бывают взлеты в жизни и паденья
то с белою то с черной полосой
и радость посещает на мгновенье
а горе долго кружит над тобой
но так начертано, свинцовая усталость
тебя пленить пытается всю жизнь
и у судьбы ты просишь только малость
галоп проблем сменить хотя б на рысь
но та нещадно хлещет как вожжами
и ты летишь о рыси позабыв
и где - то там, смешно взмахнув руками
уж навсегда срываешься в обрыв. ..
а скоро снег падет на землю теплую
бездомные собаки заскулят
смотря ночами на луну огромную
прижмут к себе детишек - собачат
луна глаза собачьи игнорируя
холодный свет роняет неземной
и в купе с ветром в такт ему вальсируя
горстями сахар сыпет ледяной
щенки пушистые - глаза красивые
тот сахар звездный ловят себе в рот
а мама - сука к кобелям игривая
детей бросая в снегопад уйдет
как трудно жить
на этом белом свете
без нежного душевного тепла
когда ты обречен
за близких быть в ответе
а свет что брезжил поглотила мгла
душа нагая след не оставляя
бредет по этой серой мгле
а в сердце боль ненужная тупая
и слез бы не хотелось на щеке. ..
если жизнь тебе дарит лимон - проси соль и текилу !
у яранги шкура нерпы. Лаперенок
первый раз ребенок вылез из пеленок
от груди пополз накормленный и сонный
а снаружи океан и мир огромный
крики чаек напугали - он заплакал
было дело и написал и накакал
улыбалась и смеялась его мама
Лаперенок на ноги вставал упрямо
дул холодный хлесткий ветер с океана
Лаперенок плыл на лодке рядом - мама
- посмотри сынок отец кита гарпунит
будем сыты мы и вся семья ликует
много лет прошло ладони все в мозолях
два весла гарпун характер Божья воля
на скале горит костер и мама плачет
Лаперенок ! принеси семье удачу !
спят собаки с ребятишками в обнимку
на ярангах - снег, а в океане - льдинки
из тепла на холод лезет Лаперенок
на охоту ! так и не познав пеленок !
собачья жизнь !!! на привязи сидеть
с таким уж не собачьим интеллектом. ..
ошейник из колготок - обалдеть !
и ощущать себя законченным субъектом
колготки тоже рвутся и тогда
трубою хвост - а ну держись деревня !
любовь - морковь конечно. как всегда
подраться и пописать под деревья
и так носиться будто конь без пут
пока хозяйка снова не поймает
за шкирку схватит. скажет - хватит плут !
и на колготки вновь. на звезды лаять
Премного душеньку мою Царскую печалит, когда казна сама себя не пополняет.)))
AвтoBAЗ ycтaл oт пocтoяннoй kpuтuku u выпycтuл koнcтpykтop «Cдeлaй caм». Cдeлaй caм, ecлu тakoй yмный.
в пункт приема стеклотары
шел мужик совсем не старый
говорил он сам с собою
и всегда махал рукою
сладко брякали бутылки
да заначка из копилки
выходной был - день питейный
шел мужчина за портвейном
пункт приема он в овраге
рядом с ним бегут собаки
и понять они не могут
с кем он говорит в дороге
им от этого забавно
и мужик простой и славный
все хвостами машут лают
угощения ожидают
на пути обратном - в лавку
за портвейном нету давки
взял и хлеба для собачек
всем хватило - нету сдачи
сел на лавку у дороги
пробку вскрыл вспотел немного
пьет с горла собачек кормит
бабка рядом полет корни
- это что за чертовщина
с кем беседуешь мужчина
ведь народ уже смеется
так по жизни не ведется
замолчал мужик. собаки
ждут что он ответит бабке
съеден хлеб и нет портвейна
он ответил откровенно
- говорю я сам с собою
но не болен я душою
на досуге я все взвесил
вдруг помру - и будет не с кем !
Я недоволен собой. Крайне недоволен. Даже нет, я ненавижу себя. За все: за слабость, мягкость, трусость… Ненавижу, что люблю. Я люблю… И это меня больше всего бесит.
Я издеваюсь над одной, и рою землю ради другой. Но одна меня любит, не смотря на все мои «косяки», пьянки, измены, оскорбления, а вторая, другая, разочаровалась во мне, как только я перестал отвечать ее требованиям… И именно она сводит меня с ума, заставляя вытворять порой такое, что тараканы в моей голове аплодируют мне стоя…
- Жизнь есть бессмысленная череда усилий, приводящих лишь к новым страданиям.
- Иди сюда, наш малыш сказал первое слово.
