- Савва, Бог сказал, что делиться надо, - сказал Изя, наблюдая, как сосед собирается есть запеченного гуся.
- Хорошо, Изя, но Бог ведь не сказал, как надо делиться. Как бы ты хотел, что бы я с тобой поделился, как Бог или как человек?
- Как Бог, конечно!!!
- Вот, смотри, Изя, Бог одному дает все, а другому - ничего… и тебе он, Изя, ничего не дал…
Однажды к Хинг Ши пришёл крестьянин и, смущаясь, поведал мудрецу о своей беде:
- Учитель, мне стыдно признаться, но я страшно ревнив. Ведь, зная о том, что жена моя верна мне, что она любящая и честная женщина, я ежедневно терзаюсь муками ревности. Даже во сне мне снятся возможные соперники и их козни. Я измучен своими терзаниями. Скажи, как мне избавиться от этой напасти?
Хинг Ши немного подумал и сказал:
- Я слышал, что жил на юге один человек, которому в наследство достался прекрасный вишнёвый сад. Раскидистые ветви деревьев цвели по весне так, что всю округу тонким ковром устилали нежно-розовые лепестки. Человек этот бережно ухаживал за своим садом, поливал и окучивал деревья, выстроил прочную ограду и каждый раз собирал богатый урожай. И так продолжалось до тех пор, пока не пришел к нему однажды недобрый человек и не сказал: «Какой у тебя прекрасный сад, жаль только, что наверняка в него по ночам частенько заглядывают воры». Потом злой человек ушел, а слова его остались, запав в душу садовника. С той поры потерял бедняга покой и сон. Ночами сидел он в саду, поджидая воров, а днём, измождённый ночными бдениями, спал. Спустя какое-то время, деревья, за которыми больше никто не ухаживал и не поливал, стали чахнуть, да и ограда постепенно прохудилась. Ну, а в саду по-прежнему по ночам сидел безумный садовник, давно забывший о вкусе вишнёвых ягод.
Не первый день любимый внук,
С утра и до обеда,
(В любом труде нет лишних рук)
На огороде с дедом.
Был наблюдательным малец.
Увидев вновь сорняк --
«Ответь мне, деда, наконец,
Я не пойму никак.
Ведь сорняки не станешь ты Сажать, но всё растут.
А, коли не приложишь труд,
То не пожнёшь плоды?!"
Был свой, чтоб истину открыть,
У деда интерес --
«Всему благому в людях быть --
Не свалится с небес.
Ведь стоит многого труда,
Быть ценному в тебе.
Ненужное произрастёт всегда
У каждого в судьбе"
Сказал Творец, создав корову:
«Живи все шесть десяток лет!
Не бойся в поле молний, грома,
Тебе пастись на нём - чуть свет.
Тому, кто пригоняет с поля,
Всё пощедрее отдавай.
Так будут содержать с любовью.
И про телят не забывай!»
«Не лёгкая моя, знать, доля!
За ропот ты меня прости,
Коли на всё твоя лишь воля,
Но лет мне хватит -- двадцати!»
Дано добро на то прошенье.
Собака создана Творцом.
Своя для псины, в завершенье,
Звучала речь - «Перед крыльцом
Сидеть тебе у дома должно.
И может, даже на цепи.
Облаивать кругом прохожих.
Жить будешь лет до двадцати!»
Задумалась над тем собака.
«Для гавканья мне много лет.
Десяток забери, однако,
Их будто не было и нет.»
Творец с собакой согласился.
На очереди Человек.
Его, создав, и не приснится
Такое, что Творец изрек --
«Живи и жизнью наслаждайся.
Бери, что есть в земном раю.
Пируй, и спи, и развлекайся.
Но двадцать лет тебе даю!»
«Приму твои года-подарки.
Такою жизнью жить да жить!
Лета коровы и собаки,
Дабы бесхозными не быть
И ежели тебе не жалко,
Сумей на радость подарить!»
Tак на себя смогли повесить,
Те, без заботы, двадцать лет,
Полвека, лишь отнимем десять,
Чегo в корoве вовсе нет -
Труд, но с большим переживаньем,
За обеспеченье семьи…
Уже и не считая дни,
На всяк прохожих, знать не знаем,
В оставшиеся десять лет свои,
Сидим и у подъезда… лaем!
