В марте, как известно, поведение котиков не поддается никаким объяснениям. Они могут часами заунывно мяукать, у некоторых наблюдаются перепады в настроении, а есть экземпляры, у кого в этом месяце и вовсе просыпаются склонности к странствиям. К последним относится кот Магеллан. Очаровательный зеленоглазый мурлыка, перебравшийся в Нижний Новгород из Москвы. Причем добрался котик к нам нелегально - спрятавшись под капотом старенькой иномарки.
Обнаружили путешественника только в конечном пункте - в одном из сервисных центров Нижнего Новгорода, куда и перегоняли машину.
- Слесарь загнал автомобиль на осмотр и увидел, на защите двигателя сидит самый настоящий кот! - вспоминают в автоцентре первую встречу с котом. - Живой-здоровый, но очень грязный и перепуганный.
Впрочем, обнаруживший кота автослесарь Сергей Мухин был шокирован случившимся не меньше найденыша. Тем не менее мужчина не растерялся, сразу же взял животное на руки и побежал кормить. К реабилитации котейки тут же подключились и все оставшиеся сотрудники компании.
- Поскольку и у автомобиля, и у доставившего его эвакуатора были московские номера, мы предполагаем, что кот мог проехать под бампером около 400 километров, - объясняют в автосервисе. - Кстати, за страсть к путешествиям мы сразу окрестили кота Магелланом.
Магеллан от своего турне отходил три дня. Поначалу вздрагивал и прятался от малейшего шороха, с опаской позволял себя гладить. Но убедившись, что попал в добрые руки, размяк: и довольно мурлыкать стал, и ласкаться ко всем.
Но, к сожалению, оставить Магеллана в автосалоне оказалось невозможным: освоившийся котик начал проявлять любопытство и тем самым подвергать свою жизнь очередным опасностям. Тогда решено было найти ему новых хозяев. Благодаря необычной и сложной судьбе кота-путешественника, добрые руки для него нашлись быстро - сейчас Магеллан уже обживается в своем новоприобретенном доме.
«Способность к критической рефлексии».
«Просвещенческий идеал индивидуальной свободы».
«Фундаментальное равенство людей».
«Идея обеспечения мира путем установления правовых отношений между государствами».
«Человек как личность имеет абсолютную ценность и поэтому ни при каких обстоятельствах не может рассматриваться как средство».
Иммануил Кант
…Начну с наблюдения, которое вам точно понравится: западные СМИ искажают нашу действительность. Уже неделя, как разворачиваются события вокруг так называемого «Домика Канта» в поселке Веселовка Калининградской области, а нормально перевести надпись «Кант лох» в Европе никак не могут.
Rai News, к примеру, сообщило, что Канта на стене его «родного дома» обозвали «свекольной башкой», то есть дураком. The Telegraph привел адекватный перевод в пятом абзаце, но в заголовке вместо «лох» стоит «дебил». Philosophie magazine, с подачи The Telegraph, доложил французам: на стенах, в которых великий мыслитель «провел всю свою жизнь», русские написали Kant est un crtin.
Одна Би-би-си, во-первых, сохранила суть оригинала (Kant is a sucker) и, во-вторых, отметила, что с «домиком Канта» не все однозначно: если какая его часть и помнит философа, умершего в 1804 году, то разве что фундамент, на котором в девятнадцатом веке построили новое здание.
Но и Би-би-си не обошлась без дозы загадочной русской души. «Личность вандала» и мотивы, побудившие его «осквернить» кантовские руины, «окутаны тайной». Для сгущения тайны тут же синеет ссылка на ростовский инцидент двухлетней давности, когда спор о любви к Канту в очереди за пивом кончился стрельбой из травматического пистолета. Читаем между строк: ах, эти русские. Когда не ездят в Европу на танке, непременно зубрят Достоевского или стреляются из-за трансцендентальной философии.
Французский Philosophie magazine, кстати, после той перестрелки в Ростове рассуждал о «силе, пыле и горячности» «славянской души» прямым текстом. Дюже приятное было чтиво, пусть и с налетом иронии. Чужой расизм, совпадающий с твоим собственным мифом о себе любимом, - всегда бальзам на душу. Так и млеешь: а ты говори, говори, милок, какие мы пылкие дикари с повышенной духовностью. И возьми, не забудь, потом еще интервью у калининградского мэра Ярошука. Он тебе подтвердит, что «мы с утра до вечера говорим о Боге» и «духовно работаем, чего не скажешь о европейском обществе».
