Какая же в жизни должна приключиться беда,
Чтоб, горько рыдая, потребовать в кассе вокзала
У старой усталой кассирши билет «в никуда»?
Девчонка сейчас предо мной эту фразу сказала…
Смешно успокаивать, в душу влезая силком,
Когда о подобной услуге тебя не просили,
И ты понимаешь - тебе человек незнаком,
Но здесь промолчать я, увы, оказалась не в силе…
Шепнула кассирше, в себя приходящей едва,
Которая с этим, наверно, впервые столкнулась,
«А может у вас „в никуда“ есть билетика два?
Мне тоже туда!» … И девчонка в ответ улыбнулась,
И высохли слёзы моментом… Наверно, везде
Важнейшим нередко бывает какая-то малость,
Которая с нами случается в каждой беде,
Сорок пять ей стукнуло недавно…
Ягодка? Что может быть смешней!
Соглашусь, сравнение забавно,
Но нисколько не подходит ей!
У неё сейчас солидный статус,
А о личном промолчит, прости!
…Ягодка? Она, скорее, кактус,
Что никак не может расцвести!
Есть в мире оптимисты, пессимисты…
Я про себя скажу наверняка,
Что в этой жизни стала реалистом,
Который вечно в розовых очках!
Смешно, конечно, в возрасте солидном
Смотреться, как тинейджер, но зато
Дерьма, что окружает нас, не видно,
И красоту узреть могу в простом!
«Tu ne quaesieris, scire nefas,
quem mihi, quem tibi finem di dederint.»
«Ты не спрашивай - знать не дано -
какой мне, какой тебе конец предписан.»
________________________ (Гораций)
***
Подводя свой итог, вряд ли спросишь Начало: Зачем?..
Нужно это кому?.. И о чём оно думало раньше?..
А угасший закат будет так же беспомощно нем,
И пожаром своим ничего так и не доказавший,
Засыпаемый пеплом от рухнувших облачных башен,
Из копилки достанет последний разменный дирхем.
Оплатив им частично былые пустые демарши,
Без решений оставит из сотни - все сто теорем…
Что стенать, как поникший на чаше мерила - должник?
И повязку пытаться сорвать с глаз у мраморных судей?
Даже если вопить, взгромоздясь на придуманный пик,
Ни к чему вопрошать, если знаешь: ответа не будет.
Разогнав миражи, видишь: пик этот так же безлюден.
А к цепям на ногах лишь добавило время вериг,
Да в подливе иллюзий - пустОты зияют на блюде,
И не слышит никто оглушительно-немощный крик.
Что ты хочешь узнать?.. У кого? У чего?.. Для чего?..
Даже если услышишь - уверен, что будет по нраву?..
Не изжогой остатка, не точкой в душе - болевой -
А билетом, который пока что пригоден для ставок…
А быть может, просрочен билет, и в кармане дырявом -
Лишь финальный рескрипт… эпилогом, последней главой…
Так не спрашивай, если не хочешь усмешки лукавой
Получить - вместо сотни ответов - на жалобный вой…
_______________________________ август 2015
Был серым день, немножечко с грустинкой
И даже снег вдруг тяжело вздохнул.
Как тонущему тонкую тростинку
Мне тянет, что бы я не утонул.
Но где их взять, для этих дней тростинки?
Чем ближе праздник, тем сильнее грусть.
Разбросанные в мире половинки
Сближаются не быстро, по чуть чуть.
Следов не видно на снегу. А может
Следы давно метелью замело?
Мы, кажется, уже сошлись, но все же,
Нас почему-то снегом развело.
Зима играет как всегда без правил.
Да, високосный, правил больше нет.
Но все же он примету мне оставил,
Тростиночку ведущую на свет.
День посветлел. Сошлись два следа снова.
Подходит високосный год к концу.
И грусть моя не верю, право слово,
Улыбкой разливалась по лицу.
Был послан ангел вниз когда-то.
