если подумать,
то становится не по себе,
один маленький человечек на шесть миллиардов
так прочно засел в тебе,
что больше уже никого не надо.
из миллионов прекрасных тел
только его почему-то тянет,
и тысячами амуровских стрел
губы его манят.
тысячи одинаковых фраз всюду,
а слышишь почему-то
только его слова,
сотни прохожих утром,
а ищешь его глаза.
немного странно,
что так случается,
люди внезапно заболевают людьми,
только жалко,
что не всегда получается,
встретить таких на пути.
Помнишь, когда я писал второй альбом, мы с тобою как-то заспорили об ассоциациях - про любовь и расставание? Я говорил, что любовь и разлука -
это извержения вулкана, которые сжигают и пожирают всё на своем пути. А ты тогда сказала, что расставание - это всегда овертайм, внезапная
смерть… Так и родился «Наш овертайм», тебе нравилась эта песня… Знаешь,
мы оба были неправы… Расставание - это ядерная зима. Вроде жизнь еще
есть, но вот нет солнца, нет неба, нет будущего, как в «Я - легенда». В тот вечер я еще поднимался по лестнице, а понял, что тебя уже нет…
Знаешь, во мне будто произошел атомный взрыв и наступила та самая зима.
Детка,
ты будешь смеяться, больше трех месяцев я жил, будто ты есть. Я покупал
еду на двоих, в прокате брал диски, которые ты захотела бы посмотреть.
Весь этот идиотизм дошел до меня, когда сломался замок на второй двери.
Когда пришел мастер, он предложил вставить новый, я отказался - знаешь
почему? Подумал, что ты не сможешь открыть дверь, у тебя ведь не будет
ключа. И когда я поймал себя на этой мысли, то начал хохотать, помню,
как я закатывался в приступе смеха, а этот мужик хмуро смотрел на меня и не мог понять, что со мной случилось… Я привалился к стене, я задыхался и пытался вдохнуть воздух хотя бы через рот.
Скажи,
а к своему новому парню, ты тоже приезжаешь на работу и закрываешься с ним в его кабинете на время обеденного перерыва? Прости, знаю, что залез
на чужую территорию, не буду больше пошлить, прости меня, как прощала
всегда… Сколько я принес тебе боли? Ты простишь меня когда-нибудь за это?
Хотя, если честно, мне наплевать. Я согласен остаться непрощенным, лишь
бы еще раз прикоснуться к твоему телу, еще раз вдохнуть твой запах,
хотя я ведь так и не запомнил название твоих духов, еще раз услышать
твое дыхание… Я записываю новый альбом - хочешь, я назову его твоим
именем? Всё равно все тексты там о тебе…
По-хорошему
- сейчас мне надо бы нажать кнопку дэл, но я не только допишу это
письмо, но и отправлю его тебе - ты же знаешь, что в некоторых делах я упертый баран. Не буду перечитывать, пусть останется, все как есть.
Кажется, что-то забыл написать… ах, да! Люблю тебя, детка…
Здравствуй, детка. Да, я знаю, что ты ненавидела, когда я так тебя
называл, говорила, что это пошло, но я все равно повторюсь - детка, моя
детка…
Почему
пишу, не знаю сам… прошло много времени… но я хочу вновь появиться в твоей жизни, пусть даже так - белым листком с напечатанным текстом, я помню твои замечания, что письма всегда должны быть написаны от руки,
чтобы даже почерк участвовал в разговоре… Все твои письма, исписанные
твоим нервным почерком до сих пор хранятся у меня… А хочешь, я пришлю
все свои тексты, которые написал после того, как ты ушла? Пришлю с курьером все эти перепачканные вискарем листы, на которых я пытался
описать свою боль. Смятые листы, исписанные моим бредом вместе с букетом
твоих любимых роз? Я прямо вижу, как ты удивленно поднимаешь брови…
Как
там говорил твой любимый француз - «Ад - это другие»… он ошибался… ад -
это когда другие уходят… я понял это совсем недавно…
Помнишь
тот жекин день рождения, когда я напился в хлам, наблюдая, как ты флиртуешь с моими друзьями. Тогда я думал, что просто убью тебя, когда
ты обсуждала банковскую систему Америки и особенности европейской
культуры… ****ь… как же ты была мила, как сексуальна, как откровенна. С другими. Ты даже не смотрела на меня, меня просто не было в твоем мире.
