Я могла бы родиться рыжей, чтобы любили все
За солнечных зайчиков, прячущихся в косе,
За веснушки, за глаз изумрудный плен,
За небесную тонкость моих колен,
И за то, что сотни моих сестёр
Обречены были на костёр.
Я могла бы родиться, конечно, добрее, да,
Чтобы все полюбили однажды и навсегда
Кроткий мой взгляд и тепло этих тонких рук
И улыбки изогнутый нежно лук,
И, наверное, не причиняли б зла,
Той, что с ними всегда и везде мила.
Я могла бы родиться в тысячи раз милей
И прекрасней всех девушек на земле,
И пленяла бы каждого ангельской красотой,
Но увы, я взяла и родилась собой.
И живу, темнокоса и на язык остра,
И сидит змея в острие моего пера.
Ливни лета отпели, отплакали,
И однажды в студёную ночь
В стае чёрных ворон, одинаковых
Родилась нерадивая дочь.
Нерадивая, гордая, смелая,
Но уродиной звали её,
Потому, что была она белая,
Не такая, как всё вороньё.
И решили тогда братья вороны
Суд над белой сестрой учинить.
Семь ночей они думали, спорили
И решили её очернить.
Нерадивую, гордую, смелую
Искупали в болотной грязи.
- И теперь это платьице чёрное
До последнего вздоха носи.
Если мы черны, если мы черны,
Будь и ты черна, будь и ты черна.
Если мы черны, если мы черны,
Будь и ты черна, будь и ты черна.
А она от обиды забилася,
Зарыдала, душою светла.
И слезами от грязи отмылася,
Стала снова такой, как была.
Нерадивая, гордая, смелая,
Беззащитна, как сердце моё,
Как туманы осенние белая,
Не такая, как все вороньё.
- Стая чёрных ворон оголтелая,
Мои перья не втаптывай в грязь.
Разве я виновата, что белая?
Я такою на свет родилась.