Зачем? То ведал только Бог.
Быть может, что бы он помог
Всем тем, кто проживал не свято?
Или за нами присмотреть,
Определить, кто в рай, кто дальше,
Очистить помыслы от фальши
И дать спокойно умереть?
А может? Только что он может?
Нас много, он всегда один,
В миру он просто Серафим.
Ну одному, ну двум поможет?
Ну, может, он поможет трем,
Но он не бог, он не всесилен
Всем грешным он помочь без силен,
Но все же ангел он во всем.
Кому то мило улыбнулся,
Глаза открыл, что б видеть свет.
Кому то просто дал совет
И удержал, кто вдруг споткнулся.
И каждый думал:"Ангел мой"
И чувства в святости купались.
А мы друг другу улыбались
И вместе тихо шли домой.
Я не буду спать
Ночью новогодней,
Новую тетрадь
Я начну сегодня.
Ради смысла дат
И преображенья
С головы до пят
В плоть стихотворенья -
Год переберу,
Месяцы по строчке
Передам перу
До последней точки.
Где оно - во мне
Или за дверями,
В яве или сне
За семью морями,
В пляске по снегам
Белой круговерти, -
Я не знаю сам,
В чём мое бессмертье,
Но из декабря
Брошусь к вам, живущим
Вне календаря,
Наравне с грядущим.
О, когда бы рук
Мне достало на год
Кончить новый круг!
Строчки сами лягут…
Я люблю эту жалкую осень,
этот прах облетевшей листвы,
эту бледную, слабую просинь
вместо яркой, густой синевы,
эти мысли о том неизбежном,
что случится однажды со мной,
как листок, задержавшийся между
этим небом и этой землей.
Я люблю приближенье морозов,
чтобы дрожь - по лесной голытьбе,
чтоб закат - фиолетово-розов,
будто кровь запеклась на губе,
чтоб, при свете дневном от вокзала
отойдя, электричка потом,
как в туннель, в синий сумрак въезжала
и чтоб сумрак густел за окном.
Я люблю эту первую темень
в оконцовке ноябрьского дня,
где могу разговаривать с теми,
кто ушел навсегда от меня,
где как будто уже вместе с ними
я иду, никуда не спеша,
где мое позабытое имя
чья-то добрая вспомнит душа.
В лесу я видел старый дом,
Сварливый гном жил в доме том
И никого он не любил,
Обиды лишь свои копил
Надежно складывал в мешок
И пуще глаза их берег!
Мешок давно уж полон был,
Гном за спиной его носил
Нелегкой гнома жизнь была,
Болела бедная спина…
Весь мир казался с ноготок,
А важным - виделся мешок.
Все думали, что гном горбат
Он верил: «За плечами - клад!»
Но с каждым днем всё тяжелей
Справлялся с ношею своей
Ворчал он сутки напролет,
Что снег идет, что дождь не льёт,
Что солнца луч нам дарит свет
И что зимою лета нет
Ворчал на птичий перезвон,
Что, дескать, слишком шумен он -
Гном никого не выносил,
Поэтому и жил один
Вот так кирпичною стеной
Обида встанет за спиной
Потом окружит и твой дом…
Не будь же как сварливый гном!
Рычат и лают, роняя пену
С острейших клыков.
И рвутся прочь из цепного плена
Ментальных оков.
Не дать уснуть душе человека -
Приказ свыше дан.
Скулят и воют… Но держит крепко
Сознанья капкан.
Вгрызаясь в лапу, в «зубах» капкана,
Псы - в бой, хоть на трёх,
Но выдираясь из шкуры рваной,
Не видят подвох.
Близка добыча - людская совесть…
(Да кто ж без греха?)
Не разбирали бы псы сословий -
Летела б труха!..
Но сущность «жертвы» полна коварства,
А совесть - в броне…
И угрызеньям не всех удастся
Куснуть побольней.
