Не пугайтесь одеяний хилости
На моих немытых телесах,
Во спасенье душ - явите милости,
Поищите жалости в сердцах!
Да подайте рубль на пропитание…
Ну и что, что я его пропью?
Просто- водка горечь от скитания
Превращает в сладкую кутью!
Вы же в храме яро Бога славите
И ученье славное Его,
Так зачем себя превыше ставите
Бытия такого моего?
Почему судачите и судите,
Предавая Заповедь Христа?
Разве ЭТИМ пропуск вы добудете,
Чтоб пройти за Райские Врата?..
Вы меня и равным не считаете,
Потому что помыслы не
А ведь люди - братья, вы же знаете, -
Все мы, люди, - братья во Христе!
Не кривите маслеными рожами,
Я на свете нужен и такой -
Вы бы тоже не были «хорошими»,
Если б не был я для вас «ПЛОХОЙ!»
Я тихонечко стою в тени ворот.
Мимо чинно движется народ:
Причастились, прегрешенья сняв,
И с презреньем смотрят на меня.
На первый взгляд странно, что собственные проступки кажутся нам настолько менее предосудительными, чем чужие. Вероятно, это объясняется тем, что мы знаем все обстоятельства, вызвавшие их, и поэтому прощаем себе то, чего не прощаем другим.
Мы стараемся не думать о своих недостатках, а когда бываем к тому вынуждены, легко находим для них оправдания. Скорее всего, так и следует делать: ведь недостатки - часть нашей натуры, и мы должны принимать плохое в себе наряду с хорошим. Но других мы судим, исходя не из того, какие мы есть, а из некоего представления о себе, которое мы создали, исключив из него все, что уязвляет наше самолюбие.
Возьмем самый элементарный пример: мы негодуем, уличив кого-нибудь во лжи; но кто из нас не лгал, и притом сотни раз?
Мы огорчаемся, обнаружив, что люди слабы и мелочны, нечестны или себялюбивы, развратны, тщеславны или невоздержанны. Я не вижу особой разницы между людьми. Все они - смесь из великого и мелкого, из добродетелей и пороков, из благородства и низости. У иных больше силы характера или больше возможностей, поэтому они могут дать больше воли тем или иным своим инстинктам, но потенциально все они одинаковы. Сам я не считаю себя ни лучше, ни хуже большинства людей, но я знаю, что, расскажи я о всех поступках, какие совершил в жизни, и о всех мыслях, какие рождались у меня в мозгу, меня сочли бы чудовищем.
Мне непонятно, как у людей хватает духу осуждать других, когда им стоит только оглянуться на собственные мысли…
Осудить - значит пытаться заставить принять именно твою точку зрения.
Я видел пьяниц с мудрыми глазами.
И падших женщин с ликом красоты.
Я знаю сильных, что взахлеб рыдали.
И слабых, что несут кресты.
Не осуждай за то, в чем не уверен,
Не обещай, если решил солгать.
Не проверяй, когда уже доверил!
И не дари, планируя отнять!
Сплетен и осуждения было бы гораздо меньше, если бы люди чаще смотрели не в окно, а в зеркало…
Я не стала лучше, просто вы думали обо мне слишком плохо.
А ты попробуй: день прожить и никого не осудить.
Это и будет твоим днём любви к ближним.
Терпимость нужна к грешнику, а не к грехам. И то только если грешник в них раскаивается. Если нет - его обличают, чтобы пришел в себя и покаялся. Обличение - это лекарство. Если и после этого не кается, то с ним прекращают общение. Так что не обманывайте себя: христианское отношение к ближнему и любовь не подразумевают терпимости к грехам.
Нигде ни в Евангелии ни в Библии вы не найдете места, оправдывающего грех. Только милость к грешник у и прощение греха, при условии, что человек хочет и готов проститься со своими грехами.
Осуждать нужно не людей, а поступки. Если нам не хватает силы не падать в грязь, не стоит доказывать, что быть грязным - здорово. Или что быть грязным - норма. Или что грязь - это вовсе не грязь и даже полезно.
«Не судите, да не судимы будете» - один из самых популярных библейских постулатов, не требующих ни доказательств, ни опровержений. Аксиома на все времена, для всех народов, на все случаи жизни. Об этом золотом правиле всякий раз вспоминают и верующие, и неверующие, твердо убежденные в его святой непогрешимости и святости, когда речь заходит об осуждении, рассуждении или просто сравнении их самих и их ближних.
Данная максима имеется не только в христианстве. Она присутствует и присутствовала в различных формах в разное время в разных религиях и вовсе не является чем-то уникальным, исключительным для последователей христианства. Её исключительность сомнительна. Её применимость - тем более. Хотя бы по одной, самой главной причине: мудрость её предназначается для человека, чьи мораль и нормы постоянно изменяются, и часто следование ей, без искажения и по букве, не представляется возможным.
