Поспешность лишает благ, а долгодумие - мудрости.
рассвет уже скребётся в двери,
крошась сквозь марлю темноты.
в такое время здесь негусто -
почти все столики пусты.
из всех напитков в этом баре,
на вкус и на любой карман,
остался лишь глоток иллюзий,
да лед, насыпанный в стакан.
охранник пялится мне в спину,
глазами стиснув воротник.
уйти бы… но в квартире стены
до безобразного тонки.
соседи спят, и мне бы нужно,
вот только мысль в ночи одна:
перебинтовывая душу,
пытаться вслух не застонать.
по сути, можно по-другому:
все то, что скоплено за год
спустить на дюжину билетов -
не важно, поезд, самолет.
но вскоре смотришь на ладони
и понимаешь миг спустя,
что уходил без чемодана,
а все равно унес себя.
в итоге думаешь, что лучше:
священник, доктор или нож?
сломавшись до последней кости,
спасения уже не ждешь.
ведь в мире столько неспасённых,
с мечтами, тусклыми, как дым.
а те, кто мог спасти… их мало.
и предназначены святым.
во мне ж - ни святости, ни чёрта.
посредственность, каких полно,
что потрошат в ночи подушки,
чтобы хватило на крыло.
но, может, не всегда герои?
необязательно с икон?
спасают те,
кто сам однажды
был кем-то
вовремя
спасен.
Дышала… Да к солнцу глазами,
С улыбкой, с сияньем на бархатной коже…
О Боже!
Прекрасней созданий
Едва ль изваять этот мир еще сможет.
Ласкала… И гладила ветер,
И пряди его украшала росою,
Не скрою,
Ее на рассвете
И ветер касаться едва ли достоин…
И не жила… Она наслаждалась,
Любила? Возможно… Никто уж не скажет,
И даже,
Оставив лишь малость,
Задержится в памяти светлым пейзажем…
Женщина под маской, кто ты?
Добрый ангел? Загнанный зверек?
Музыкант, что ненавидит ноты
От того, что сердце не поет?
Может быть, обидчивый ребенок,
Рано повзрослевший, но, увы,
Ищущий в мерцаньи фотопленок
Долю неполученной любви?
Может быть, под маской лицемерья
Прячется избитая душа,
Что мечется в страданьях и сомненьях
В поисках обычного тепла?
Может, ты - борец, чья сила воли
Сворачивает горы, видя цель?
Но если задевают за живое,
Ты не покажешь боль своих потерь.
Ты за улыбкой прячешь свою душу,
И слезы не покажешь никому.
Живешь внутри себя, а не снаружи,
Скрывая в сердце горечь и тоску.
И повезет тому, кто разгадает
За маской душу, что хотела скрыть.
Ведь только та, чье сердце так страдает,
Способна также сильно полюбить.
Бывает от прерванной беседы больше испытываешь облегчение, чем от мысли - удалось ли человеку что-то доказать.
Любовь или смерть поджидают нас в темноте и только спасение можно увидеть при свете.
По закону ПЛОТИ срабатывает инстинкт самосохранения -
человеческим волеизъявлением закон ДУХА способен его преодолеть;
по закону ПЛОТИ проявляется сексуальное влечение -
свойство ДУХА обогащает его любовью;
по закону ПЛОТИ всё дышащее стремится к благополучию и комфорту -
закон ДУХА наделяет человека способностью добровольно страдать;
закон ПЛОТИ склоняет человека к сребролюбию и жажде власти -
закон ДУХА приближает его к моральным ценностям.
Бог дал человеку свободную волю, чтобы тот мог выбрать по каким законам он хочет жить.
А жизнь, как записка - всего лишь листок
с чернильной строкой, нацарапанной в спешке.
Кому-то достанется роль короля,
кому-то придется отыгрывать пешку.
Никто не способен узнать наперед,
что скрыто вдали под невидимой тенью.
Лишь веришь, что принцип «всегда хорошо»
сработает, точно в китайском печенье.
Проворные годы сплетают строку,
на крюк запятых нацепив наши мысли.
Конечно, нас мало волнует итог,
когда на часах - однозначные числа.
Становишься старше, тогда берегись -
сомнения, страхи придут в одночасье.
Невольно возникнет жестокий вопрос:
кто автор записки, не давший нам счастье?
И кто-то решительно скажет: «Судьба!
Она лишь могла начирикать ту строчку.»
Другой усмехнется и выкрикнет: «Бог,
создавший нас всех за семь дней в одиночку».
Добавятся к ним государство, и век,
и воры во власти, богач и рабочий…
Теперь, оправдавшись, взгляни еще раз:
неужто не видишь
свой собственный
почерк?
мы не одной крови?
значит, не по пути.
если ты не уловишь
песни моей мотив,
если ты словно поезд,
пущенный под откос,
если ты вечно ноешь,
долго скуля, как пёс,
если не съел пуд соли,
не был на самом дне,
если боишься боли -
не привыкай ко мне.
я не из тех, кто судит
зло указав на дверь.
мною приручен будет
всякий свирепый зверь.
всякий запрет нарушу,
всякий обет сдержу.
выберу самый лучший,
но не прямой маршрут.
если люблю, то сильно.
так, что в грудине жжёт.
от пустоты стерильной
бог меня бережёт.
и никогда не трушу.
трусость - кромешный ад.
выну кому-то душу.
и положу назад.
Умные женщины предпочтительнее красивых. Недостаток чувственных восприятий можно восполнить сексуальными фантазиями, но ничего уже нельзя сделать там, где недостает ума.
Все годы, отпущенные нам, кто-то пронесет, кто-то промотает, но проживут - все.
О, как бывают часто на краю падения
Далеко идущие наши намерения!..
Я слышу шуршание перистых крыльев,
Слепой, я не вижу, но знаю - ты рядом,
Скребусь пауком в опустевшей квартире
И путаю лирику с пошлостью мата.
Кидаю банальные спелые тексты
В кишащие масками плотные сети.
И все что осталось: слова и рефлексы
Они превращают в ужимки и сплетни.
Я чувствую взгляд на заштопанном сердце,
Но так не люблю уходить в многоточье,
Пишу тебе снова, пишу в ритме скерцо,
Вбивая молитву «услышь» в междустрочье
Пою, разбиваясь сонатой о стены,
Рифмую шаги с опечаткою «выход»,
Кричу на подмостках безумной арены,
Срываюсь на шепот, на возглас, на выдох.
Тебе, все тебе, ты услышишь, я знаю,
И вдруг обернешься, надавишь на тормоз,
Я слеп, я пою, я кричу, я скучаю,
Мой ангел бессменный, иди на мой голос,
Иди…
На мой голос.
Не баламуть песок вчерашний,
Когда на сердце полный штиль.
На петербургской телебашне
Огнем сияет красный шпиль
И, как на новогодней елке,
Мигают быстро огоньки.
Я вышла на мороз в футболке,
Считать задумчиво шаги.
И удивленно свой же шепот
Услышав в этой тишине,
Я снова переплавлю в опыт
Ошибки посланные мне.
Вдохну поглубже, наслаждаясь
Холодным воздухом в груди.
В который раз перерождаясь,
Вернусь к исходному пути.
Такая ночь - отличный повод,
Чтоб заново себя открыть.
Уже проснется скоро город
И ей придется отступить,
Оставив мне воспоминанья
(Скорей похожие на сон)
Про тонкий смысл мирозданья;
Про наши песни в унисон;
Про красный шпиль на телебашне;
Про гробовую тишину;
И, даже, про песок вчерашний,
К сердечному прилипший дну…
Что-то да где-то, а все-таки.