Есть такие личности, при общении с которыми создается впечатление, что вокруг них сплошь коварные враги!)
Если интуиция не находит своего подтверждения в реальности - это уже не интуиция, а паранойя.
Одержимые ненавистью
Всюду видят врагов,
Всюду борются с «нечистью».
И с упрямством ослов
Доказать всем пытаются
Чуть не с пеной у рта:
Кто от них отличается -
Ну там, раса не та,
Или вера неверная,
Или гадкий народ -
Тот опасность безмерную
Этим самым несёт.
Одержимые злобою
Рады вешать собак,
Не заботясь особо там,
Так ли это, не так -
На любого, кто как-нибудь
Да на них не похож.
Очернить да заляпать бы,
Да воткнуть в спину нож!
Благородными баснями
Лихо пудрят мозги -
Мол, повсюду опасности,
Мол, повсюду враги.
Одержимые дьяволом
Всюду видят врагов,
И играют по правилам
Сатаны и бесов…
Паранойя - это заклеенная стикером вэб камера на ноутбуке…
ОНИ следят только за теми, у кого паранойя.
Нет больше
Ни выхода и ни входа.
Дверь, что окрашена белым,
хлопала - ветром било.
Все хлеще и хлеще. Кто-то стоит на пороге -
в черном плаще,
горло его согрето
тонкою сигаретой.
Зря только время тратит -
его приметы -
в моем дневничке. В тетради.
Выстроились адресаты -
змеею. Криво.
Рыжею кровью
красит их лица
свет от ближнего бара.
Свет продолжает литься…
Нет больше
ни выдоха и ни вдоха.
Если я сдохну,
если я скроюсь из виду,
если я больше не выйду,
мой ангел - а может, черт -
отправит мой дневничок
в Лэнгли, что в штате Виргиния.
Стены пропахли джином,
свет пролился потоком,
ветры его сотрясали…
БЫЛО - пятьсот адресатов
по пятистам аптекам.
Были блики да блоки.
Было - пятьсот блокнотов…
В черном. Готов. Глуп.
И огонек - у губ.
Город - в огне…
Страх потечет реками.
Кто там стоит у рекламы,
думает обо мне?
Долго. Мучительно долго.
В комнатах дальних -дольних? -
люди меня воспомнят.
Воспой мне
о жарком дыханье смерти
в звонках телефона,
о телефонной сумятице,
о проводной смуте…
Видишь, как просто?
Там - одинокий кабак на перекрестке.
Там, чередою столетий,
в мужском туалете
хрипит запоротый рок,
и в руки - из рук -
в круг -
ползет вороненая пушка,
и каждая пуля-пешка
носит мое имя.
Ты говорил с ними?
Их накололи.
Им не сыскать мое имя
в чреде некрологов.
В их головах - муть,
им не найти мою мать,
она скончалась.
Стены от крика качались.
Кто собирал пробы,
точно с чешуйчатых гадов,
с моих петляющих взглядов,
со снов моих перекосных,
со слез моих перекрестных?
Свет невозможно убрать…
А среди них - мой брат.
Может, я говорил?
Что-то не помню…
Брат мой все просит
заполнить бумаги его жены.
Она - издалека,
начало ее дороги -
где-то в России…
Вы еще живы?
Вас ни о чем не просили!
Слушай меня, это важно,
прошу, услышь…
Ливень падает свыше,
с высоких крыш.
Капли - колючее крошево,
серое кружево.
Черные вороны сжали
ручки зонтов черных.
Болтают… слушай, о чем они?
Пялятся на часы.
В воде дороги чисты.
Долго лило - острые струи мелькали.
Когда завершится ливень,
останутся лишь глаза -
как монетки мелкие.
Останется ложь.
Подумай - стоит стараться?
Вороны - черные.
Вороны эти ученые -
у ФБР на службе.
Вороны - иностранцы,
все это очень сложно.
Лица манили,
но я обманул их -
я из автобуса выпрыгнул.
Один. На ходу. Без денег.
Там, среди дымных выхлопов,
таксист-бездельник
поверх газеты измятой
прошил меня взглядом,
глянул - словно сглодал.
Я - ошалевший, измотанный.
Кану,
как камень.
Сверху -соседка.
Ушлая старая стерва,
седина - на пробор…
Ее электроприбор
жрет свет моей лампы,
мне уже трудно писать.
Мне подарили пса:
пятнистые лапы -
да радиопередатчик,
вживленный в нос.
Мистика.
Прямо с моста
я столкнул пса вниз -
на двадцать шесть пролетов…
Вот, написал про это.
(Ну-ка, назад, проклятый!
Живо - назад!
Я видел высоких людей -
гляди,
больше не будет. проколов.)
В закусочной пол
пел
старые блюзы-хиты.
Официантка - хитра:
твердит, что бифштекс солили.
Да мне ли не знать стрихнина!
Горький тропический запах
не заглушить горчицей,
по - притуши-ка запал,
стоит ли горячиться?
От горизонта,
от гор
ночью пришел огонь.
Видишь, как дым - нимбом -
сереет в небе?
Ночью все мысли смяты,
то ли это!
