Хмурые люди идут под дождём,
Злятся, ругают погоду.
Я — улыбаюсь, мне всё нипочём,
Я не боюсь непогоды.
Просто внутри, золотым калачом
Солнце давно поселилось.
Светит и нежит прекрасным лучом
Что бы со мной не случилось.
Я поделюсь своим Солнцем с тобой,
Пусть и тебя согревает.
Капает дождик упругой струной,
Больше никто не страдает.
Утро. Дом. «Гараж-ракушка» в одеянье краски белой.
Вдохновенно углем сердце вывожу я на стене,
чтобы ты, раздвинув шторы и подставив солнцу тело,
во дворе увидев «смайлик», улыбнулась нежно мне.
Хоть в лассо сердечных линий попадёшься безусловно,
счастье зыбкое поймавши, — сохраню ли, удержу ль:
теплоту ладоней, взгляд твой, мне подаренный любовно,
ласку искренних признаний… ускользающий июль?
Скоро лето отгуляет… пожелтевшим листьям в лужах
будет петь надрывный ветер песни грустные свои.
Ты подумаешь однажды о романе нашем — нужно ль???
И, вздохнув, в окно посмотришь на признание в любви.
Поглумятся дождь со снегом над сердечным очертаньем,
лакированные блёстки жадно слижут со стены…
Очень больно даже думать, что когда-то «Нас» не станет —
я готов к любой потере, лишь бы ей была не ты.
Copyright: Александр Самчук, 2018
Свидетельство о публикации 118070408088
Над лугом нежно бабочка летала,
Цветы ласкала бережно крылом.
О них стихи красивые слагала,
Тот мир цветной для бабочки был дом.
Однажды пролетала муравейник,
Её просили чуточку помочь.
На шейку в миг набросили ошейник —
Лишь для удобства, ношу приволочь.
Раз помогла, и вновь её позвали.
Ей тяжело, но стыдно отказать.
Дрожат коленки, крылышки упали,
Вновь тащит груз — узды не разорвать.
Где наша бабочка? Стихи её не льются
И в небесах не слышен звонкий смех.
Здесь муравейник, дружно спины гнутся,
Работа спорится, и в деле есть успех.
Она же, отдала себя до капли
В чужой работе и чужой судьбе.
Не наступай на бабочкины грабли,
И выбирай упряжку по себе.
Светлой памяти любимого мужа моей дорогой Динули…
Он называл её своей любовью.
Он лишь любил, он не был идеальным.
Он отдавал, в неё врастая кровью,
Их брак друзьям казался нереальным.
Она любила. Искренне и нежно,
Когда он спал, мечтой его ласкала.
Казалось ей, что счастье их безбрежно,
И о разлуке, что грядёт, не знала.
Февраль обрушил ей на плечи горе,
Померкли краски, воздуха не стало.
Ведь не уехал милый за три моря —
Его так рано Небо отобрало.
Она живёт, не замечая вёсен,
И так же любит, будто нет разлуки.
Уже листвой в окно стучится осень,
Но гонит прочь она чужие руки.
Так что же это? Приоткрою тайну:
Его любовь была такой огромной,
Что расплескалась в сердце ей случайно,
Он с ней остался в сердце, словно в доме.
И он хранит её своей любовью,
Она же любит искренне и нежно.
Он врос в неё своей любовью-кровью,
Любви нет срока, ведь любовь безбрежна.
К тебе пишу. И ставлю точку.
Как в сердце дверцу отыскать?
Ведь все я знаю… знаю точно,
Что мне ответишь ты опять.
Ты свет мой и мое сомнение,
Ах, лучше бы тебя не знать…
Но в чем тогда бы вдохновение
Смогла, скажи, еще искать?
С тобой спокойно и легко,
А без тебя мне одиноко…
И что же скажешь тут еще?
Судьба-злодейка так жестока,
И трудно мне простить ее
Если с твоей она не схожа.
И имя лучшее твое
Из всех имен, что мне дороже.
Твержу опять, пройдя по грани:
(Мы с ней, мне кажется, похожи)
Пишу стихи тебе — как Таня,
И ты ведь, как Онегин тоже…
Ах, глупости, не обижайся.
За все, прошу, меня прости!
Но лишь ни в чем не сомневайся,
Меня как он не упусти.
Ты не мужчина — ты огонь!
Избави стать твоей избранницей!
Ведь от меня, лишь только тронь,
И уголёчков не останется!
Но как от страсти удержать
Себя, чтоб душу не изранили?
Ты не мужчина — ты пожар!
Я мотыльком сгораю в пламени…
Это сердце ее не любит,
Оно холодное, как лед.
Она к нему стремиться будет,
Но… все напрасно, не поймет.