С хитринкою произведенье,
(Чего в его твореньях нет)
Решил художник, от безделья,
Изобразить на полотне.
Творением своим довольный,
Ему название даёт --
«А сколько зерён на ладони?»
Название, ведь, всяк поймёт.
Вокруг картины глаз немало.
Доволен каждый был и рад,
Переходя в другое зало,
Что насчитал он - пятьдесят!
Творец в сторонке улыбался.
Сколь было зрителей - не счесть!
Никто взглянуть не догадался,
На пальцы, коих было… шесть!
«Нечего бояться, если нечего терять»
Манга Tadayoedo Shizumazu, Saredo Naki mo Sezu.
Едва проснулся утром ранним,
Послал султан слугу за данью.
Пора налоги собирать.
Дабы султану процветать!
Принёс слуга ненужный хлам.
«Отдали, что могли…»
«Тогда вопрос тебе задам,
А как себя вели?»
«Одни, на вид, раздражены,
Другие недовольны…»
«Забыли, видимо, они
О жизни подневольной.
Иди и собери с них дань
Достойную султана.
Сам погляди, какая дрянь,
Теперь налогом стала!"
Приходит к вечеру слуга
С немаленьким добром.
«А как, вопрос я вновь задам,
Вели себя потом?»
«Молчали, плакали навзрыд…»
«Иди и в третий раз!
Внутри мне что-то говорит --
Оставили запас!»
Но в этот раз пришёл ни с чем…
«А как себя вели?»
«Меня встречая, между тем,
Смеялись все они!»
«Ты можешь больше не ходить.
С народа взято всё!
Султан за подданных своих
Ответственность несёт!
О них я думал эти дни
И благо то предрек.
Не горе ожидало их,
Не слёзы, только смех!"
Собака в аэропорту
Наркотики искала.
Найдёт, глядишь, дадут еду.
Но, как и прежде, мало.
На службе, чай, не первый год.
В работе безупречна.
Собака-дока, только вот,
Недоедала вечно.
Обнюхав небольшой багаж,
Нашла, что было надо.
И пассажира (в первый раз)
Вдруг одарила взглядом.
Глазами встретились глаза.
(С находкой не спешила).
А взгляд доходчиво сказал --
«Проблема разрешима!»
Нагнувшись к хладному носу,
Промолвил: «Не вопрос!»
Достал мгновенно колбасу,
О чём мечтал наш пёс…
Что голь на выдумки хитра,
С тобой, читатель, знаем.
И мысли разные, когда,
Порой… недоедаем!
Был, как-тo, приглашён на ужин проповедник.
Уже накрытый стол, был полон всяких яств.
Гость для хозяина -- почётный собеседник.
В такой богатый дом пришёл oн в первый раз.
Рассевшись за столом, взглянули все на гостя.
Услышать собрались молитву пред едой.
Но гость вдруг произнёс, не дожидаясь тоста:
«Молитва быть должна, прочитана не мной!
В любой семье есть главный, присутствует и тут.
Ведь на его плечах ответственность за дoм!
Oт взрослых до ребёнка с него пример берут.
Знать, первому ему молиться за столом!"
Откашлявшись, сказал, в глаза не глядя гостю,
Хозяин, лишь привстал со стула своего:
«Не стоит повторять, с тем сoгласится взрослый,
Одно и то же вновь и больше ничего!»
И гость привстал в ответ, хозяина послушав.
Уж приоткрыл уста, чтоб, как-то, возразить.
Нежданно детский глас молчание нарушил.
Хoзяину-отцу дочь стала говорить:
«Желала по утрам тебе одно и то же.
А в чём, так не пойму, была я не права.
Ведь доброго желать, всегда, наверно, можно…»
Задумался отец, услышав те слoва…
Пришли к старцу несколько человек и говорят: такой-то священник берет много денег за таинства, такой-то курит много сигарет и ходит в кафетерии, другой аморальный - и представляют доказательства.