Кто-то безликий - смутный -
по трубам отстойника столько
плыл к моему туалету…
Слушал мои разговоры
сквозь тонкие стены-
стены вращали ушами,
стены дышали,
стены давили стоны.
Видишь - следы рук
фаянс испачкали белый?
Время стянулось в круг,
все это вправду было…
День переходит в вечер,
красным горит по сгибу:
Мне позвонят - я уже не отвечу.
Не телефон - гибель!
Бог посылал грозы -
люди швыряли грязью.
Грязью залили землю,
больше - ни солнца ни зелени,
лишь крики боли.
Они научились врываться,
у них - винтовки да рации.
У них - ни заминки в речи,
им объясняют врачи,
как будет эффектнее трахаться.
Прикинь, как сладко:
в лекарствах у них - кислотка,
в лечебных свечках - «снежок».
Кто там. с ножом,
рвется - прогнать солнце?
Пусть только сунется!
Дорога моя - все уже,
дела - не в лад.
Я облекаюсь в лед,
не помню - я говорил уже?
Лед ослепляет подлые инфраскопы,
слежка выходит за скобки…
Вот - наклонилось к закату
индейское лето.
Произношу заклятья,
ношу амулеты.
Золою
засыпаны залы.
Вы полагаете - взяли?
К черту!
Я ж вас прикончу в секунду.
Я ж вас попалю за черту -
четко!
Любовь моя, будешь кофе?
…Небо - как кафель,
моя усмешка - как грим…
Нет у меня в ходу ни имени,
ни выхода и ни входа.
Кто-то стоит,
согретый горечью сигареты.
Не помню - я говорил?
Жизнь, семья, детей - ватага.
Про завтрашний день - паранойя.
Не думайте любимые ЖМ-ки.
«Будто он,. не вернулся,. из боя…»
паранойя имени тебя
я никогда не пишу тебе длинные-
длинные-длинные-длинные письма…
чтобы вдруг не отправить… (мало ли…)
без четырех четыреста дней неменя
в твоей (слишком) далекой жизни…
(слишком) замкнутой, чтобы быть ближе…
(слишком) нужной, чтобы стать правдой…
мне говорят, глупая, столько дано-
радовалась бы… а я улыбаюсь (тупо
и не к месту)… привычная температура
примерно равна нулю… пулю бы…
одну, но в том направлении…
временный… сбой в системе… не обращай
внимания… ранняя, (слишком) ранняя
вышла весна… хочется лезть на стену…
и падать, падать… и больше не надо
правды… забыла, в кого играю-
запуталась… в слабую? в сильную?
брось, говорят, милая… просто зима…
гсп… скорей бы уже в Швецию…
и греться, греться… далекими
расстояниями… недосягаемостью…
брось, говорят, истерика - нормальное
состояние… в наших условиях…
а если потолок крошится снова
нотами, строчками, твоим голосом…
растет вероятность обвала неба на голову…
(слишком) ничья, чтобы быть кем-то…
(слишком) никак, чтобы искать причины…
модно стало кричать о личном-
с экрана, со всей дури… на публику…
кубики льда перестали таять
в холодном чае, пока я училась
кричать… если честно, молчать
о тебе проще… (или исписывать
страницы бумаги, инета постами
там, где никогда не увидишь…)
а ты случаешься, но не сбудешься…
а мне бы глаза твои… и я смогу
в них смотреть… смогу в них…
знаешь, никак не проходит…
перекрашены крыши дождями
с осени… так и останется…
но все остальное- ложь…
исписалась… (совсем) исписалась…
для рифмы, для смысла, для образа…
для тех, кто и до не был нужен,
а после - тем более… соли-то…
а мне бы тебе быть нужной до невозможности… но неизбежно
не быть… и так матово, так пусто
за окнами… а мне бы промокнуть
под твоими дождями… до озноба,
до жара… неважно уже… уходить
всегда было легче, чем оставаться
и быть, несмотря ни на что…
и не ломаться своей
неединственностью (в твоем мире)
и обреченностью на вечное не…
идея с доставкой подарков
была (априори) провальной
и базы все удалены, до ввода данных…
и пара десятков открыток
исписано, по ящикам спрятано…
и так матово… с фотографий
из рамок смотрят… смотрят…
а мне бы аэропортами, автострадами…
но кому оно надо… перекрашены
мысли (цветом тебя) с прошлой
зимы… так и останется…
надолго ли? пережить ли…
а мне бы к твоим океанам…
черт знает теперь - рано?
поздно? (кому оно надо-2…)
параллельные линии-
находка для загнанного…
все объясняют… теория
несостоятельности в аксиомах
несбыточного… многоточия
перестали греть пальцы…
снова учусь ставить точки…
(традаиционно) не получается…
бред, что все лечится…
(факт- все кончается…)
и по прошествии вечера падает
на пол плед, оголяя плечо…
и привыкнуть бы уже к этой роли
быть кем-то, чем-то,
рядом или между прочим…
но засыпаю… обрывая строчки
своей поэмы ни о чем…
спокойной… ночи…
Во мне живут три личности: одна пытается захватить мир, вторая его уже захватила, а третья, устав от борьбы с первыми двумя, пытается вспомнить телефон психушки!
Истинный параноик знает, что если всё хорошо, значит всё хорошо замаскировано.