…Как и всякий пожилой человек, мой герой пожил в разных домах. Одни оставили воспоминание, другие - неприязнь. С теплотой вспоминается квартира детства в заснеженном Иркутске. Кирпичный дом в «медвежьем углу», послевоенные годы, хлеб с маслом, посыпанный сахаром - высшее лакомство, ситцевые шаровары, теннисные туфли, начищенные зубным порошком, американская «ленлизовская» тушенка, раздельные школы для мальчиков и девочек, эйфория Победы, надежда на восторженное будущее…
Какое-то время домом была казарма. Дальний Восток, частые тревоги - вестники «холодной войны», старшина - хохол, ученья с пятнадцатикилометровыми марш-бросками, неизбежные самоволки, медовуха аборигенов Уссурийской тайги, русская печь посреди казармы…
Потом домом стало общежитие МГУ. Студенческий общак, подработка грузчиком на ж/д-товарной, складчина с неизменным вермутом или «агдамом», сигареты «прима», со стипендии - кафе Снежинка", редко - такси на рубль, такси марки «победа», 20 копеек километр…
Диплом - это не ордер на квартиру. В те времена отказавшийся от распределению в «тьму-таракань» становился безработным. Череда сменных комнат с разнообразными хозяевами и хозяйками. Прижимистыми, мелочными, недобрыми. Склока, если не можешь заплатить вовремя, склока, если насорил на кухне, склока, если задержался в туалете. Добровольная коммуналка. Не от хорошей жизни: устроится молодому специалисту в столице почти невозможно, особенно, если он - лимита. Случайные заработки, проголодь, неопределенность. Когда терпение истощается, диплом прячется на дно чемодана, и домоуправление принимает в свои ряды нового дворника.
Неизвестно почему, но ведомственные квартиры ЖКО всегда располагались на первом этаже. Наверное, чтоб работник метлы был поближе к полю действия. В старой Москве сохранились еще и сырые, полуподвальные - странное изобретение перенаселенного города. Дворник того времени не только боролся с мусором: там, где дома были защищены металлическим забором, он еще выполнял функции ключника. Прекрасный приработок к 75 рублям зарплаты - взымание с припоздавших жильцов чаевых. Дядька в кожаном фартуке и с бляхой на груди тогда еще олицетворял порядок. А в домах для зажиточных - партработников и работников торговли - имел и третий заработок, исполняя по мелочам обязанности слесаря, плотника, грузчика.
Этот период у нашего героя вспоминается светло, хотя зимой долбить ледяную корку на тротуарах было нелегко. Зато французская булка стоила семь копеек, хорошая колбаса - два сорок, водка - 2−80, «скороходовские» туфли - восемнадцать рублей, а нормальные - югославские - сорок. Даже при дворницкой зарплате можно было раз в пару лет истратить сороковник на модную обувь и полтинник на пальто джерси.
Перескочим через несколько десятилетий. Опустим безмолвно суетное правление Хрущева и перейдем к мирному застою Брежнева. Наш герой давно уже не дворник, а солидный гражданин при должности. Он степенно подъезжает к своему дому на «жигуленке», снимает галоши в прихожей, проходит налево - в ванную, а потом - направо, в кухню, где ждут его в сервизной глубокой тарелке домашние пельмени, а в хрустальном графинчике домашняя настойка. Это настоящий Дом, выстраданный в многолетней очереди, Дом, в котором есть детская, кабинет, столовая, спальня. Все атрибуты тех лет присутствуют в Доме: и ковры на стенах, и книжные шкафы, и телевизор «Рубин», и радиола «Рекорд», и магнитофон «Весна», и пианино «Красный октябрь».
Правда, это уже не Москва, а обычный провинциальный город, но лучше быть фигурой в области, чем пешкой в столице. Впрочем, до Москвы всего четыре часа на поезде, и перед праздниками визиты в изобильные столичные магазины обязательны.
Человеческое благополучие скоротечно. Горбачев успешно разваливает СССР, «Тимур и его команда» столь же успешно обесценивают рубль. Кто не успел, тот опоздал, и «солидная», десятитысячная заначка на сберкнижке теряет свою солидность. Зато открыта граница, и наш герой меняет жилье вместе со страной. И трудно сказать, что более побуждающе: еврейский патриотизм или разрушенный «Дом Россия».
Конечно, ценовые категории Израиля и бывшего СССР несколько разные: двадцати тысяч долларов, вырученных за квартиру и машину, тут не хватит даже на прихожую. Но государство внимательно к своим блудным сынам, социальное жилье явственно напомнит о студенческой молодости, а социальное пособие поможет не умереть с голоду. Увы, эмиграция хороша для молодых, а старость печальна в любой стране.
Тем ни менее, дождь иссяк, отчетливо видна белесая вершина Хермона, день промыт, как стекло…
Только этого мало.
- Не пытайся своим мнением пробить мои убеждения.:-)
Иной раз, чтобы вывести человека из себя, достаточно вывести его на чистую воду.
Вся жизнь людей, уныла и сера. Но если жить тебе дано, на позитиве и с улыбкой, то проживешь ее прекрасно, с полна увидев ее краски.