Тогда старец начал им говорить:
- Из опыта я познал, что в этой жизни люди разделяются на две категории. Третьей не существует: человек будет или в одной категории, или в другой. Одна категория людей подобна мухе. Муха имеет ту особенность, что всегда садится на всё грязное. Например, если в саду много благоухающих цветов, а в углу сада животное сделало нечистоту, она пролетит весь прекрасный сад, не садясь ни на один из цветков. Только когда увидит где-то нечистоту, тогда сразу спустится и сядет на неё и начнёт копаться в ней, наслаждаясь зловонием, возникающим от ворошения, и не может оторваться.
Если бы она могла говорить, и ты, поймав ее, спросил, знает ли она, где в саду находятся розы, то та ответила бы, что не знает, что это такое. «Я, - скажет, - знаю, где есть помойки, туалеты, нечистоты животных, грязь…» Подобным образом и в жизни, есть люди, похожие на муху. Эта категория людей, которая научилась о всем думать отрицательно и всюду находить злое, не замечая и игнорируя все доброе.
Другая категория людей похожа на пчелу. Особенность пчелы - находить и садиться на красивое и сладкое. Скажем, например, что в грязном помещении, кто-то в углу поставил вазу с цветком. Если залетит туда пчела, она пролетит мимо всего грязного и не сядет до тех пор, пока не найдет цветок и только там остановится.
И если бы ты поймал эту пчелу и спросил, где там мусор или помойки, она ответит, что ничего такого она не заметил, зато вот там есть гортензии, а там - розы, а еще дальше - фиалки, там - мёд, а вот там - сахар… Она окажется знатоком всего доброго и не будет иметь совершенно никакого понятия о чем-либо дурном. Добрые помыслы и думают и видят хорошее.
Так и человек находится или в категории мухи, или пчелы.
И закончил Старец:
- Когда ко мне приходят люди и начинают обвинять других, я привожу им этот пример и предлагаю выбрать, в какой категории они хотят находиться, и соответственно определить и тех людей, которых обвиняют.
В том убедиться, что не бредни,
Решили муж с женой узнать;
А правда ли, что у соседей,
Всё время тишь и благодать?
В соседний дом отправив мужа,
Жена напутствие дала,
Чтобы тихонечко подслушал,
Познав, правдива ли молва!
Так на ловца и зверь бежит.
Нежданно приоткрыты двери.
Пришлось ушам своим поверить,
Что муж жене стал говорить.
«Прости, что вазу я разбил,
Сам виноват, спешил, однако…»
Ответ жены спокойным был -
«Не ты, а я в том виновата!
Сама поставила на край,
Спеша, хрустальное изделье.
Осколки соберём давай…
Забудем недоразуменье!"
Вернулся… Уж с открытым ртом
Жена внимала гласу мужа.
Что для того им делать нужно,
Дабы был тихим назван дом?
Поведал, что не с неба взято,
Познав семьи иные нравы:
«В том доме -- каждый виноватый,
У нас всегда -- мы оба правы!»
пaмяти Леонида Енгибаровa
Любовь земная кошке снилась.
Девицею во снах была.
О превращении просила
Богиню, дабы помогла.
Могущая томить не стала
Лишь прошептала «Раз! Два! Три!»
Пред ними зеркало предстало.
«Ну, что ж, красавица, смотри!»
Любви земной расправив крылья,
Едва покинув небеса,
Свою познала сказку былью --
Избранник к ней явился сам.
Чтоб описать, кому досталась,
Не в силах подобрать слова.
Младой красив, высок, казалось,
Касалась солнца голова!
Что Аполлон, такой лишь снится.
Молва глаголет -- плоть и стать!
Не кошка, а уже девица,
Уж мчится… принца целовать…
Мышь пробежала между ними.
Мгновенно бросилась вослед,
Забыв творение Богини,
От коей здесь пощады нет.
В отчаянье взмолилась кошка.
Но до небес вдруг… не достать.
Так в «бочку мёда», ложкой дёгтя
Сумела мышь себя подать.
Богиня же неумолима.
Хоть щедрой, доброю слыла,
Моленья пропустила мимо…
Богиня… женщиной была!
Устал народ от многочисленных религиозных постулатов, и обратились они к Богу:
- Забери ты у нас свои законы, дай нам жить вольно.
И согласился Бог.
На следующий день приходит к Богу в ужасе Архангел Михаил, и говорит:
- Люди навезли кучу, телег, подвод и грузовиков с различными религиозными свитками, книгами и писаниями. Куда нам все это девать?!
