Нежность Италии, томные талии…
Солнца и моря накат.
Ноги в сандалиях, что делать далее…
Радости жизни, плакат.
Лёгкость движения, без напряжения…
Сладости терпкий мускат.
Вялость сиесты, всё вместо presto…
Снова сегодня богат.
Деньги подброшены, все слова скошены
Стогом в бумаге лежат.
Ночь, вдохновение, соловья пение
Буду смотреть на закат.
Чувствую рядом, встретимся взглядом.
Сердце не врёт, и я рад
Жадный глоток поцелуя
Одежда летит на раз
Пью тебя не фильтруя, как будто последний раз.
Рвём ремни тяготения
Тел’а в невесомость поднять
Скорость до озарения
Земля отпустила опять
Воздух делили вздохами
Страсть умножая на пять
Время летело охами
Некогда было унять
После взрывалась вселенная,
Тысячами миров
Мы оставались нетленными
До окончания веков.
Странные дни, и странные ночи. Про это уж пели, но странно уж очень. Люди с визитками лезут мне к печени. Все как всегда собой обеспечены. Многим хватает несколько строк, других намотает на длительный срок. Бабы какие-то все вездесущие. Дети басом маты орущие. Выпивки горы, мешки кокаина. Мать не находит пропавшего сына. Войны, пожары, следы самолёта. Не до мостов сплошные пролёты. Прячутся,"светятся", двигают темы. Вместо общения телепотеммы. Ночью и днём кабаки переполнены Голода нет, просто обдолблены. Сети расставлены, губы накрашены, на объездной Машами-Дашами.Клубы с ребятами не мягкотелыми, женщины с попами все загорелыми. Погоны с лампасами держат притоны. Денег отмытых кругом миллионы. Это по вере, и всё с куличом. Кто не успел мы не причем.
Что горячее, что холодное, одинаково обжигается.
Только серость вечно голодная, то ли лает, а то ли кусается.
У неё на нас есть особый зуб, да кривой оскал полупьяных губ.
Лютой завистью вечно давится, если движешься, то бросается
Душу выкатишь с подноготною, а тебя с тоской в жизнь болотную
У неё мы все в долг записаны, по рождению смертью списаны.
Что с оковами, что свободные, одинаково получается.
Если серость глазами голодными, мира красками объедается.
Люди скажут они прокаженные, обходите их стороной.
А мы просто с тобой влюблённые, не разбавленные водой.
Проходите, а то прицепится, и потом опять вспоминать.
Как по юности сердце вертится, и дыхание не унять.
Тихий двор, и тихая улица, тихий дом и внука тетрадь. Вдруг Вы вскрикнете- Всё-таки вертится! И захочется вновь целовать.
Я не узнаю цвета твоих глаз.
И губы, что мне сладкое шептали.
Не будут волновать той сотней фраз.
Ведь нулевой роман мы написали.
И в содержании последнею строкой,
Оставили к любви одни вопросы.
Прости, но эта глупость- будь со мной.
Когда меж нами снежные торосы.
Привычно ставя точки на финал,
Я чувствовал сюжет мы упустили.
Где каждый свою строчку оторвал,
Когда с тобою авторство делили.
Как времени секунды по щекам.
Как в детстве не хватало каруселей.
Бегут они мечтою по волнам, и не хотят, чтоб мы осмотрели. Я часто их не понимал, лукавил, бесы беленили. И вдруг почувствовал.пропал. Меня, как плёнку проявили. Объятия пустого мира-хлам, мне не заменит эти руки. Как тяжело бывает в жизни мам… С любовью твои дети внуки.
Хочу жить и радоваться или хотя бы спать и не думать.
Зачем слова сбиваем в стаи, выкатывая чувства из орбит. Земное притяжение отвергаем, и делаем из слов, души кульбит. И нет здесь лубочных стеснений, пускай трясутся, те кого знобит. От жара наших зимних обострений. Мы пишем, мы живые, в нас болит. Обычной жизни нам скучны решения, мы планку задираем на упор. Чтобы видны для всех были движения, а после хоть на плаху под топор.
Ты не знаешь, как я люблю, когда нет тебя утром рядом. И не надо мне целовать твои губы из шоколада.
Не нести тебе кофе в постель и выпечку свежего теста. Не раскрашивать жизнь в пастель, обещая что будет вместо.
Сонных слов не ловить ртом, говоря, что всё гениально. А потом виляя хвостом, разминать тебя мануально.
По утрам не гулять пса, когда ты еще давишь подушки. И не слушать про скрабы со овса, от твоей бестолковой подружки. Не легко себя просто отдать, в руки стольких тревожных волнений. Но привык я по жизни гулять, ты источник моих пополнений.
Кто-то спешит на работу, домой.
Кто-то портит вам нервы.
А, я стою на мостовой и сочиняю перлы.
Кл’убится мир и его не унять, кто-то хочет быть первым.
А, я размышляю где бы занять, и сочиняю перлы.
Вот наливайка, дом мой родной, но продавщицы стервы. Выгнать поэта, поганой метлой!.. Ведь водку не льют за перлы.
У старого козла больше рога.
Секс на старой доброй кровати, на которой спал еще дед. Был заменой местному пати, дело всё в цене на билет.
В клубах было фальшиво и модно, тонны музыки, бешеный свет.
На кровати можно свободно, сочинить любовный сонет.
Мало драйва? Есть радиола, незатейливый добрый «Маяк».
Пиво есть, и даже есть кола! Мало это? Зато всё без драк.
Мне на этой кровати не тесно, разворачивай хоть батальон.
Из другого видимо теста, сделан наш российский район.
Всё в ней мощно, надежно железно,
словно танка гусениц трак.
Отступает пред ней бесполезный, европейский висячий гамак.
Не кровать, а кузница славы, всех героев не перечесть.
И когда занимаюсь любовью, отдаю ей невольно я честь.
Себя на ноль не умножают, не строят трон из пустоты. И если гости приезжают, с порога не кричат им .ты
Им не нужны те диалоги, в которых очень много слов. И отпускают все тревоги, как будто бы пускают кровь.
Из тишины вдруг вырастает ситара пряная струна. И чувствуешь, как что-то тает, и опускаешь в пол глаза.
И мягче станет смерти хватка, той у которой все в долгу. И ты поверишь в жизнь украдкой, и крикнешь просто… я смогу!
Сегодня ты мне снилась- это факт. Таких не забывают сновидений. Мы танцевали с жизнью ровно в такт, и на лучах играли нам свирели. Крутилось вокруг нас веретено, и мягко пряжей тело оплетая. Я чувствовал, что знал тебя давно. Но ты тогда была совсем другая. Всё сбылось! Я тебя нашел! Бывают чудеса на белом свете. Проснулся и в уборную пошел, забыв про всё, в проклятом туалете. Отдав свою любовь в размен, в ответ очередную мелочь получая. Так тяжело от сбывшихся измен, я верю в снах, ты будешь не такая.