Цвела амброзия. Убогим
аллергикам бы сделать ноги,
и в карточке черкнуть - «учти». Шаманил Август по-над полем:
«Крестьянам - камни! Пчёлам - воли!»
(Его не слышали почти.)
-
Дождь набухал в котомке тучи уже сентябрьский и тягучий, Чернобыльский. Наверный. Наш. И осень, напрягая спину, входя по щиколотку в глину, брала тепло на абордаж. Слабело лето… на малине висел дебафом скользкий иней… Первоначальный наотрез (попутно сочиняя пытки) Восторг подсчитывал убытки, но в осень всё ещё не лез. Горох цеплялся из корзины за хладный посох Баргузина и тут же усиком чернел. Исход понятен был вначале… И только облака тончали и вместо слёз роняли - мел. Последний мёд был запечатан (на чёрный день) Зима зачата - не от двора, так от кола. От поздних яблок мало проку (они осыпались в осоку, а та, пожухнув - предала) Казалось - всё… на перековку…
Но шёл карасик на перловку, и самогон за воротник и вязли жигули в щебёнке… и мы смеялись как ребёнки, чем укорачивали миг. Никто не житель… в жёлтом жите, что было нового? Скажите… промолвите, минуя ком - про пушки на простой отмашке, где ни по ком цвели ромашки… и отцветали ни по ком…
И полночи… и сад… и двери…
Господь! В Тебя никто не верит! Спасайся Сам! теперь…
-
теперь…
…осталось дело за немногим… молись бесчисленным двуногим…
и ни в кого из нас - не верь.