И ответил ему Бог:
- Я дал им лишь десять заповедей на каменных скрижалях, пусть они мне их и вернут.
А то, что они сами понаписали для себя, пусть себе и оставят.
Жена однажды так сказала:
«Как надоел мне твой отец!
Ухаживать за ним устала.
Уйду, избавлюсь наконец.»
Муж испугался и отца,
Взвалив на плечи, в степь понёс.
Пусть ждёт, решил он, там конца.
Выл во дворе в дорогу пёс.
Отец стонал: «Скажи, родной,
Куда несёшь меня? Я слаб.
Не жил, а жертвовал собой,
Служил тебе, как верный раб.
Чем заслужил удел такой?
Тебя поил я и кормил.
Уйду я скоро на покой.
Кого, Всевышний, я взрастил?»
Но голос изнутри звучал:
«Как надоел мне твой отец!»
Отец молился и стонал…
Сын выбрал место наконец -
Меж двух камней он уложил
Тихонько на траву отца.
«Отец, ты для меня лишь жил,
Прости несчастного слепца.»
Когда старик в себя пришёл,
То, оглянувшись, удивился:
«Сын по моим стопам прошел,
Между камней остановился.
Ведь я сюда когда-то мать
Свою принёс - жена велела.
И мне судьба здесь умирать.
Своё я получил за дело!»
А ветер выл, как верный пёс,
И степь глухая вся стонала.
Что с сыном станет? - Вот вопрос!
…Жена от радости сияла.
К востоку от деревни, на берегу моря стоит исполинский храм с множеством колоколов, - промолвила женщина.
Мальчик заметил, что она облачена в необычные одежды, а на голове у нее покрывало. Он никогда не встречал ее прежде.
- Видишь? - продолжала она. - Ты пойдешь туда и расскажешь обо всем, что найдешь там.
Мальчик, очарованный ее красотой, отправился, куда было сказано. Сел на песок, устремил взгляд на горизонт, но увидел то же, что привык видеть всегда - синее небо и океан.
В разочаровании он добрел до соседней рыбачьей деревушки, спросил тамошних жителей, не знают ли те, где остров, на котором стоит храм.
- А-а, так ведь это же было давным-давно, во времена моих прадедов, - ответил ему старый рыбак. - Потом случилось землетрясение, и остров погрузился в пучину. Он скрылся под водой, но мы, хоть и не видим его больше, все же слышим изредка, как из глубины доносится звон его колоколов.
Мальчик вернулся на берег, стал прислушиваться в надежде уловить этот звон. До вечера сидел он у моря, но слышал только, как шумят волны да кричат чайки.
Когда спустилась ночь, пришли за ним родители, увели домой. А наутро он уже снова был на берегу, ибо не мог поверить, чтобы такая прекрасная женщина солгала ему.
Если когда-нибудь они встретятся вновь, он вправе будет сказать, что острова не видел, но зато слышал, как подводные течения, раскачивая колокола храма, заставляли их звучать.
Так прошло много месяцев; красавица так и не вернулась, и мальчик позабыл ее; теперь он был непреложно уверен, что должен добыть сокровища затонувшего храма. По звону колоколов он определит, где тот находится, и тогда сумеет найти спрятанные сокровища,
Он потерял интерес к школе и к тем, с кем дружил прежде. Он сделался излюбленной мишенью для насмешек и острот своих сверстников, твердивших: «Он - не такой, как мы. Часами он созерцает море, вместо того чтобы играть с нами».
И, глядя, как он сидит на берегу, все потешались над ним.
Ему так и не удалось услышать звон колоколов, но мальчик научился кое-чему другому. Мало-помалу он начинал понимать, что рокот волн, который он слушает столько дней, уже не отвлекает его, а потом - и довольно скоро - привык и к крикам чаек, и к жужжанию пчел, и к шуму ветра в кронах пальм.
Шесть месяцев минуло со времени его встречи с красавицей, и мальчик был теперь способен не отвлекаться ни на какой шум - но и звона колоколов на затопленном храме больше не слышал.
Приходили к нему рыбаки, настойчиво говорили: «Мы слышали!»
А мальчик услышать не мог.
