
Или чиновник с отвисшим брюшком,
Кто ближе к Богу? Сравнили? - Хватит!
Бухали Пушкин и Маяковский,
Гулял Есенин, и даже очень.
И я грешу здесь, хоть с рожей конской,
По клаве бью батогами строчек.
Святош не много, мельчают люди.
Богаче стали церквей убранства.
Всё меньше Бога, всё больше флуда,
Мы всё погрязли в непостоянстве…