Он в ней не видит ту девчонку,
Что сердце может растопить,
Она же все отдаст, чтоб только…
Чтоб только рядышком побыть.
И на плече его однажды
Еще хоть раз вот так уснуть.
Ну, а ему вдруг стало важно,
Чтоб очень долог был их путь.
И, глядя нежно, осторожно
Он прядь с ее лица убрал.
Да, улыбнувшись так тревожно,
Ее тихонечко обнял…
И понял вдруг — всего дороже
Девчонка эта для него.
Она нежна, хрупка, как роза.
И стало на душе светло.
…
Но… сердце это ледяное,
И так недолог был их путь…
Она же все отдаст, чтоб только
Однажды на плече уснуть…
Словно капли дождя твои слезы
Из чистейшей, святейшей воды.
Ты не плачь, все отступят угрозы,
Все пройдет, улетит, словно дым.
Через год ты не вспомнишь об этом,
Через годы забудешь совсем,
Что когда-то любила поэта,
Но с поэтами много проблем.
Твои слезы так жгут мою душу,
Мне так хочется плакать, поверь.
Вытри слезы, родная, послушай:
Расставаться придется теперь.
И ты будешь богата, любима,
Не со мной в шалаше прозябать,
С тем успешным, и сильным, и милым,
Разделять с балдахином кровать.
Обо мне не печалься, прости лишь.
Так уж вышло, что я — небогат,
Не могу, не справляюсь, ты видишь?
Обрекаю тебя найти клад.
Пусть тем кладом, что «дети» зовется,
Будешь счастлива ты без меня.
Собирайся, заходит то солнце,
Под которым был счастлив бедняк.
На прощанье скажу — все проходит,
Все рассеется, словно туман,
В твоем голосе грустных мелодий
Я не слышу, хоть это — обман.
Так иди же по свету, богиня,
Что была моей музой! Теперь
Остается мне плакать и сгинуть,
У тебя — все пройдет. Поверь.
Светлый волос, томный голос, неподкупная слеза.
Для кого-то это важно. Для меня важней глаза.
Сколько глаз я перевидел: карих, серых, голубых…
Утопал в них, как в озерах, как в реке, купался в них.
Сколько судеб я послушал, глядя в разные глаза.
Каждой паре глаз пытался я хорошее сказать.
Почему? Теперь не вспомню… Как весенняя гроза,
Как ручей, как тихий омут, мне увиделись глаза.
Тихо ночью мы шептали, взглядами перецепясь,
Утром громко рассмеялись, словно бес вселился в нас.
Что за время, что за сказка! Как я был ей опьянен,
Неземная твоя ласка обратила меня в сон.
Сон окончен. Просыпаюсь. Все ушло, как ветер, прочь.
На рассвете понимаешь, как была прекрасна ночь.
Светлый волос, нежный голос, неподдельная слеза.
Помню все, но все не важно. Для меня важней глаза.
Расскажи мне про море.
Здесь асфальт, скукотища.
И занятных историй
Днём не сыщешь с огнём.
Вот бы взять и уехать
Километров за тыщу.
Выходной не помеха
В распорядке моём.
Расскажи мне про лето.
Здесь дожди и туманы.
Солнце прячется где-то,
Не смотри, что июль.
И утешится нечем.
Может самообманом?
Дождь ведь тоже не вечен,
Это душ для чистюль.
Расскажи мне про счастье.
Пусть оно скоротечно.
Разлетелась на части
И на брызги волна.
Расскажи мне про море.
Я скучаю, конечно.
Значит, встретятся вскоре
МОРЕ, ОН и ОНА.
Я полечу с тобою к звёздам,
И в пропасть прыгну не страшась.
И выбор мой вполне осознан,
Моя любовь. Моя ты страсть…
Глаза и милая улыбка,
Меня пленили навсегда.
Люблю тебя все с большей силой.
Моя ты яркая звезда!
Тарас Тимошенко
1.
Тихий вечер, волна за волною,
Золотится Каспийский атлас,
Омывая своей красотою
Бирюзу моих чувственных глаз.
Я сижу в чайхане на бульваре,
Трепет волосы ласковый бриз.
А над городом в жгучей оправе
Солнце яхонтом катится вниз.
Будто вылился сок облепихи…
И я вспомнил, найдя тут причал,
Как за этим же столиком тихим
Я недавно стихи вам читал.
И тогда, наслаждаясь мгновеньем,
На одре уходящего дня
Вы внимали моим сочиненьям
И глядели с душой на меня.
Ах как вы проницательны были!
Как же вдумчиво слушали вы!
И кружили слова, и кружили
Над простором морской синевы.
А потом загляделись вы в небо
И озвучили, выпрямив стать:
«Ну Сахиб, это было волшебно!