По прошествии еще некоторого времени рыбаки заговорили с ним по-другому: «Ты, - сказали они, - чересчур озаботился тем, чтобы услышать звон, идущий из глубины; забудь о нем, возвращайся к друзьям и прежним забавам. Быть может, только рыбакам дано услышать эти колокола».
А когда прошло уже около года, подумал мальчик: «Может быть, они правы. Вырасту, стану рыбаком и не буду больше каждое утро приходить сюда, потому что мне больше не нравится этот берег». И еще подумал: «Наверное, все это - легенда, а если и нет, то от землетрясения колокола разбились и никогда больше не будут издавать звон».
В тот день он решил вернуться домой.
Ему захотелось вплотную подойти к самой кромке берега - попрощаться с океаном. Еще раз он окинул взглядом все, что окружало его, и - раз уж не надо было больше прислушиваться, не раздастся ли звон колоколов, - сумел улыбнуться, внимая крикам чаек, рокоту волн, шуму ветра в кронах пальм. Издали донеслись до него голоса друзей, и он обрадовался тому, что совсем скоро вернется к детским своим забавам.
Да, он испытывал радость и чувство благодарности за то, что живет на свете, - эта благодарность доступна только детям. Он был уверен в том, что не потратил время впустую, ибо научился созерцать и почитать Природу.
И вот потому, что внятны стали для него рокот волн, крик чаек, шелест листьев, голоса играющих вдалеке друзей, он услышал и первый удар колокола.
Потом еще один.
Потом еще и еще, и вот, вселяя в его душу ликование, зазвонили все колокола затопленного храма.
Спустя много лет, уже взрослым, он вернулся в ту деревню на берегу, где прошло его детство. Он давно оставил мысль о том, чтобы поднять со дна морского лежавшие там сокровища: быть может, все это существовало давным-давно лишь в его воображении, и не было того затерянного в глубинах детской памяти вечера, когда до него донесся звон храмовых колоколов. И все же ему захотелось пройтись по берегу, послушать шум ветра и крик чаек.
И безмерно было его удивление, когда он увидел - на песке сидит та самая женщина, что рассказала ему о храме на острове.
- Что вы здесь делаете? - спросил он.
- Жду тебя, - отвечала она.
Хотя минуло уже много лет, женщина выглядела в точности так же, как и в день их первой встречи, и покрывало, под которым она прятала волосы, с годами не выцвело и не истрепалось.
Она протянула ему чистую тетрадь в синей обложке,
- Пиши: «Воин света внимательно вглядывается в детские глаза, ибо им дано видеть мир, лишенный горечи. Когда воин света хочет узнать, достоин ли доверия тот, кто рядом с ним, он старается увидеть его глазами ребенка».
- А кто такой «воин света»?
- Сам знаешь, - с улыбкой отвечала она. - Тот, кто способен постичь чудо жизни, бороться до конца за то, во что верует, и слышать колокольный звон, доносящийся из морской пучины.
Он никогда не считал себя воином света. А женщина, похоже, прочла его мысль и сказала: «На это способны все. И, хотя никто не считает себя воином света, каждый человек может стать им».
Он проглядел страницы тетради. Женщина снова улыбнулась.
- Пиши о воине света, - сказала она.
В свои осьмнадцать лет,
Младой, уж был герой.
В век современный, так - атлет…
Умел владеть собой…
Мог и козла в горах добыть,
Добраться до гнезда…
Кабы не знал кто, может быть,
Ему тех лет не дал.
Но, чтоб жениться, этих лет
Хватало молодцу.
Услышать пожелал совет,
Явившись к мудрецу.
«Решил на девственнице лишь
Жениться я, отец.
Но поступлю, как мне велишь,
Ведь, знатный ты мудрец!
Поди, и сам был молодым,
Знать, правду скажешь мне!"
Два яблока уж на столе
Лежали перед ним.
«Отведай яблоко одно,
Что целое из двух.
С другим не перепутай вдруг,
Надкушено оно.»
Едва сумел он надкусить,
Поморщился - «Гнилое!»
Услышал, хоть и не просил --
«Попробуй и другое!»
Не избежал и тут младой
Знакомого лица,
Коль оказался плод гнилой…
Взглянул на мудреца.
«Один совет тебе даю.
Давно о том известно;
По жизни, спутницу свою,
Лишь, выбирают… сердцем!»