Как же долго и мучительно эта библейская истина волновала, беспокоила и заставляла меня задумываться вновь и вновь над ее несовершенством и полной человеческой непригодностью. Порой испепеляла внутри непослушным огнем, то и дело заставляя отчаиваться в своей бунтарской, порочной и устраненной от Бога и Его учений природе. А порой, пресытившись до рвоты и отвращения тленом и скрежетом зубовным, ползущими изо всех щелей наружу, на меня, вокруг, заставляла подниматься снова и снова с непокорных колен, чтобы с новой силой хрипеть «Я не согласен!».
Я не согласен, не согласен и вновь не согласен - как бы ни старались меня разубедить и успокоить мой «богоборствующий» бунт спокойные и квази-познавшие Бога и совершенство Его учения церковники и их «просветленная» паства. Многих из них я не намерен слушаться, хотя бы потому, что сами они - часто послушные недалекие оболочки, «днем постящие, а ночью грешащие», тратящие всю дарованную Богом силу на немногим лучше языческих, запутанные и им не понятные ритуалы и традиции, переставшие задавать вопросы и докапываться до истины.
Я не могу согласиться, потому что данная библейская «истина» давно устарела, или, как я подозреваю, она никогда и не была пригодной, жизнеспособной и подходящей для греховного человеческого бытия - однозначно, руководствоваться ею современному простому человеку неразумно и антигуманно. Она попросту «не работает» - вот еще одна причина, доказывающая ее «профнепригодность».
Данная модель несуждения и неосуждения идеальна, а следовательно, мы, неидеальные люди, пользоваться ей не можем. Она - максима, настолько совершенна и утопична для нас, несовершенных и приземленных, что когда мы начинаем её применять налево и направо, мы извращаем само ее понятие, мало что от нее оставляя.
Сердце человеческое - несовершенно. Оно - самый опасный и лживый из органов - как записано в Писании. Научная психология - если отнести сердце к месту обиталища души - говорит о том же. Следовательно, когда грешник, руководствуясь «лживым сердцем», пускается во все тяжкие следовать якобы кем-то божественным начертанным канонам, из этого выходит мало что доброго. А порой и вовсе получается зло.
«Не судите, да не судимы будете» - верный путь к человеческому равнодушию. Приказ свыше для лишенных сердца. Обещание собственного покоя и душевного равновесия на фоне творящихся беззакония, насилия, смерти. Колыбельная для совести. Ибо так устроен грешный человек, что для того, чтобы беззаконие, насилие или смерть хотя бы заметить - нужна пара глаз и зрительный сигнал, поступающий в мозг. А для того, чтобы решить пошевелить мизинцем против беззакония, насилия и смерти - нужно для начала расшевелить «глупое и лживое» человеческое сердце. Этому далекому от совершенства органу нужна эмоциональная встряска, толчок, стимул. Необходимо возмущение и несогласие с имеющимся несправедливым порядком, бунт и восстание против беззакония, насилия, смерти.
Сердце человека не должно быть равнодушным, не имеет права быть равнодушным. Оно должно быть в занозах и синяках, а не покрытым слоем жира душевного ровного чувства. Оно должно болеть и кровоточить, когда видит каждодневные несправедливость и равнодушие. Только тогда оно способно всколыхнуться, пробудиться от летаргии совести и души, стряхнуть с себя оковы глупых и бездушных норм общественного поведения.
Невозможно не судить зло и злотворящих и в то же время желать что-то сделать против зла. Невозможно не осуждать откровенно жестокое поведение против животных, детей, женщин, стариков, не проводя сравнений, аналогий, не рассуждая и не осуждая это поведение.
«Не судите, да не судимы будете» приводит к тому, что желающий не судить не осудит грех и того, кто его творит. Такой пройдет со спокойным сердцем мимо тех, кто в подворотне насилует девочку-подростка, твердо решив не судить насильников, потому что так ему велел его бог. Ибо не ведают, что творят.
У такого не заболит сердце, когда он увидит, как соседские выродки-мальчишки прибивают гвоздями к дереву котенка, и он, опять же, решает не судить тех, кто творит эту мерзость. Ибо они заблудшие овцы, и их нужно прощать и любить. Ибо так велит ему его бог.
Такой на работе будет терпеть наглую несправедливость, кумовство и панибратство, взяточничество и самодурство. Потому что «не суди - да не судим будешь». И к тому же не суди «поставленного над тобой». Ибо так велит ему его бог.
Или, возможно, вы можете себе представить такого праведника, который предварительно «не пошевелив» сердце, пошевелит пальцем? Того, кто, оставаясь в гармонии со своим духом и окружающим миром, решит выступить против малейшей несправедливости? Такого, у кого не заколотится от негодования сердце, не возмутится совесть, не приоткроются со словами негодования высохшие уста?
