Борис Укачин
*****************
У Рубцова была поистине песенная душа. В нём жила доброта и участливость, юмор и шутливость. Талантливый человек не будет возносить себя, стараясь скрывать от людей свои какие-то недостатки и грехи. Рубцов никогда не выделял себя, не считал личностью исключительной. Ему для общения нужен был прежде всего человек.
В этом очерке то и дело пишу - Николай, хотя мы никогда к нему так не обращались. Его всегда звали просто Колей. По отношению к нему Николай звучит как-то холодно и отчуждённо.
О его одарённости и внутренней скромности можно судить по тому, как он сам относился к себе. Он умел подтрунивать над собой. Эта черта проявляется во многих строчках его стихов. Вот как кончается его знаменитое «Стукнул по карману»:
Стукнул по карману - не звенит.
Стукнул по другому - не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать…
В другом своём стихотворении-песне он говорит о себе:
Ну так что же? Пускай
Рассыпаются листья!
Пусть на город нагрянет
Затаившийся снег!
На тревожной земле
В этом городе мглистом
Я по?прежнему добрый,
Неплохой человек.
Он без громких слов, с присущим ему юморком, застенчиво и нежно относился к товарищу. Именно эти качества в его сложном, неординарном характере, мне кажется, и проявились, когда 7 июня 1967 года он подписывал мне дружеский автограф на книге «Звезда полей». В автографе Коли я чётко чувствую прежде всего доброту его ко мне и вместе с тем какую-то добродушную подначку: «Боре - Борису Укачину - алтайскому классику с любовью.Н.Рубцов».
Да, он был «неплохим человеком» и отличным поэтом. Но, к великому сожалению, всенародная слава пришла к нему,
по сути, уже после смерти. Он никогда не поверил бы, если бы ему сказали, что о нём будут говорить и спорить серьёзные профессора-литературоведы, что герои фильмов будут думать и размышлять о его поэзии, известные всей стране артисты со сцены и с телеэкрана будут читать его стихи.
Геннадий Володин
***********************
Поужинали мы шумно. Весёлость снова вернулась к нему (Николаю Рубцову), и он, взяв видавшую виды гитару, запел под аккомпанемент. Песен этих мы никогда ещё не слышали. Голос его был негромким, но чувствовалось, что он понимает музыку, как и стихи. Вернее, они для него были неразделимы.
Прозвучала песня «В горнице моей светло», и сразу же в другой тональности понеслась «Рукой раздвинув тёмные кусты», её сменила «Осенняя песня», а затем он исполнил «Я уеду из этой деревни»…
На цыпочках, чтобы не нашуметь, пришёл мой тогдашний сосед главный врач райбольницы Слава Рудь. Потом ещё кто-то и ещё… А обычно стеснительный Коля пел и пел.
Он не был бардом. И сейчас, когда я вижу по телевидению выступления бардов, то непременно думаю о том, что Николай Рубцов мог дать большинству из них сто очков вперед. И, держу пари, стал бы одним из популярных и любимых авторов-исполнителей…