На этих крылатых словах калининградского начальства мы вернемся в окрестности Кенигсберга.
Духовная работа в поселке Веселовка, напомню, началась в январе 2014-го, когда областное правительство решило устроить там музей Канта. В середине XVIII века Веселовка была колонией швейцарских переселенцев и называлась Юдшен. Известно, что молодой Кант служил домашним учителем в семье местного пастора. Даже если он лично не проживал на историческом фундаменте, где нынче стоит «Домик Канта», то вполне мог проходить мимо. Связь, можно сказать, железная, если учесть, сколько памятных мест на свете посвящено событиям и лицам, которых вообще никогда не было.
В марте 2014-го калининградский губернатор Цуканов заявил, что у музея Канта в Веселовке не будет проблем с финансированием. В июле правительство области включило полуразрушенный «Домик Канта» в реестр объектов культурного наследия. Семнадцатого марта сего года издание «Новый Калининград» съездило в Веселовку и сообщило, что ни реставрация, ни консервация в «Домике Канта» так и не началась, здание по-прежнему разрушается, а на фасаде появилась зеленая надпись «Кант лох» в сопровождении сердечка и цветочка. …
В течение суток калининградское УМВД отправило в Веселовку следственную группу для розыска «вандалов». Еще через день губернатор Цуканов обвинил в случившемся пятую колонну: оказывается, «за несколько дней до того, как появилась информация в СМИ, в поселке были молодые люди, похожие на некоторых блогеров». Они-то все и нарисовали - «ради сенсации». Включая автограф «Дракончик, панда и морж», выполненный той же краской в одной из комнат дома.
Калининградские блогеры, развращенные близостью Европы, пригрозили подать на Цуканова в суд. Местная студия «Околофутболок» начала принимать заказы на изготовление футболок с надписью «Кант лох», сердечком и цветочком в оригинальном зеленом цвете.
Мы с вами, в отличие от западной публики, не видим в России ничего загадочного и знаем, что «тайной» в этой чудесной истории не «окутано» ничего. Даже в порядке иронии.
Понятны действия «Дракончика, панды и моржа». Если в одном населенном пункте имеются а) подростки и б) бесхозная развалина, то на развалине рано или поздно возникает наскальная живопись. Более того, гораздо чаще Канта и сердечек встречается иная лексика и другие органы. …
…Беда не в том, что «Дракончик, панда и морж» написали «Кант лох» поперек горе-музея. Они молодые. Им положено малевать нонконформистскую чушь на стенах бесхозных руин.
Беда в том, что они правы. В обществе, где любую критическую рефлексию опять заменяют коленные рефлексы, никем кроме лоха Кант слыть не может.
В связи с чем предлагаю правительству Калининградской области разместить крупный госзаказ на соответствующие футболки в студии «Околофутболок». Будет во что нарядить нашистов и бюджетников на очередном путинге. Ну и западная пресса с удовольствием напишет о массовых протестах против трансцендентального идеализма. Русские очень духовные, когда не в танке.
Посвящается всем церковнообязанным певчим:)
Дело было в начале 90-х.
Хоронили-отпевали мы одного очень сурьезного дяденьку. Кто-то его по злодейскому умыслу коварно убил. Друзья-товарищи, в простонародье именуемые «бандой» решили похоронить другана своего любезного по высшему разряду. Отпевательная бригада была экстренно созвана в количестве 16 человек. Духовиков тоже вниманием не обошли - пригласили.
Насторожилась я уже только зайдя в церковный двор, посреди которого стоял грузовик, в кузове которого красовалась огромная скульптура из черного гранита. Мушшина во весь рост с пистолетом и мобилой. Уж не знаю, каким паяльником стращали скульптора, но за три дня отгрохать такой памятник это, скажу я вам, не баран чихнул. Хотя, может выбрали уже из готовых, да не востребованных. Стиль тогда был общий. Дорого-богато-по валютному. Может скульптор только черты лица поправил чуток и все, не ведаю. Но сама конструкция была не просто впечатляющей - она была устрашающей. Видимо поэтому ее и не замотали полиэтиленом, как положено при транспортировке памятников. Чтобы злобные конкуренты-убивцы понимали, что с серьезными людьми дело имеют, а не с какими то там подзаборниками.
Спели мы на славу, рыдали все, включая духовиков. Последнюю слезу выжимали при помощи вечной памяти на музыку Моцарта (сворованную из дорогой нашему сердцу ля кримозо).
