В дурном, как в трясине: больше двигаешься - быстрее тонешь.
Не всяк мал, кто не виден.
Каждый из нас бывает чем-то виноват перед другими, но ничто не покроет ту вину перед человеком, которая ложится на всех.
Если бы обстоятельства могли мыслить, они бы изумились - как это им удалось так сложиться?..
*****
В соизмерении с размахом вечности
Ох, как же непрочна нашей жизни нить…
И все равно, под плахой неизбежности,
Люди умудряются друг другу навредить!
Вдыхая запахи любви
Вновь на столе заплачут свечи
И руки нежные твои
Опять обнимут мои плечи
Колдунья ночь накрыв крылом
Соединит сердца ликуя
И я поставлю всё на кон
За миг блаженства поцелуя
Моя душа полна тобой
С горячих губ летит признанье
Твоя любовь всегда со мной
Ты моя жизнь, моё дыханье
Твоя весна вошла в мой дом
Прогнав печали и ненастья
Согрев мой мир своим теплом
И сумасшедшим словом счастье
Я небеса благодарю
За каждый день, что ты со мною
От бед тебя собой закрою
И за тебя в огне сгорю…
Мне не страшны ветра и стужи
Пока тебе я буду нужен
За каждый миг, когда я нужен
Я небеса благодарю!!!
Душу в прошлое тянет тогда,
Когда радости нет в настоящем.
Память - словно живая вода,
Обдаёт сердце варом кипящим.
Миг любой, час, и прожитый год.
Как гитары звенящие струны.
Тёмной ночью рождают аккорд
До крови «разъедающий» губы.
Разум шепчет: «Уже не вернёшь,
То, что было. Живи настоящим.»
Сердце шепчет: «Коварная ложь!»
В изнуряющем «варе бурлящем».
Лишь душа продолжает молчать.
Не вникая в те жаркие споры.
Продолжая сильней тосковать,
И искать в прошлом точку опоры.
Ночь темна. За окном пустота.
Блеск созвездий как тайные Руны.
Не раскроет их смысл тишина.
Сон. Затихли звенящие струны.
Удобнее всего навязать свою идею там, где всё выглядит неоднозначно…
Глупый говорит много, мудрый - многозначительно…
*****
Еще томится в нашем сердце добрая надежда,
Что когда-нибудь над миром взойдет новая заря,
Возвеличится правда и погибнет невежда
В совершенном, человеческом «Я»!
Снег, как старый поношенный валенок,
Непонятного серого цвета.
Гнезда моли от первых проталинок
От зимы не оставили следа.
Жадно чавкает кашица в лужицах,
Чайки ищут съедобное в мусоре,
И застыла погода от ужаса,
И шевелится небо медузою.
«Я люблю тебя!» - носится в форточках,
Кто-то куксится, хлюпает носиком,
И кошачьи улыбки на мордочках,
И любовь по ночам «паровозиком».
Медленные мысли, медленные ласки,
Белый лист бумаги сэкономил краски,
Каждою зимою я впадаю в спячку,
Не достать, не сдвинуть сонную мерзлячку.
Носом семофорю, кутаюсь шарфом,
Чтоб домой добраться в транспорте битком…
Невозможно-длинны в зиму вечера,
Тускло освещает полукругом бра.
Чай горячий в кружке, на ногах - носки,
Стрелками считает циферблат витки.
Медленные тени, медленное все,
С запахом мороза стылое белье.
Постоянный голод, дефицит тепла,
Закружит, завоет белая метла,
Занесет дорожки, заморозит льдом,
Грею горло медом с теплым молоком…
Разленюсь, разнежусь, погоню пургу,
И следы оставлю в выпавшем снегу…
Медленно шагаю нарезая след,
Оглянусь - как точно ставлю трафарет…
Соберу в комочек выпавший снежок,
И мороз по коже, как огнем ожог,
Медленное утро медленно войдет,
Зимний вечер - летний - задом наперед…
Человеку вполне достаточно быть довольным своей жизнью, чтобы не переживать за счастье других.
*****
«У каждого своя правда» - подмигивает бес,
Не тому, кто с совестью, а тому, кто - без…
Любите справедливость, судьи земли, право мыслите о Господе, и в простоте сердца ищите Его, ибо Он обретается не искушающими Его и является не неверующим Ему. Ибо неправые умствования отдаляют от Бога, и испытание силы Его обличит безумных.
В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху, ибо святый Дух премудрости удалится от лукавства и уклонится от неразумных умствований, и устыдится приближающейся неправды.
Человеколюбивый дух - премудрость, но не оставит безнаказанным богохульствующего устами, потому что Бог есть свидетель внутренних чувств его и истинный зритель сердца его, и слышатель языка его.
Дух Господа наполняет вселенную и, как все объемлющий, знает всякое слово.
Посему никто, говорящий неправду, не утаится, и не минет его обличающий суд.