Людское «пофиг» - намордник липкий -
Их рвенье запрёт,
И в мире тЕ же плодИт ошибки,
Забыв про расчёт.
ноябрь 2014
Пролистай мою жизнь до последней страницы
И оставь на ней росчерк небрежный пера,
Чтобы в ночь уходя, утром мог возвратиться,
Чтобы я в эту ночь дожила до утра.
Чтоб в мой дом никогда пустота не ворвалась,
Обжигая его одинокой тоской.
Чтобы жить мне на этой земле оставалось
До мгновенья последнего рядом с тобой.
Нарисуй меня сильной, свободною птицей
На последней странице из жизни моей,
И когда новый день алой вспыхнет зарницей,
Ты найди меня в небе и взглядом согрей.
Всё могло бы сейчас в моей жизни решиться,
Но сломалось перо. Да и жизнь - не тетрадь.
И когда доживу до последней страницы,
Не смогу я до первой её пролистать.
Я верю в то, что завтра будет лето,
Хотя морозы навевают грусть,
И так похожи зимние рассветы,
Как будто я их знаю наизусть.
Я верю в жизнь, когда скупое счастье
Вступает робко в одинокий дом,
Когда скользят секунды по запястью,
Рассеиваясь в сумраке густом.
Я продолжаю верить в эту землю,
Что корчится от судорог войны,
И в то, что небо этой вере внемлет,
Прощая нам непризнанность вины.
Я лишь в одно по-прежнему не верю,
Хоть это и печально, может быть,
Что за спиной захлопнутые двери
Когда-нибудь сумею вновь открыть.
Может сбудется желание когда-то?
Может даже после жизни, так сказать.
Все равно признаюсь честно я, ребята,
Даже там не перестану я желать.
Я желаю улыбаться утром ранним
И в постель любимой кофе приносить.
Это самое скромнейшее желание.
Ради этого и стоило пожить.
А еще желаю, что бы все желания
Не смотря на дождь, на снег, на град
Не мельчали через расстояния
И не замечали бы преград.
И еще, не знаю, может быть не скромно,
Но желаю, что бы знала ты всегда
О моей любви такой огромной,
И не забывала ни когда.
А давай ка мы с тобой раскинем карты
И попробуем о будущем узнать.
Может сбудется желание когда-то.
Но хотелось бы при жизни, так сказать.
Когда болит душа не до чего.
Когда болит душа ни кто не нужен,
Ни те кто рядом и не те с кем дружен
Душа моя устала от всего.
От вечного скитания в ночи,
От грязных рук и от ударов в спину,
От утешений, но наполовину,
От меда, что стекает по усам.
От дифирамбов, от пустых угод
От стука в стену и от скрипа пола,
От слов любви, вчерашнего засола
И от резных, раскрашенных ворот.
Все надоело, даже сделать шаг
Туда, вперед, к возможности просвета
Или к истокам Ветхого завета?
куда же ты пойдешь, моя душа?
Она молчит, моя душа болит
Немножечко истрепана годами
Не верит ни кому. Судите сами
И, кажется, от этого хандрит.
И исходя из этого всего
Я сделал вывод, хоть слегка простужен.
Когда болит душа ни кто не нужен.
Когда болит душа ни до кого.
Крестики и нолики, классики, скакалки, домино на столике, на заборе галки, ножички и мячики-странное соседство. Не спросясь, на пальчиках уходило детство. Уходило медленно, словно вспомнив что-то, пропадает след его там за поворотом. Иногда, не прошено, раз в году случается, как звонок из прошлого детство возвращается. Встрепенется вечером сердце торопливое. Может снова встречу я время то счастливое? Где деревья выросли до балкона ветками, где из сада «тырили» ночью фрукты сетками. Где свиданья первые назначал записками, где друг другу верили и считались близкими. И теперь лишь мысленно поворот тот грезится, это же немыслимо, с детством снова встретиться. И лежат на столике капель прошлых льдиночки. Крестики и нолики, классики, резиночки.