А когда мы вернулись домой, и я пьяный начал выяснять отношения,
помнишь, что ты сделала? Ты запустила нашим кальяном мне в голову, у тебя тогда началась истерика, ты плакала и повторяла одну и ту же фразу -
дурак, ты так ничего не понял… Да, детка я так ничего не понял, до сих
пор… но именно в этот вечер начался какой-то новый виток в наших
отношениях - конец начала или начало конца…
Иногда
я просто не могу найти себе место, когда вспоминаю нас, тех счастливых в нашем году - когда мы сутками смотрели кино, ты читала мне вслух
Набокова и Ницше, восхищалась моими текстами, как мы уезжали встречать
рассвет на море…
Почему два сердца так просто, так сложно?
Я хотел бы знать, куда утекают твои слезы…
А ещё я точно помню тот вечер, когда всё закончилось. Я помню тот снег и твои рыжие волосы, ты даже по льду умудрилась уйти красиво и легко, как
будто и не боялась никогда наших скользких дорог.
Скажи,
почему мы тогда не зашли в тот загс, чего мы так испугались, почему так
хохотали, отходя от него? Ведь ты хотела, я знаю. Именно потому что ты чуть ли не силком тащила меня подальше от этого гребанного загса, я знаю
- ты хотела зайти туда со мною… Смех - реакция страха на не совпадение с окружающим миром, ведь так ты любила повторять… Чего мы так боялись?
Любить с надрывом, идти до края,
Покрыть цветами ворота рая.
Душе мятежной расправить крылья,
Поверить в сказку, чтоб стала былью.
Лупить по струнам, насытить кровью,
Пускай ругают, да на здоровье.
Печаль тугую месить ногами,
Скрипеть зубами под батогами.
Потрогать солнце, ворваться в небо,
Раздать по миру краюхи хлеба.
И звездной пылью забрызгать космос,
Поверить в Бога мне станет просто.
Умыть планету грозы слезою,
Хвастливой радуги стать полосою.
Лететь стихами и звонкой песней,
Молчать не буду, неинтересно.
Больному сердцу покой не нужен,
Слегка охрипший - всегда простужен.
Чтоб во вселенной вдруг стало тесно,
Иду по свету легко и честно.
Пройду достойно, не зная страха,
Пусть не пугают костер и плаха.
Пусть щемит душу, вздыхать не смею,
Ведь по другому жить не умею.
Я как Вова Высоцкий - с надрывом люблю день прожить
И вставляю с избытком в него все согласно-рычашие звуки,
Прокричать - да кричать, петь - да петь, пить - конечно же пить,
Только, Боже, спаси - вниз нельзя опускать свои руки.
Я люблю эту жизнь, я согрет этой вечной и первой любовью,
И в душе моей кони несутся без страха в бездонный обрыв,
К спинке кресла прижаться не задом, а всем изголовьем,
И в машину-искру, не искру, а огонь, не огонь - лучше взрыв.
Пусть понятен не всем - не люблю я стандартных шаблонов,
Все поступки свои и капризы я сам не могу угадать,
Больше крови и сажи, небес - никаких получувств, полутонов,
Дайте сразу и все! Не потом - ненавижу я медлить и ждать!
Я дышу полной грудью, я в жизни как в ласковом море купаюсь,
Я плыву к горизонту. Что будет за ним - я не знаю, плевать!
Пусть простят все кого я обидел, пред вами я искренне каюсь
Я по жизни бегу, не бегу-а лечу, мне по жизни привычней летать!