Сладкими фразами, несметными суммами,
Расскажи, как мир, что клялась хранить
Заново так быстро придумали?
Мелкие праздники, да белые полосы;
Хозяин потрепал, как собачью шерсть,
Когда-то королевские волосы.
Грязные лужи слёз, глухое молчание;
Пока я жил тобой - ты жила всерьёз,
Ну к чему тебе мои обещания.
Ведь ты думала, я пропал; сверкала коленями,
А я твердил тебе, что ты не права -
Словами из прошедшего времени.
Бывает, тело в темноте ласкают руки, но не те;
И слышно в тишине: «Скажи, что не так во мне?»
Тело в темноте ласкают руки, но не те;
И спросит тишина: «Скажи, в чём моя вина?»
В том, что всегда молчу,
Лишь взглядами быстрыми
Отмечу про себя твою красоту,
Пока другие молятся искренне.
В том, что ты молода
И сердце хочет безумия.
Сказала: «Хоть ты грел меня в холода,
Но в тепле с тобою тоскую я».
Ветреная. Пойми:
Я - намного большего стоила.
И будешь ты - никем, без моей любви,
Которой я тебя удостоила.
Ведь ты думала, я пропал,
А я даже не менял твоё мнение -
У меня по жизни своя тропа,
А тебя не красит высокомерие.
Любить - идти, - не смолкнул гром,
Топтать тоску, не знать ботинок,
Пугать ежей, платить добром
За зло брусники с паутиной.
Пить с веток, бьющих по лицу,
Лазурь с отскоку полосуя:
«Так это эхо?» - и к концу
С дороги сбиться в поцелуях.
Как с маршем, бресть с репьем на всем.
К закату знать, что солнце старше
Тех звезд и тех телег с овсом,
Той Маргариты и корчмарши.
Терять язык, абонемент
На бурю слез в глазах валькирий,
И, в жар всем небом онемев,
Топить мачтовый лес в эфире.
Разлегшись, сгресть, в шипах, клочьми
Событья лет, как шишки ели:
Шоссе; сошествие Корчмы;
Светало; зябли; рыбу ели.
И, раз свалясь, запеть: «Седой,
Я шел и пал без сил. Когда-то
Давился город лебедой,
Купавшейся в слезах солдаток.
В тени безлунных длинных риг,
В огнях баклаг и бакалеен,
Наверное и он - старик
И тоже следом околеет".
Так пел я, пел и умирал.
И умирал и возвращался
К ее рукам, как бумеранг,
И - сколько помнится - прощался.
1917год
Самая большая ложь - обманывать себя.