Потом все выдвинулись в сторону кладбища. Длиннющая кавалькада из авто и автобусов. Мы с духовиками, ессно. На кладбище тоже все чин-чинарем. Не забудем-не простим
Тут подходит ко мне какой то мужик в черной коже до земли и сообщает, что мы всем составом, включая несчастный и необычно трезвый коллектив духовиков едем на поминки в ресторан. Гонорар отдадут там (понимали, что мы можем свалить по тихому). Но, надо сказать, что мы все обрадовались этому предложению (неосмотрительно), ибо времена были голодные, а судя по памятнику, который возили в кузове во главе процессии, стол обещал быть шикардосным.
Я робко призвала участников хора не пить за столом, наивная. Мол, надо держать лицо и все остальные части организма. Духовики злобно заржали. Их руководитель до такого не опустился. Мои певчие тоже на меня посмотрели с укоризной. Батюшка (а он братву эту блатную долго окормлял, сказал, что слова мои, конечно, правильные, но в этой компании не уместные). Поехали мы обратно, уже без памятника и заметно веселей.
В ресторане, надо сказать, тоже подготовились на славу. Про стол рассказывать не буду - и так понятно, что все ломилось от яств. Поразило убранство. На столах стояли великолепные композиции из белых и, не поверите, черных роз. Жаль, тогда не было ни смартфонов, ни фотоаппаратов приличных, проиллюстрировать сие не могу, к сожалению.
Первый час, как водится, речи про то «каким он парнем был», про вендетту и прочие кровавые обещания. Мы скромно сидим, за обе щеки уплетаем микс из красно-черной икры, спиртное рекой льется. На этом официальная часть закончилась.
Тут, не подумав, во что все выльется, встал наш батюшка-предводитель и затянул «Вечную память», мы подхватили. Это было опрометчивым шагом с его стороны… Про нас вроде бы как уже все и забыли… Поели бы и по быстрому унесли ноги. Но, судьба-злодейка уже распорядилась вплести в этот сюжет наши имена.
Некий подвыпивший гражданин с места прокричал сакраментальную фразу: «А мурку можете?». Тут я прям конкретно затосковала, потому что «Мурку» уже все могли. И не просто могли, а очень даже желали. Исполнить. Короче, грянули мы. По полной программе. И про «Я сяду в кабриолет» не забыли. В общем, анекдот про похороны, где порвали три баяна, имел под собой основу. Видя мою постную морду, распорядитель пира проорал не весь зал:"Не ссы, платим вдвое против уговора!". Тут, понятно, все еще больше оживились. Короче, такого сэйшена в стиле шансон не было больше нигде и никогда. Уверяю. В сопровождении духового оркестра, это вообще был полный эксклюзив. И если вы думаете, что это все, то глубоко заблуждаетесь.
В разгар поминального веселья в зале рэсторана появились какие то новые люди. И тут пошел вестерн. Началась эпическая драка с перестрелкой, как в «Человек с бульвара Капуцинов». Лежим мы с батюшкой и тубой под столом и усиленно читаем 90-й псалом. Причем, я, на нервных почвах © начинаю ржать как молодая кобыла в преддверии весны. Рот мне затыкают тубист и батюшка в два кулака, чтоб на звук моего ржания стрелять не начали. Мат стоит отборнейший, стекла летят, в общем очень весело. Очень. Потом приехала милиция. Без собаки. И всех нас арестовала.
Мы еще немного попели грустных песен в кутузке и с миром были отпущены, как не причастные, а просто случайные свидетели. Да, гонорар заплатили сказочный по тем временам. А по этим так и подавно.
Каждый понедельник папа берёт меня с собой на работу. Он работает портным. Обычно папа ездит на мопеде. Его шлем как гипс на руке больного - весь исписан, изрисован. Когда дождь, вся краска стекает на папино лицо. Тогда он даёт мне свой шлем и просит нарисовать что-то новое. Но по понедельникам мы едем с ним в метро - мама не разрешает мне кататься на мопеде.
Мы стоим на платформе и ждём поезд. Я захожу за белую линию, беру папу крепко за руку, становлюсь на носочки, тянусь в сторону рельс и смотрю в тёмный туннель в ожидании двух жёлтых глаз, которые с каждой секундой становятся всё больше, пока, вагон не выезжает из темноты, - тогда глаза вмиг закрываются, тухнут. Сильный ветер приносят вместе с собой вагоны. Сильный, но, к сожалению, короткий. В вагоне папа держится за поручень, а я, обнявши его колено, держусь тоже.
