Когда нам было почти по тридцать лет сладкий воздух свободы проник через приоткрытую советскую форточку. Мы читали журнал «Огонек», покупали вареные джинсы и пробовали открыть свою первую банку пива и свой первый кооператив. Мы хотели всего и сразу. Лезли на баррикады возле Белого Дома и неслись на Биржу на Чистых Прудах продавать ваучеры. Мы думали, что это и есть тот самый капитализм, при котором романтики становятся богатыми.
Но не знали тогда, что богатыми становятся только циники. А романтикам все равно при каком строе жить. Жить бедно, но весело.
Циники заработали себе денег и места на престижных московских и лондонских кладбищах. Их лица сейчас вылезают из телевизоров и из избирательных бюллютеней.
А мы так и остались романтиками. Которые до сих пор верят, что страну еще можно настроить, как можно настроить старое пианино.
Сладкий воздух свободы сменился на свалочный газ Волоколамска. Старые, потрепанные временем и деньгами циники вцепились во власть, как бультерьер вцепляется в брошенную ему палку. А романтиков начала 90-х почти не осталось. Кто-то стал циником, кто-то умер, кто-то сумел устроить там, откуда мы все тогда 30 лет назад ждали свободы и развлечений.
Но самое главное сейчас на мой взгляд — продолжать верить. Что Россия — страна возможностей, а не страна пожаров и свалок. Даже если теперь романтиков от капитализма только двое: ты да я.
Мы ждем блистательных побед,
От радужных надежд хмелея,
Когда их слишком долго нет,
Похмелье делает нас злее.