КТО И КАК УХОДИТ НАХУЙ ИЗ ЗНАКОВ ЗОДИЯКА
ОВЕН. Овен уходит нахуй, как истинный Овен - молча и зло, твёрдым шагом и с решительно расправленными плечами.
ТЕЛЕЦ. Телец в ужасе спросит - «то есть как нахуй?!». И пойдёт всем жаловаться, что его послали. Да, нахуй… Представьте себе, а? Но в конце концов все-таки уйдёт, горестно покачивая головой и шепча под нос обидные слова.
БЛИЗНЕЦЫ. Близнецы нахуй не уходят. Ну вот не уходят и всё. Они остаются и глядят на пославшего с укоризной во взоре. В конце концов пославший уходит нахуй сам.
РАК. Рак расстроится и постарается выяснить, точно ли его послали именно нахуй? А вы уверены? А может, всё-таки??? А-а-а, да, я понимаю. А может, не надо? Но как и Телец, в конце концов уходит, но - гордо.
ЛЕВ. Лев уходит нахуй. Его же послали? Послали. Значит, надо выполнять ответственное поручение. Когда дойдёт - обязательно вышлет рапорт об исполнении.
ДЕВА. Дева будет плакать. Потом она будет плакать ещё. Потом она поплачет. Потом она нерешительно двинется в указанную сторону, останавливаясь по дороге на поплакать. Дойдёт не скоро, но обязательно.
ВЕСЫ. Весы пошлют нахуй пославшего и уставятся на него с интересом. Если пославший сам не уйдёт, Весы постараются уговорить его пойти вместе, потому что вдвоём веселее.
СКОРПИОН. Скорпион даже не заметит, что его кто-то там послал нахуй. У него совершенно другие жизненные интересы и ваши мелкие разборки его совершенно не касаются.
СТРЕЛЕЦ. Стрелец будет уходить очень долго, оглядываясь и останавливаясь по дороге в задумчивости. И даже когда уйдёт, периодически будет приходить обратно и спрашивать - а можно уже вернуться? Нет? Ну ладно, чё, спросить уже нельзя…
КОЗЕРОГ. Козерог уходит нахуй быстро и решительно, не оборачиваясь и не мусоля. Но потом - о-о-о, он потом обязательно отомстит, будьте уверены. Козероги - они такие.
ВОДОЛЕЙ. Водолей уходит нахуй жизнерадостно, припевая по дороге и не оглядываясь. Нахуй так нахуй, чего уж там.
РЫБЫ. Рыбы просто уходят. Пожимают плечами, если они есть, и уходят. Ну подумаешь - нахуй. Бывало и хуже. Не на расстрел ведь.
Как одна девочка провела лето.
В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и говна с хлоркой. Говно с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик… В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякое дерьмо, которое жрали пионеры с голодухи делали свое дело. Дырки в тубзике были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили срать парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое говно. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Фак! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно - все твердые опоры были скользкими, как суки! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула башку: от свежего воздуха закружилась голова и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения:
- Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!..
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук - я пересрала и свалилась обратно. Еще полчаса - и я снова над очком. Так. Тянемся… Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от тубзика валялся директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь - сдох что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может и не сдох еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил - ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел:
- Ну-у-у… Иди же сюда-а… ссссука-а… Дай, я до тебя дотянуссссь!..