Ателье, в котором пять дней в неделю работает папа, просторное и светлое. У папы нет своего кабинета, свой кабинет есть только у главного директора и главного бухгалтера.
- Папа, когда ты будешь главным портным, у тебя тоже будет свой кабинет?
- Главных портных не бывает.
- И хорошо… Скучно сидеть целый день в кабинете одному.
Кругом шумят швейные машинки, пахнет горячей, только что проглаженной тканью. Около папиного стола, где он кроит брюки, много жестяных коробок. В самой маленькой хранятся обмылки, их папа использует как мел; в тех, что побольше, хранятся пуговицы, а из стены, сделанной из пенопласта, торчат иголки с маленькими ушками и толстая игла с широким ушком под названием цыганка. Я беру иглу, жмурюсь и смотрю в её ушко, как подзорную трубу.
- У цыган самые большие уши в мире?
Папа понимает мой вопрос, улыбается.
- Как у всех. Просто эти иглы делали цыгане. Были такие кочевые влашские цыгане, они занимались ремеслами. Женщины делали решето, а мужчины ковали хозяйственные мелочи: шила и иглы.
- Значит, они не всегда попрошайничали?!
Я отхожу от папы.
- Когда в следующий раз на вокзале к нам с бабушкой подойдут цыгане, нужно будет попросить их вновь начать делать иглы. А то вот папина сломается, и что он будет делать без цыганки? Нужно записать в тетрадку, чтобы не забыть. - бормочу я себе под нос и иду к своему рюкзаку, в котором лежит тетрадь.
Только что мы поругались с папой. Потому что мой папа - не супермен. Он всего лишь - портной. Да и вообще, это женская профессия, - как медсестра, учительница, маникюрша. Я сказала об этом папе, он посмотрел на меня растерянно и принялся за лекала для одежды, а я убежала в туалет, где плакала от жалости к себе, от жалости к маме, от жалости к папе. Потому что мой папа - не супермен. Часто дети не оправдывают ожидания своих родителей. И это нормально. Так и должно быть. Мы - как птенцы, которые так и норовят выскользнуть из гнезда, не научившись летать. Нас постоянно тянет туда, где мы ещё не готовы оказаться. Но родители - это ведь другое дело. Они уже хорошо летают. Родители всегда должны оправдывать надежды своих детей. Они обязаны это делать!
Первый раз в жизни мы с папой не разговариваем так долго. Через шесть минут будет четыре часа, как мы молчим.
Меня любят в ателье, как только что прибывшего в семью щенка. А вы заметили, если взрослый хочет показать ребёнку, что хорошо к нему относится, то он его кормит. И они не угощают нас битками, овощами на пару и цветной капустой, они знают - нам это не понравится. Как правило, в ход идёт тяжёлая артиллерия, перед которой мы не можем устоять: конфеты шоколадные, леденцы, вафли, соломка, трубочки со сгущёнкой, печенье хрустящее, печенье с начинкой, печенье к чаю, чай с сахаром; из фруктов у детей на первом месте - бананы и каждый взрослый должен это знать, если, конечно, он хочет завоевать детское сердце. Поэтому-то наши родители и расслабляются, им не нужно завоёвывать наши сердца. Поэтому-то от них дождёшься лишь овсяной каши на завтрак, супа на обед с салатом в прикуску, фруктов на полдник и творога с медом на ужин.
Бабушка Роза даже начала меня взвешивать в утро понедельника и во вторник утром. Для сравнения.
- Привес в целый килограмм! Фрося, так нельзя! Ты должна решить, либо ты гибкая лань, либо жирная корова!
- Гибкая лань! - отвечаю я, зная по опыту, что этот ответ бабушке нравится больше.
Она одобрительно кивает головой и возвращается к своему хула-хупу, а я иду к прабабушке Гене, она сказала, чтобы я после взвешивания пришла к ней на кухню, у неё для меня заварные пирожные и кусочек вчерашнего вишнёвого штруделя с воздушной, как облако, сахарной пудрой.
По понедельникам папа работает в ателье до двух часов дня, а потом мы с ним ездим по заказчикам, он привозит им готовые брюки, юбки или снимает мерки с новых клиентов. Женщины смущаются, когда папа обнимает их своим сантиметром.
- Бёдра: 102 сантиметра. - говорит папа вслух, измеряя новую клиентку.
- 99!
- 102.
- Нет! 99!
У папы большой опыт, папа знает женщин и их страх перед цифрой 100 и больше, если это не касается объёма груди.
- Хорошо. 99. - отвечает папа.
Клиентка улыбается. Папа пишет в своём блокноте: бедра: 993 (конечно, «3» - мелким шрифтом).
Мы снова в метро. Едем домой. У папы на брюках и лацкане вельветового пиджака нитки. На нём всегда обрывки ниток. Наверное, это беда всех портных. И дома у нас тоже нитки. Везде. Даже на маминых платьях встречаются нитки. Иногда мне кажется, ещё чуть-чуть и папа начнёт чихать нитками. В поезде людей немного, но и немало. Я вижу, как из другого конца вагона летит белое перышко. Вот оно задержалось около молодого человека в красивом костюме но, подумав, приняло решение, лететь дальше. Вновь остановка. На сей раз около солидного мужчины с перстнем и красивой женщиной под руку. Перышко покрутилось несколько секунд и двинулось дальше. И вот оно останавливается около папы, садится ему на плечо. И я понимаю, впервые в жизни, что мой папа - особенный человек, раз его выбрало перо ангела. Мне просто нужно хорошенько присмотреться к нему, ни с кем не сравнивая и тоже понять, что он - не такой как все. Что он лучше. Мой папа.
В вагоне очень шумно, но после долгого молчания я, наконец, решаюсь заговорить.
- Пап, я люблю тебя.
Он ничего мне не отвечает.
- Наверное, не услышал. - думаю я.
А потом смотрю в окно и вижу папино лицо, отражающееся в стекле, он улыбается и плачет.
Мой супермен плачет. Это тоже впервые в жизни. В моей жизни - это впервые.
Купили
квартиру во вторичке, и переехали. Днем раньше съехали прежние хозяева.
На следующее утро после переезда меня будет требовательное «мяу!»
открываю глаза, смотрю на толстую серую морду, иду на кухню, открываю
холодильник, кормлю животинку. И только после этого просыпаюсь. Кот был у родителей, у нас с мужем кота еще нет. Более того, наш был рыжий, этот
серый. В прострации звоню прежним хозяевам квартиры: а у нас серый кот,
не ваш часом? Разбуженный человек на том конце выдает гениальную фразу:
ну раз пришел, пусть живет… Потом кое-как удалось и его заставить
проснуться. Да, кота опознали, и он точно их. Его хозяева переехали
недалеко: три квартала от нас. Вот кот и отправился «домой».
Окончательно проснувшись, отнесла животинку владельцам. На следующее
утро просыпаюсь от требовательного «мяу!» В общем, котик решил не съезжать.
- Повезло тебе, подруга, с мужем! Солидный весь такой, молчаливый.
- Четвёртый раз женат. Всё уже успел сказать предыдущим жёнам.
- Привет, ты где?
- Я замужем.
- Ты что, не в себе? Ты что там делаешь?
Муж пришел домой с работы и обнаружил, что трое детей во дворе дома - и до сих пор в пижамах! Они играли в грязи с пустыми коробками от еды и везде валялся мусор. Дверь автомобиля жены была открыта, как и входные
двери дома. Собаки ни где не было.
В прихожей было еще больше хаоса.
Лампа выключена и у одной из стен лежали скомканные одеяла. В гостиной
работал телевизор в полную силу и в комнате было полно игрушек и одежды.
В раковине полно грязных тарелок и кастрюль, остатки завтрака лежали на столе, дверь холодильника открыта настежь, корм для собак валялся на полу, битое стекло лежало под столом и небольшая куча песка была у двери.
Муж поспешил вверх по лестнице, шагая через игрушки и большие
груды одежды, в поисках свой жены. Он боялся, что она заболела или
что-то случилось серьезное. Он увидел на полу воду, которая вытекала из двери ванной. Когда он посмотрел в ванну, то увидел беспорядок: влажные
полотенца, мыло и пена, и много игрушек, разбросанных на полу. Метры
туалетной бумаги лежали в куче и зубная паста была размазана по стенам и зеркалу.
Он поспешил в спальню. Там он обнаружил, что его жена,
свернувшись калачиком, лежала в постели. Она была в пижаме и читала
книгу. Она посмотрела на него и улыбнулась. Потом она спросила, как
прошел его день. Он выглядел смущенным и спросил: «Что здесь произошло?»
Она
снова улыбнулась и сказала: «Ты каждый день после работы спрашиваешь
меня, что я делала сегодня?» «Да?"-сказал муж с недоверием. Жена
ответила: «Так вот - сегодня я ничего не делала!»
- Сынок, подойди к окну. Видишь? Когда-то это станет твоим.
