Сделайте вид, что у вас отключился телефон, и вы тако-о-о-ое о себе услышите…
С врагом спорить - только подкармливать его!
А душа - это свитер, не важно какой,
от хваленого Boss-a, а, может, китайский,
Или просто старушка умелой рукой
Захотела опробовать новую вязку.
Он способен согреть и тебя, и родных
Даже в самый студеный и ветреный вечер
Вот узнать бы еще, как суметь сохранить,
В этом чёртовом веке, насевшем на плечи.
Этот свитер носить до конца бытия,
Постепенно привыкнув отстирывать пятна.
Поначалу, запачкав, ругаешь себя,
Но всё чаще потом говоришь - ну и ладно.
Постираешь не так - потеряет свой цвет
Или может окраситься в чьи-то идеи,
Или попросту чья-то насмешка проест,
А тебе зашивать эту дырку неделю.
И в конце это даже не тряпка, а рвань,
По цене за нее не предложат ни цента.
И с таким вот трепьём собираешься в рай,
А его не хотят даже брать сэконд-хэнды.
Не ходи за порог, мой насмешливый друг.
В этом городе вновь притаилась зима.
Близорукий фонарь спину гнет на ветру,
Да белесая пыль разлеглась на домах.
Говорят, что метель не приходит одна.
В ледяных рукавах она прячет скрижаль,
Что из прошлого, с самого мерзкого дна
Поднимает осевшую илом печаль.
Обезумевший дух похороненных дней,
Словно банши, завоет охрипшей тоской.
И рассыплются мысли, лишившись цепей,
Что ты запер в стенах суеты городской.
Не беги за порог, как затравленный зверь,
Раз замерзло в груди, пусть хоть греет в печи.
Если хочешь мне лгать, я скажу себе - верь!
Если хочешь молчать, ради Бога, молчи.
И пускай ты не видишь, какой в этом толк -
Греть замерзшую душу, когда идет снег.
Человек человеку… конечно же волк
Но, быть может, сегодня еще оберег.
уходи, мой свет, убирайся прочь,
был когда-то день, воцарилась ночь,
был когда-то пир, а теперь зола…
уходи, пока я еще жива,
уходи, пока я могу сказать,
что ты - саранча и Мамая рать
и что больших зол не найти с огнем,
уходи, как есть, сам поймешь потом.
а иначе я косы расплету,
камнем брошенным упаду ко дну
твоих рук, готовых меня обнять…
не поймет отец, не отпустит мать,
бог не станет нам потакать и петь.
ты - ожог и мор, ты - палач и плеть,
ты - проклятый дух, морок и туман,
уходи прошу, ты же чуешь сам,
как сладки уста, как болит в груди…
я молюсь тебе, я молю - уйди!
но пока кричу на исходе дней,
ты меня к себе
прижимай сильней.
Вы меня, безусловно, сделали,
я сдаюсь, вот, держите флаг.
Вы играете ловко белыми,
так решителен первый шаг,
так изящен Ваш профиль греческий,
и так вкусен Ваш каждый жест.
Вы так просто и по-отечески
сразу заняли все из мест:
и купе, и плацкарт в моей душе -
все заполнили Вы собой.
пару месяцев, а смотри уже,
так безудержно мне родной.
все по нотам Вы разыграли, и поезд мой ушел под откос…
так скажите, в какие дали
и каким же чертом унес,
Вас, такого мгновенно близкого,
ветер гребанных перемен?
я однажды наполнюсь смыслом
и, наверное, встану с колен.
так что Вы меня точно сделали,
Вам остался-то шаг до мата.
Вы прекрасно сыграли белыми,
я сама во всем виновата.
Будь сердце камнем, жилось бы проще - стучит, и ладно, пускай, стучит. Лежит с рожденья в коробке ребер - носи, как носишь с собой ключи. Ему не ёкнуть в ладонях страха, не сбиться в ритме в потоке чувств - холодный камень, отнюдь, не полый, но почему-то надежно пуст.
Ну, да, искусство придет в упадок: не станет камень читать стихи - глухого трудно поранить нотой, слепого вряд ли манят штрихи, но и не будет бессонной ночи, гуляний мыслей под потолком, где лишь будильник - пузатый изверг, тебя спасает своим звонком.
Гончарный мастер лепил кувшины и вдруг придумал создать людей. В раю, наверно, в избытке глина, но что мешало набрать камней…
Ты слышишь, мастер, оттуда, сверху, сквозь ветры, грозы, дожди и снег, что в каждом третьем гремят осколки, и ты не дал гарантийный чек!
Гениальному уму тоже требуются перерывы на обыкновенные глупости.
Рука государства, одаривающая чем-либо своих сограждан, выглядит почему-то всегда скуднее руки, у них же отнимающей.
Нет судьбы, чтобы горем была не задета -
У кого напрямую, у кого рикошетом…
Тот, кто ни во что не верит, тому и сомневаться, собственно не в чем…
Многие люди в какой-то момент могут показаться не такими, какие они есть на самом деле, поэтому наши суждения о них не должны превышать меру знаний того, на что они способны в принципе.
На всю деревню крякая -
Утка, жертвуя свое перо,
Знает ли, что доброта не всякая
Настоящее несет добро.
Они хранили смысл жить,
Проводники души в потёмках,
Уча нас верить, и любить,
И видеть тайны в незнакомках.
Они дарили право жечь
Высоким чувством все невзгоды,
Когда их трепетная речь
Нас согревала в непогоды.
И с детства мы читали их,
Но много позже замечали,
Что к небесам летящий стих
Был соткан из мирской печали.
И за фасадом светлых строк
Скрывалась горести примета.
И так нелепо, и не в срок,
Вдруг обрывалась жизнь поэта.
7.02.2002
У каждого царя небесного свои олухи.