сколько нас таких, утонувших вдруг? захлебнувшихся декабрём? старый год умирает, мой юный друг, разве вспомним потом о нём? как зима забиралась в колючий шарф, целовала тебя в висок… ты выходишь во двор, никуда не спеша, и подводишь опять итог: ничего не осталось в сыром нутре - ни влюблённостей, ни огня, будто разом прозрел, постарел, сгорел, будто выцвел и полинял. будто в самой грудине завёлся сплин - ледяной белоснежный ком. ты выходишь из дома. совсем один. но от этого - так легко… никаких тебе рук, что ласкают и врут, никаких тебе глупых клятв, потому что привязанность - это спрут, и в укусах его - лишь яд. потому что привязанность - это хмель, это узел, хомут, клеймо. это бойня, расстрел, самосуд, дуэль. это город, больной чумой. так что слава зиме, вымывающей хворь, словно пенистый океан. забывай это всё - не лелей и не холь, не тревожь заживающих ран.
всё проходит. и вечер опять горит светом окон, чужих гирлянд. и дома будто в пепле, и снег летит, и случайный прохожий - пьян. сколько нас таких, утонувших тут? захлебнувшихся декабрём? ты идёшь, но меняется твой маршрут - с каждым годом и с каждым днём.
Не будет человек искать новых встреч, если не осталось приятных воспоминаний
от встреч предыдущих.
Уж кому-кому, а тому, кто добился популярности среди своих, меньше всего
интересно, что думают о нем другие.
Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день.
Пусть хвалит тебя другой, а не уста твои, - чужой, а не язык твой.
Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего.
Как в воде лицо - к лицу, так сердце человека - к человеку.
Лучше бедный, ходящий в своей непорочности, нежели тот, кто извращает пути свои, хотя он и богат.
город спит под покрывалом из июньских обещаний,
из надежд на перемены
(прошлым летом не сбылись),
я свое забыла имя - нет поэта безымянней,
напеваю сонных улиц заоконный вокализ.
нижней нотой - пьяный шепот припозднившихся прохожих,
верхней нотой - смех соседки
(курит, глядя в темный двор,
в телефон бормочет сладко: «спи-до-завтра-мой-хороший»,
улыбается, закончив нежный глупый разговор)
фоном рядом, из сто пятой, гневно плачет телевизор
льет безадресно,
в пространство,
в никуда речитатив,
домовой из сорок первой дребезжит в шкафу сервизом,
он обижен на хозяйку - снова в гости, не спросив,
из соседнего подъезда привела подругу-дуру
(прогрессивно заявляет: в этом мире мы одни)
стонет поезд-полуночник, ветер впишет в партитуру
новый голос, засмотревшись на сигнальные огни.
загулявший кот на крыше завывает в темень неба,
трется спинкой об антенны, проклиная прошлый март,
городская ночь - как сказка, справа - явь, а слева - небыль,
в ней о прошлом ностальгия,
предвкушения азарт,
искры ласк, до боли жгучих,
отголоски снов и песен.
электричество желаний зажигает фонари,
манит сумрак прогуляться, он безбрежен и чудесен.
кто не спит - того кусает ночь под кожей изнутри.
Растаял день снежинкой на ладони,
Я на мгновенье ближе к небесам,
Внезапно заблудившись в звездном поле,
Я прикоснулась тихо к чудесам.
И будто вновь в сияние одета
Я зАмок Счастья строю под луной,
Та девочка, в которой море света,
Звенит во мне хрустальною струной.
Летит мотив, звучит, не умолкая,
Поющих трелей полнится душа,
И льдинки в сердце с каждым мигом тают,
И уплывают в землю, не спеша.
Лицо искрится детской чистотою,
Ресницы ловят юный снегопад,
Та девочка… Она всегда со мною,
Восторженных улыбок звездопад!
Недоступная. Обнимаемая,
Сутью деепричастных оборотов не всегда, понимаемая…
Моя.
можно немного сказать, понимаю,
можно уткнуться в дела, как немая,
можно смотреть на развитие слова,
так ничего не ответивши снова,
что ты молчишь? я бы мог давать клятвы, разве тебе ничего не понятно? разве не хочется что-то сказать мне, что ты захочешь, родное проклятье? кем ты рассержена, кто же приснится пеплом седым на упавших ресницах, тонкой струёй невесомого дыма?.. я бы молчал, но ты слишком любима мною, другими, чужими - неважно, я бы молчал, но теперь уже страшно; страшно услышать, что мы не находим общих историй и общих мелодий
ты не боишься, ты всё же - храбрее. может, ты просто не хочешь мне верить, может, ты хочешь, чтоб всё догорело? что с тобой стало, прекрасная дева?
ты разлюбила?..
ты видишь иное?
жаль, что так поздно открытое понял
знаешь, спасибо за фраз неизбежность; крепкой любви, моя светлая нежность, буду я здесь, у прекрасного края имя твоё, как Закон, повторяя, ждать, что вернёшься, привидишься, либо…
ладно, молчу
и спасибо…
спасибо
ни голоса.
ни звука.
тишина.
озябших рук не греть в руках горячих.
кто от рожденья слеп - не станет зрячим.
к чему искать того, кто виноват?..
…
а в северной столице снегопады,
укутан день вертлявой пеленой.
калачиком свернуться над Невой,
зажмуриться, укрыться с головой
холщовым небом.
падать, падать, падать
в твои ладони капелькой тепла,
согреть дыханьем мерзнущие пальцы,
и замереть,
и навсегда остаться
у сердца,
разделив напополам
промозглый холод сонных одиночеств,
петь колыбельные под шорохи зимы
и колдовать тебе цветные сны,
и вечерами светлое пророчить.
твоих волос касаться невзначай,
и успокоить воспаленность мыслей.
мы, может быть, уже ушли из жизни
и в синих сумерках расплавится свеча.
и остается
падать. падать. падать.
Хватайте мысль, пока она свежая… для нее любое наше промедление - смерти подобно!
Порядочный человек недобросовестно поступать будет разве что по отношению к себе, когда ответственным нужно быть только перед самим собой.
Что человеку по душе, в том он и преуспевать будет лучше всего.
Не мечтай принести пользу людям.
Будь проще.
Бери…
И неси.
Ты скальпель мой, тобой я правлю душу,
без жалости всё лишнее кромсаю
и опыт прошлого я отпускаю,
таким, вдруг, ставшим мелким и ненужным.
Тобой, как бритвой, режу свои вены,
чтоб потерять реальности границы
и на зеро поставив в этом блице,
тобою куш сорвать мне вожделенный.
Ты нож, который обнажает сердце.
К дрожащему, боишься прикоснуться,
не дал ему и шанса встрепенуться,
чтобы в твоих руках опять согреться.
Ты лезвие… Бывает ли иначе,
отдав себя кому-то без остатка,
ты понимаешь - ослабела хватка
и содрогаешься в беззвучном плаче.
А что мне нужно? В общем-то не много -
чтоб именем твоим был полон день
и каждое «люблю» из монолога
не вызывало скуку и мигрень.
И, пусть не видя, чувствовать - ты рядом,
и, чтоб над каждой шуткою смеясь,
я слышала, тебя касаясь взглядом,
привычное нежнейшее:-«Ну, маааась.»
Мурчание вечернее на ушко,
волною пробегающую дрожь -
-А ты ещё ни чё, моя старушка!
-И ты, мой старичок, ещё хорош!
Подтрунивать, подначивать, смеяться,
не замечая недругов гримас…
А что мне нужно? В общем-то влюбляться
в тебя и каждый день, и каждый час.