Я небо приоткрою, как старый клавесин,
И пальцы окуну в клавиатуру звезд,
И звуки оживут, и вниз дождем косым
Скользнут по кронам елей и берез,
И оплывет луна
Подтаявшей свечой,
И обретет струна
В созвучье голос свой,
И расцветет в миноре
Легкий птичий гам,
И будет волны море
Гнать к моим ногам.
Я прикоснусь губами к талому ручью.
И отзовется он, как тонкая свирель.
И я его звенеть по нотам научу,
И снова превращу ноябрь в апрель.
И, будто с куполов
Малиновый трезвон,
Сорвется с проводов
Капели светлый тон,
И расцветет в миноре
Легкий птичий гам,
И будет волны море
Гнать к моим ногам.
Я вытяну дожди в шесть разноцветных струн
И пальцами ветров возьму аккорд зари,
И надо мной сгорят двенадцать желтых лун,
Похожих на простые фонари.
И неба акварель
Рассветит первый луч,
И тоненькая трель
Порвет завесу туч,
И я увижу вновь
Знакомые черты.
В них нежность и любовь.
Я знаю, это - ты!
Наступают времена когда Ералаш ищешь в рубрике - ретро
Однажды ехал Миша домой с какой то пьянки.
Слегка его тошнило, хотелось спать и пить.
И вдруг к нему подходит мужик такой в кожанке,
И предлагает Мише на выставку сходить.
Мол импрессионисты не знать об этом стыдно,
Туда мол не пробьёшся, пускают, но не всех.
А после соберёмся, с художниками выпьем,
Мол так сказать обмоем их творческий успех.
А Мише очень лестно к искусству приобщиться
И водки на халяву охота закерять.
Он к мужику: -А можно возьму с собой подругу,
Она тихонько с боку не будет нам мешать.
Мужик ему с ухмылкой: -Старик зачем там баба.
За нею ведь ухаживать, поверь мне будет лень.
А выставка подпольная, сам знаешь десиденты,
За ней менты охотятся уже который день.
И вот воскресным утром собрались на квартире,
Картины так наляпаны, зато накрытый стол!
И колбаса салями, и водки пять бутылок.
Давай гуляй ребята, по полному, по пол.
Вдруг тот мужик, что справа подмигивает Мише
И шепчет Мише в ухо: -Хорошенький какой!
И лезет целоваться сопливыми губами,
И шарит по коленке дрожжащею рукой.
Тут только Миша въехал: Так этож голубые,
Да я вам пи@арасы салями вашу мать!
Схватил он табуретку и как Арнольд Шварценеггер,
Направо и налево стал яростно махать.
Как зверь попавший в клетку, по комнате метался,
Разбил сервант и люстру, ударил в чей то нос.
И убежал довольный, а дома обнаружил,
Что финский холодильник, японский телевизор
И две бутылки водки, у голубых унес!