B 1994 году руководство театра Станиславского и Немировича-Данченко решило провести т.н. «валютный фестиваль», одной из фишек которого была акапелльная программа для оперного хора. Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен. Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
.
Картина маслом…
- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова «Ох вы сени, мои сени»!
- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф… - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - «О холл, май холл…»
.
Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
.
Французскому синхронисту было сложнее:
- Шансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно непричный ступор, продолжавшийся секунд двадцать. После чего обречённо заявил: «Вестибюль… Мон вестибюль…»
.
Хор согнулся пополам от приступа могучего русского хохота - бессмысленного и беспощадного: с лошадиным ржанием басов, похрюкиванем теноров, истеричным взвизгиванием сопран и рыдающим «ойбляянемогу!» альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих басов от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ…
.
Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо. А вы бы что подумали? Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую…