Больше ничего не говори!
Не хочу я слышать про страданья.
Все твои страдания, Мари,
От непониманья мирозданья.
И средь сотен тысяч его благ
Все равно мы чувствуем стесненье,
Мы не ощущаем упоенья
Потому что ум наш в заточеньи,
И сердца зажали мы в кулак.
Род наш человечий так устроен —
Даже в светлый день мы ищем мрак.
Просто мы привыкли жить вот так:
Человек всем миром недоволен,
Хотя сам себе лишь друг и враг.
Вспомнилась нынче басня одна
про…
короче, про разных зверей,
одно лишь печально,
что в данный момент,
не нравится в ней соловей…
Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище.
Берег пруда. Граница. Зеркало воды сонно. Время растянулось беременной кошкой, дремлющей в старой лодке. Только качели-маятник, взлетая в небо, разбивают недвижимость. Я здесь — в этой точке — между покоем и движением.
КГБ… Что это за аббревиатура такая? Ой, я Вас, умоляю, только, не надо банальностей, бо, это, уже не банальности, а, почти что, пошлости…
Расслабьтесь и получите удовольствие, потому что, это просто — Как Говорила Бабуля — и, ничего, более…
Ну, так, вот:
«Как говорила моя бабуля:
-Позволяй себе, хотя бы изредка, побыть дурочкой… Всегда быть умной — нервов не напасёшься…»
На нашем жизненном пути только две заданные точки — рождение и смерть — дорогу, по которой идти, выбираем мы сами.
Луиза Хей
Молчание, как скрипка Страдивари —
имеет свой особый уникальный звук…
Жизни учат обычно те, к которым у тебя лично никогда не возникает абсолютно никаких претензий.
Любовь? ведь мало слов… Так много снов … определение не скажешь… Где Жизнь там Смерть и вот она Любовь и больше ни чего не свяжешь …
Совесть, стыд и честь понятия не дешёвые — далеко, не каждому, по карману…
Богатство и бедность… Богатство стандартно… Это соболиные шубы до пят, цацки лучших ювелиров, часы, запонки, галстуки, Верту и Айфоны-икра…А Бедность разная… От дна… до семьи со средним достатком. Но люди есть в любом пласте общества. Я уверена, что люди живущие на Севере добрее в нашей стране, большинство этих людей. Там где нужно выживать, человек тянется к себе подобным. А курортные условия расслабляют, притупляют человеческие качества. Мы живём в мире ничего не значащей мишуры. И кто-то проводит жизнь в погоне за ней. Важнее мы сами, то какие мы. Сейчас часто покидают большие города, тянет к земле, к настоящей ЖИЗНИ. Но, это больше альтруизм, свойственный молодости и даже делая этот выбор, сложно прожить старость без пенсии, без медицинского обслуживания… Я часто смотрю в старое дерево, становлюсь под ним и заглядываю в листву… Я скучаю по лесу, где-то на днк осталось… счастье от единение с природой… А, теперь я в Интернете… в паутине одиночества… И мы все в ней вязнем…
Июль. Макушка лата. Середина дня. Апогей жары. Солнце, и само, раскалилось, и до такого градуса тепла нагрело все, включая воздух, что ещё немного и дышать будет совсем горячо. Маленьким кузинам строжайше запрещено покидать спасительный палисадник, где огромной природной аркой, разросшись и высоко высоко над головой, подпирая своими самыми верхними ветками небесный свод почти переплетясь ветвями, огибая природной оградой внутреннюю часть забора росли: жёлтая акация, больше напоминиющая дерево, девственно неприкосновенный для садовых ножниц невероятных размеров — высота, ширина, глубина — куст белой сирени и вековая ветла, к ветвям которой, руками заботливых отцов были любовно прилажены качели для своих малышек-принцесс, они то и создавали теннистый оазис, преграждавший тысячами маленьких зеленых листочков, плотно сомкнувшихся, словно, щитом, путь палящим лучам, расходившегося, не на шутку, в небе, Ярила.
Но, девчушки, вопреки всем запретам, нет нет, да и вырывались за калитку то вместе, а то, поврозь, на тропинку, что вела от деревни к лугу, на покос. Приближалось время обеда и они с нетерпением ожидали появления деревенских косарей, среди которых была и мама одной из кузин, Наташи. Второй же кузине, Люде, она приходилась родной тётей и крестной матерью. Сестрёнки-пестренки были между собой дружны необыкновенно, потому, как дополняли друг друга, до единого целого, совершенно противоположными характерами — Наташа, тихая и робкая, как неприметный полевой цветочек, тем не менее украшающий собой однообразное бескрайнее хлебное поле, и генератор всевозможных идей, вечная болтушка, хохотушка и рассказчица, как весёлый велосипедный звонок, Людка. Но такая жара действовала подавляюще, даже на её неиссякаемую энергию.