- Трубопрокатный завод?
- Нет, занавески, мне они от бабушки достались.
«Современная семья - маленькие локальные преисподнии. В девяти из десяти случаев семейная жизнь или логово лжи, или ловушка бесконечного одиночества.»
- Дорогая, что ты хочешь на 8 марта?
- Андрюшенька, хочу сходить к косметологу на чистку лица.
- ОБАЛДЕТЬ!!! Наташа… Значит если меня спросят, что я подарил тебе, мне сказать, что я тебе рыло начистил?
Ремесло убийцы бесплодно. Всякий раз ему поручают уничтожить фигуру, символ, то, что от человека, в сущности, зависит очень мало. Убить всегда нужно то, что о человеке думают другие. Но вместо этого убивают всегда собственно человека - того, кто все о себе знает сам от начала и до завершения. Фигура не исчезает, но исчезает сам человек. О нем и следует говорить, потому что память о политике Немцове никуда не исчезнет, тогда как убили-то не его, а Борю.
Кто звал его иначе, тот просто с ним не знаком. В любом «борисефимыч», которое можно было адресовать Немцову, нельзя было избежать доли несерьезности. Вот мы сидим с ним обсуждаем что-то на тот момент очень важное, такое важное, что нужно решать в субботу днем во вьетнамском кафе в Газетном, что-то про митинги, Колокольцева, согласования, финансы, что-то про партийную деятельность. Вроде вот тремя столами дальше оперативный сотрудник внимательно вслушивается всей спиной, не доверяя технике. И тут Боря внимательно так смотрит и неожиданно спрашивает: а что ты такое ешь, вкусно это, есть вообще можно? И дальше минут пять - а где официантка, можно мне вот такое, а ты еще будешь, а ты, а вы? А давай всем закажем - как это называется, скажи еще раз? Надо будет запомнить. А ты во Вьетнаме-то был сам? Ну и как там вообще? Я вот в Тайланде был сейчас, давай расскажу, там вообще неплохо.
С этого можно было просто очуметь - времени нет, что делать со всем этим ворохом проблем, непонятно, все плохо, а он уже сидит и с восторгом тычет в фотографии на айпаде - смотри, это мы в Дубаях месяц назад, круто, скажи, Маш? Ну ладно, давайте, чего у нас там следующее, давайте договорим, а то нам уже ехать пора, там дело срочное.
И если кто думает, что это срочное дело его будет занимать настолько, чтобы не улыбнуться Маше, тот вообще ничего не понимает.
ДУМАЮ, ЗА ЭТО ЕГО И УБИЛИ - ОН БЫЛ ЧЕЛОВЕК СОВЕРШЕННО НЕВЫНОСИМО, РАЗДРАЖАЮЩЕ ЖИВОЙ.
Я про себя всегда называл Борю «итальянец», несмотря на то, что это был тип в высшей степени русский: склонный к поспешности, к радикальности, ко всему, что сплеча; сколько я его знаю, а это лет двадцать, он никогда не умел чем-то поглощаться не полностью, текущее всегда его захватывало. Меня никогда не удивляло, что Боря на интуитивном уровне, на уровне бытовых привычек, ценностей - совершеннейший человек этой страны и власти в этой стране. Есть разница в том, чтобы ненавидеть извне и ненавидеть изнутри - Боря ненавидел власть изнутри, его невозможно было выбросить из этой системы, в которой он прожил вполне счастливую жизнь. Оппозиционность, совершенно искренняя и честная, нисколько его не тяготила - во всяком случае, не больше, чем раньше его тяготила власть. Этих тягот он, похоже, просто не замечал: ведь это система думала, что она его выбросила наружу, а он-то так совсем не думал. Напротив, это их всех Боря считал узурпаторами, козлами и гадами, а значит, это он на месте, а они временно. Ясно же, что они-то - да никто. Пойми, я ж их знаю всех как облупленных, на что там смотреть-то? Смотри, все просто.
И ты хватаешься за голову, потому что, конечно, ничего не просто, все сложно, ну как так можно-то?
А потом выясняется, что все эти сложности были полной ерундой в сравнении с тем, что происходило дальше.
И Боря тут как тут, и у него опять все просто и понятно, и хочется схватиться за голову.
А он все хохочет.