Так устроен несовершенный человек, что отделять грех от грешащего, как учит Библия, не получается. Да и нужно ли? Разве не творится грех дланью грешащего? Разве не преследуется грешащим низкая выгода? Разве всегда зло творится ненамеренно?
Разве человек, вершащий грех, мразь и зло, на момент совершения греха не является его неотъемлемой частью? Пускай по недоразумению, незнанию или по минутной слабости, но здесь и сейчас? Разве нужно ненавидеть и наказывать сам грех без суда над вершившим его? И как это возможно? То, что вы убили человека - грех, и достоин осуждения, а вы, убивший, осуждения не заслуживаете?
Разве всю свою жизнь человек, несовершенное божье дитя, погубивший миллионы своих собратьев, уничтоживший тысячи видов животных, душащий эту планету, чтобы, возможно, в будущем задушить еще не одну, так и остается малым несмышленым ребенком, не заслуживающим осуждения даже от тех, кого он погубил?
По библейскому учению я, против кого была совершена несправедливость, кого бросали в сырые застенки, пытали и мучили, уничтожали членов моей семьи, кого били и гнали, как дикого зверя, не имею права на осуждение своих мучителей? Ибо у меня есть право прощать, но права судить - у меня нет? Другой вопрос, что в порыве суждения можно дать лишку, но это все равно не должно аннулировать такое право полностью.
Поистине, мне думается, такой нонсенс может поддерживать либо тот, кто в жизни не пострадал, либо нездоровый фанатик, далекий от жизни. Потому что для несовершенного понимания живого человека это непостижимо. Противоестественно. Конфликт природы, универсума, чьей частью является бог, - или которая является частью бога, - но прямое противостояние здравому смыслу неидеального божьего творения.
Как часто «не судите, да не судимы будете» - попросту нутряное оправдание своих трусости и равнодушия во имя сытого покоя правильными словами «свыше»? Бездумная поговорка на пухлых губах отворачивающих голову от зла и несправедливости. Магическое звукосочетание воцерковленного потребителя современной жизни, не желающего раздражаться, «потому что здесь отдыхают». Отговорка на все случаи своего бездействия. Непроглядные библейские шоры на глаза верующего и паралич рассудка?
Второй отвратительный, на мой взгляд, момент данного постулата, при всей его возвышенной правильности, это низкое и такое понятное желание быть попросту самому не осужденным за какую-нибудь мерзость. Раз я не сужу вора и убийцу, клеветника и труса, значит, я могу надеяться на то, что завтра мое убийство, воровство, клевету и трусость также не осудят. И там, на небесах, и здесь на земле. Некая сделка с совестью, богом и людьми. Когда рука руку моет. В миру это весьма показательно, и можно наблюдать повсеместно: я «не сужу» того, кто стащил со склада доски, чтобы достроить дачу, стащивший «не судит» меня, умыкнувшего цемент и кирпичи, чтобы начать строительство сарая. Этот «закон милосердия», «не судите, да не судимы будете», я наблюдаю часто.
Многие, не осуждающие других здесь, втайне надеются на неосуждение себя там. Этакая завуалированная индульгенция. Но не примитивная и тупая, за деньги, как во времена Инквизиции, а хитрая, подразумеваемая. То есть неосуждающему в принципе плевать на того, кого он не осуждает, пускай он хоть сдохнет, но ради себя и своего теплого местечка в раю он с осуждением не поторопится.
Конечно, я не претендую на образцовость своих мыслеизъявлений на все случаи жизни, всегда и для всех. Это всего лишь попытка взглянуть на замусоленный библейский штамп под другим, человеческим углом. Но для меня лично, как только я начинаю руководствоваться данной максимой, наступает блаженное, сытое время. Я перестаю замечать грешников, злодеев, воров, клеветников, сплетников. Я также перестаю замечать пострадавших от тех злодеев, воров, клеветников, сплетников. От моего неосуждения мне покойно и хорошо. А не это ли «спокойствие души и сердца», «вера в бога», к которой должен стремиться каждый христианин?
Автор: Игорь Ткачев
Начала делать глупость, но вовремя остановилась. А потом вспомнила, что все равно никто не в праве меня осуждать и доделала глупость.
Какое вам дело, до тараканов в МОЕЙ голове…
Вы за СВОИМИ глистами следите…
Приятнее всего осуждать в других пороки, на которые не способен сам.
Люди часто считают себя безгрешными и имеющими права судить других, купаясь в собственной гордыне. Не понимая, что грешат не меньше, а в двойне даже.
Глупо бояться осуждения глупых людей, построенного на глупых доводах глупостью.