Получив очередное визуальное подтверждение тому, что по тропике от луга не движется никто, кроме лениво сонного прозрачного марева, кузины, поправив одинаковые панамки на затылках, и разгладив складочки, нарядных и, так же, одинаковых, платьишек, с горьким вздохом рахочарования, покорно уселись в тени сирени, на скамейку палисадника.
Так бывает очень часто — когда долго чего-то ждёшь, то в какой то момент, устав от напряжения, на время ты позволяешь себе расслабиться, то вот тут, то всё и происходит…
Так и на сей раз — маму и тётю в одном лице — девчушки увидеди лишь тогда, когда с широкой тропинки, которая тянулась, словно змеёй, петляя и извиваясь, вдоль всей деревни, она повернула на тропинку узенькую, ведущую, непосредственно, к их дому.
Слегка сомлев от долгого ожидания, при такой жаре, когда не спасает даже тень, сидели скучаающие «ожидальщицы» лениво рисуя на земле, возле лавочки — одна — обломком сухой веточки — цветочек, а другая — носком своей крохотной босоножки — что-то, очень отдалённо напоминающее божью коровку… Как, вдруг, им послышалось, что кто-то громко зовёт их: «Дочки мои!»
В первую секунду сестренки вскинули головы и посмотрели друг на друга с удивлением: «Неужели, прокараулили?» Со второй секундой сорваввшись со скамеечки, побежали, что есть силы, навстречу ласково и широко распахнутым рукам уставшей молодой женщины.
С отчаянно бившимися сердцами, они оказались рядом с ней, почти, одновременно. Первой была подхвачена на руки, нежно поцелована и опущена на землю Наташа. Теперь, очередь Люды… Но в отличие от дочери, племянницу Анна Васильевна, на опускает на землю, а доносит, почти до крылечка — у девочки больные ножки — и только там, бережно ставит на землю около нетерпеливо поджидающей их Наташи. Не успела женщина выпрямиться, как пичужки её звонко и весело защебетали на два голоса:
-Мама, а ты Дочку видела?
-А она прислада нам гостинец?
Дочкой звали нашу корову, которую деревенский пастух забирал в стадо рано утром и возвращал домой вечером, ближе к заходу солнца. А паслись деревенские коровы по соседству с тем местом, которое окашивала Анна Васильевна.
Разобравшись в двух словах в том, кто такая Дочка, попробуйте ответить на вопрос: «Любите ли Вы парное молоко?» Ну, как, ответили?
А, теперь, пожалуйста, ещё, на один: «Как сделать так, чтобы дети его не просто пили, а пили ежедневно, много и с удовольствием?» Не просто так, а здоровья, для?
Хороший вопрос, правда?
Первый вопрос по делу, который услышала Люда, когда в очередной раз летом приехала с родителями в гости к бабушке, дедушке и всем всем остальным родственникам, был следующим:
«Молоко будем пить?»
А, раз, сидели сестрёнки рядом, то вместе и ответ пришлось держать:
-Я не буду! — твердо и решительно сказала смелая Людка
-И я, тоже, не буду… — тихо и робко, как далёкое эхо, повторила, за кампанию с кузиной, смирная Наташа, радуясь счастливой возможности избежать данной процедуры…
Вот и пришлось придумывать рассказку про то, что добрая корова Дочка передаёт гостинец, но, только тем деткам, которые потом пьют в знак благодарности её молоко.
С молоком проблем не было, Дочка всегда готова угостить, а вот с гостинцем от нее — была проблема…
Предстояло придумать то, что было бы похоже на гостинец, доступно по доставанию (родителям) и интересным и желанным для пичужек.
Вот вам и задача…
Но проблема решилась сама собой с огромным знаком плюс.