Я не знаю чего и сказать! -
И добавили к слову, неспешно. -
А читаете вы — просто ах!
Только сам… не такой вы и нежный,
Как в своих романтичных стихах.
Вы когда-нибудь в жизни любили?
Глупо, думаю, даже гадать
Скольких женщин вы так соблазнили…
Скольких вы затащили в кровать…
Ну какой же, Сахиб, вы проказник!
А стихи… умоляю я вас…
Мне не нужно рассказывать басни
О том, как влюблены вы сейчас.
Вижу я совершенно другое.
Но я верить готова словам.
Есть в вас что-то чертовски такое,
Что в объятия хочется к вам.»
Как сейчас помню эти минуты,
Помню в ласковом тоне накал.
Но смутился я вдруг почему-то
И с плечей ваших руку убрал.
Солнце тихо стелило свой коврик,
И в тот вечер, на выдохе дня,
В первый раз искушённый охотник
Вдруг почувствовал жертвой себя.
2.
Море, море, Каспийское море.
Светит бликами глянцевый шелк
И вздыхает оно, как живое,
Зазывая к себе на порог.
Я сижу, восхищаюсь пейзажем,
Ну откуда ж наивному знать,
Что чем тише поверхность и краше
Тем опасней в глубины нырять.
Я попал в западню, дорогая.
И теперь вот по вашей вине
Все ясней понимать начинаю
Что в капкане том нравится мне.
Этот плен… Он такой бесподобный!
И в приятнейшем этом плену
Я, бесчувственный, грубый, холодный
Вдруг так чувственно, нежно тону.
Я тону, а в закатном свеченьи
Тонет город на огнище дня
И прожитое в прошлом мгновенье
Снова к вам возвращает меня.
Ведь плескает мне вновь на ресницы
Солнце свой золотистый нектар,
Где кальян ароматный дымится
И на щепках кипит самовар.
Так приятно мне в этом капкане!
Уж навеки запомнил я вас…,
Чайхану…, и вот это сиянье,
Что пролилось на синий атлас.
Когда уходите — целуйте на прощанье,
Не стоит говорить ненужных слов.
Вы скажете губами до свиданья,
Пообещав, уйдя, вернуться вновь.
Когда уходите — целуйте на прощанье.
Целуйте, словно это в первый раз,
Который был для вас незабываемым,
Который начал ваш любви рассказ.
Когда уходите — целуйте на прощанье.
Никто не знает, сколько будет жить.
И этот поцелуй — воспоминаньем,
Не сможет на губах уже остыть.
Когда уходите — целуйте на прощанье.
Целуйте, чтобы резало в груди,
И, чтобы поцелуй на расстоянии —
Тянул к родным губам скорей придти.
Когда уходите — целуйте на прощанье
И возвращаясь — поцелуйте вновь.
И пусть не страшны будут испытанья,
Пока губами ты несешь любовь.
Её платье — роса и дым. Её волосы — южный ветер. Тот целует её следы, кто однажды случайно встретил. За мгновение до любви, за секунду до расставанья сердце юное отвори, а потом повторяй, как звали, Королевну твоей мечты в лентах алых, в тугом корсете.
Её платье — роса и дым. Её волосы — южный ветер.
Хитрый дьявол ей ткал парчу из листвы, словно кровь, багряной. Ты боишься своих «хочу», в замке бродишь больным и пьяным. Что ни шаг — словно ближе к ней, что ни слово — хвалебной одой. До скончания славных дней уступил ей свою свободу, Королевне зелёных грёз, переполненных льном и мятой, в тридевятой долине роз, где народец живёт проклятый, где в горах ледяные сны, и драконьи белеют кости. Тот уйдёт от неё иным, кто побудет хоть сутки гостем. Время скручено здесь в спираль — горечь мёда и сласть полыни. Сколько силы свои ни трать, как ни грей, всё равно остынет, морок скроет её следы. Сгинет призраком на рассвете. Её платье — роса и дым. Её волосы — южный ветер.
Я сделаю одиннадцать шагов.
Одиннадцать всего, ни шага больше.
И буду ждать всю жизнь и даже дольше
Сближения далёких берегов.
Одиннадцать шагов из темноты,
Из той, где не предвидится просвета,
Где, скрывшись от заката и рассвета,
Я падаю опять туда, где ты…
А мне никто навстречу не идёт.
Ни шага, ни полшага, ни полслова.
Ты знаешь, я, наверно, не готова
Надеяться, что очередь дойдёт.
Я сделала одиннадцать шагов
К тебе навстречу. Больше половины.
И вместе с отсечением пуповины
Не стало ни друзей и ни врагов.
Не изменилось ровно ничего.
Ты топчешься на месте виновато.
И, словно потеряв координаты,
Не сделаешь и шага одного.