Мне кажется, он вообще не умел быть несчастливым, и я знал его способ так жить и всегда завидовал, что не могу, как он - видеть 15 суток как увлекательное времяпровождение, любой проигрыш - как мелкий неприятный эпизод в сверкающей череде отличной жизни, которая у всех может быть прямо сейчас. При этом дурак тот, кто считал его дураком, - Немцов был очень неглуп, уж поверьте. То страдальческое выражение лица, которое всякий раз он делал, когда нужно было зачем-то глубоко задуматься, имело совсем другое происхождение. Какого черта мы всем этим занимаемся, когда можно просто быть счастливым? Ну да, понимаю, надо сделать некоторое количество работы. Это раздражает - что так все устроено, что счастье не сразу, а после работы. Но работаем-то мы для того, чтобы потом быть свободными, правда? И под локоть толкает.
Правда, Боря, истинная правда. Но тут, в России, так не принято. Тут все мечтают о том, чтобы однажды было именно так, и стесняются этого, и вас - гедонистов, дионисийцев, эпикурейцев - считают людьми пустыми, нестоящими, легковесными. Вместо этого они годами, с упорством истинных маньяков, пишут бездарные многотомники, которые потом чинно обсуждают в кругу таких же людей, обремененных высоким интеллектом, потом создают на основании их предварительные планы (о да, эти люди никогда ничего не могут делать без предварительного плана!), а потом будет оргструктура, третий отдел, пятый отдел, столовая, канцелярия, департамент транспортного обеспечения, служебный транспорт, служба, служение идее, доказательства того, что мы все-таки были правы…
А БОРЯ ОТЛИЧНО ЗНАЛ ВСЕМУ ЭТОМУ ЦЕНУ И ПОЭТОМУ БЫЛ ВСЕГДА НЕМНОГО НЕ ЗДЕСЬ, ХОТЯ И С НАМИ.
Он наверняка сейчас страшно злится на то, что ему не дали еще пожить, и успокаивает его только то, что убийца освободил его от того, что было бы неприятно, - старости и болезней. Неприятно, конечно, но тоже дело. Это вы - мертвые, хотя и живые, а нам-то что.
Странное дело - именно эта умная несерьезность Немцова, которой, по идее, и кончиться бы с выстрелами на мосту, останется от него в наследство. Я не знаю, откуда он такой взялся здесь, где легкость презираема, где страдание возведено в моральную доблесть, где люди мать родную готовы продать за статус, за возможность влиять, повелевать и помыкать - с каменным лицом, с дьявольской серьезностью, с лицемерной набожностью. Всякий раз этот кудрявый несерьезный дядька, хохоча, показывал - да бросьте вы корчить из себе Бог весть что, вы ж такие же, как я, а я же - могу? Все в нем было совершенно местным, Боря был анекдотически, безупречно русским, не выдуманным и не сформулированным - напишите нам, каким полагается быть нашему человеку, мы всех подровняем под стандарт, - а просто вот имеющимся здесь и плевавшим на ваши стандарты по праву существования. В итальянских крутых шмотках, с неместным вечным загаром, вечно куда-то улетающий, но потому просто неспособный эмигрировать, потому все время остающийся тут, в Москве, - это Боря. При всех своих недостатках мы тут еще вот такие, восхититесь нами и собой - это, в сущности, все, что он хотел сказать своим поведением.
И вот это - останется. Вы будете выдумывать ценности, вы будете строить русский мир, вы будете отстаивать святыни и создавать социальные иерархии, познавать свою Софию Премудрость Божию и биться над проклятыми русскими вопросами - а рядом с вами, в ГУМе с его презренными бутиками, в несерьезных офисах с глупыми девками и глупыми юношами и их глупыми шутками, в колоннах бездумных студентов на демонстрациях, в фейсбуках и твиттерах, в эфирах радиостанций, в кафе и ресторанах, в ремонтируемых квартирах и в аэропортах, куда прилетают из отпуска и в которых улетают в отпуск, в том же мире, что и у вас, но с другой стороны, будет происходить строительство страны посредством достижения индивидуального счастья. Россия Немцова - это страна на юге. Тут, конечно, иногда бывает снег и вообще бывает тяжело, но снег - это явление временное, а по уму тут должно быть море, солнце и всеобщее счастье. И ради этого счастья мы не будем ничего бояться, потому что всем же нужно в России такое. В том числе и вам, желающим, чтобы все страдали ради правды. Страдать ради правды? Но не обманывайте же себя: ради правды можно только радоваться.
Ну и как вы его такого и ее такую - убьете? Это невозможно. Россия будет свободной, потому что без свободы тут вообще незачем было жить.
Только глубокий философ называет обсуждение у него на глазах и под носом - обсуждением за его спиной
Истина не предмет широкого потребления.
Она открывается готовым ее познать.
Потому, Открыватели Истин всегда оканчивают плохо.
Все изменилось. Все стало другим.
Она ушла в ванную. Шум воды, шебуршание флакончиков, плеск. А я сижу за монитором своего ноутбука и работаю. Это нормально, в этом нет трагедии. Но когда-то давно…
«Она была невозможно далеко от меня, нас разделяли границы стран, часовые пояса и тысячи километров. Я звонил ей, мне было плевать на счета за тысячу евро, я должен был слышать ее голос. Просто слышать. И жадно вслушиваться в каждое слово.
- Я в ванне.
- Ты не знаешь, как сильно мне хотелось бы сейчас быть рядом с тобой.
«Шуршание и смех в трубке»
- Что бы ты делал, окажись со мной сейчас?
- Я бы сидел рядом. Я бы смотрел на тебя. А ты была бы растрепанная, мыльная и смешная. Я бы не отходил ни на шаг, я бы рассказывал тебе про страны, где ты не была, про мир, который ты не знала, а сам тайно любовался бы мокрым бархатом твоей кожи.
- Ты правда веришь, что это было бы тайно?
Смеюсь.
- Я надеюсь. Иначе бы ты вытолкала меня взашей, не дослушав самого интересного."
Прошли годы. Она ходит в ванную регулярно. А я каждый раз нахожу более важные, более интересные дела. Я больше не знаю, что мне там делать. Мокро, душно… И скучно.
Раньше мы познавали жизнь и друг друга в ней, мы жили яростно, вдохновляясь каждой секундой бытия. А теперь мы не живем. Мы привычно, изо дня в день повторяем тот же набор действий, те же слова, те же поступки. И не потому что все еще хочется что-то делать, а потому что вроде бы так принято, вроде бы это для чего-то нужно. Но мы не можем вспомнить - для чего. Мы даже любовь превратили в привычку. Она привыкла прятать свои просьбы о спасении от этого удушья и нехватки тепла, внимания и человечности в выпады. «Сволочь, ты не хочешь меня замечать!» Понятия просьбы почему-то исчезло. Исчезло то раннее «Обними меня, мне не хватает тебя». Я в ответ привык защищаться и тоже атаковать. Привычка ссор вместо открытия любви. Я даже привык заниматься с ней сексом по вторникам, четвергам и по выходным. Усталость, сонливость и завтра с утра на работу. И иногда ловлю себя на том, что с большим удовольствием бы уснул, но без этого она обидится и снова будет скандал. Страсть превратилась в традицию. Нежность - в обязательство.
«Когда-то давно, много лет назад, мы встретились. Я пришел к ней. Была зима, падал тяжелый снег. Мы протанцевали под этим снегопадом весь вечер. Поделили на двоих один плеер и танцевали, игнорируя иногда скептические, иногда брезгливые, иногда понимающие взгляды прохожих. А потом лежали в кровати и смотрели в потолок, взявшись за руки.
- Давай еще раз?
- Уже утро, угомонись.
- Так давай отметим начало нового дня чем-то хорошим… Эй, не бей меня подушкой!
- Пойдем сегодня снова гулять?
- Пойдем. Только теперь моя очередь выбирать музыку.
- А давай проживем так всю жизнь? Вот так, как сейчас?
- Именно так все и будет. Но для начала…
„фырканье и хихиканье, звук поцелуев“
- Мы еще не отметили начало нового, прекрасного дня, это надо срочно исправить. Тем более, что я тебя уже хочу. И по-моему я хочу тебя всегда…»
Я стал чаще кричать. Не потому что на это действительно есть причина, нет. Просто я стал чаще кричать на нее. А она начала меня бояться. А я ведь никогда не хотел, чтобы она боялась меня, я видел все совсем иначе. И слабое убеждение, что я живу именно с тем человеком, которого выбрал, уже не действует. Потому что мы оба выбирали другое. Мы выбирали других нас. Но их уже давно нет. Я изменился, она изменилась. Мы меняли друг друга годами, как неумелые криворукие скульпторы, а потом посмотрели на результат и разочаровались. Собой и своим творением. Раньше я рвался вперед, я верил в будущее. Теперь я смотрю назад. И там, позади, в давно уже прожитом я вижу:
Раньше нас разделяли границы стран, часовые пояса и тысячи километров. Но тогда мы были намного ближе, чем сейчас, когда сидим каждый за своим компьютером в метре друг от друга.