Сначала мама брала с собой два кусочка ржаного хлеба, один из них, она действительно, отдавала Дочке, а второй, от её имени, пополам делила между сестренками, которые уплетали сказочный подарок добрейшей коровы до единой крошки и с, поистине, волшебной скоростью…
Но в один из тех дней, когда лето подбиралось к своему пику, именно в тот, с которого и начался наш немудрёный рассказ, когда выражаясь языком простым июнь передал свою жаркую эстафету июлю, в самую пору начала созревания ягод, мама и тетка-крестная в одном лице, торопясь, утром на работу ненароком забыла очередную порцию гостинцев от Дочки, а когда во время короткого отдыха косарей она поняла, что придёт на обед без обычного подарка от коровы, что, наверняка вызовет целых четыре озера слёз, по количеству глаз у её малышек, то стала лихорадочно думать — как быть. Приближался полдень — скоро обед — времени не осталось. И вдруг её взгляд упал на уже скошенную траву, волнами лежащую по всему лугу там, где её настигла коса. Луговой микс состоял из, собственно, травы, которая в изобилии перемежалась красным и белым клевером, ромашкой, васильками и начинающими созревать рубиновыми капельками луговой клубники…
Несказанно обрадовавшись такой подсказке, она быстро набрала ягодки в два миниатюрных букетика, месте с плодоножками, листочками и её же цветочками, стараясь, чтобы ягодные букетики были абсолютно одинаковыми, перевязала их гибкими и прочными травинками и с радостным и лёгким сердцем, словно девчонка, почти побежапа домой, обгоняя остальных косцов, идущих на обеденный перерыв.
И когда ее пичужки со звонкими и весёлыми криками и малышовыми ужимками радости и счастья подбежали к ней, и каждая, получив свою порцию нежности и ласки от молодой женщины, примолкли, в ожидании очередного «привета от Дочки» — увидели вместо кусочков чёрного хлеба два волшебной красоты ягодных букетика — в первое мгновение замерли на месте, боясь дышать и дотронуться до своих совершенно сказочных подарков, чтобы не спугнуть чудо. Когда же, наконец, осмелев, они внимательно рассмотрели творение природы, почти аналог Фаберже, но прекраснее сто крат, так как создан он был гением природы, то увидели, что: каждый из букетиков состоял примерно из трёх с половиной десятков ягод различной степени спелости от изумрудно-желто-розовой до почти что бурой, испещренных черными точечками, размером намного меньшим маковых зёрен. Плюс тонкой резьбы небольшие, кругловатые изумрудные листочки и белые с желтенькими серединками цветочки, не успевшие, в свою очередь, стать ягодками…
А аромат от ягод исходил такой, словно кондитерские половины Москвы приехали, с невидимой глазам, но уловимой для носов, выездной торговлей лучшими своими лакомствами…
Долго в тот день малышки любовались дарами неслыханной щедрости, так и не посмев попробовать их на вкус.
Только поздно вечером, где-то за полчаса до возвращения с пастбища деревенского стада их уговорили съесть Дочкины гостинцы, дабы не обидеть корову. У бабушки было выпрошено два куска черного хлеба, который скормили они своей красавице корове в знак благодарности за такие чудесные гостинцы, принятые ею весьма и весьма благосклонно…
С того дня, встречая приходящую на обед Анну Васильевну, они получали неизменные ягодные букетики.
И уж теперь отказ пить молоко выглядел бы самой чёрной неблагодрностью, которой по отношению к обожаемой ими Дочке, они не могли допустить никак. И мапышки, к вящей радости своих родителей, выпивали кряду по два, а то и по три стакана целебного парного молока, показываятем самым, как любят они свою корову и насколько ей благодарны…
Но, честно говоря, им казалось, что молоко былопотрясающе вкусное, с ароматом той самой, дикой клубники… Это оттого, видимо, что если не наелись, то уж, надышались они, ею, точно, досыта.
Или оттого, что паслась корова, в тех же, дивных ягодных лугах, оставшихся где-то там, в таком далёком, и безоблачно радостном, и счастливом, их детстве…
Счастливые люди это люди, стоящие крепко на двух ногах-это взаимная любовь и любимая работа
Счастливые люди это люди, стоящие крепко стоят на двух ногах-это взаимная любовь и любимая работа
Что я скажу, быть может, и не ново.
Но так порой в душе моей горчит,
Когда один во гневе на другого
Бранится и по пустякам кричит,
А тот в ответ язвительное слово
С улыбкою холодной обронит.
Бунтарь, по сути, ближе мне иного,
В душе не держит долго он обид.
Меж тем, как тот, в ком грамма нет Святого,
Исподтишка обидеть норовит.
Вот так и в шторм меняет цвет пучина,
Волна бывает страшною на вид.
Но нет прекрасней в штиль морской долины,
Когда лазурью вновь она блестит.
А у болота лишь одна картина —
Поверхность топи в бурю не дрожит.
Всегда там тишь… и вот тому причина —
Там все коварство в глубине лежит.