Хотелось с вами поделиться мнением,
Врачебной ипостаси вопреки,
Что смысла нет сейчас в борьбе с курением!
После реформы это пустяки!
Пусть всё происходящее невесело,
Я не устану жизнь благодарить:
Коль всё равно не доживу до пенсии,
Продолжу смело дальше я курить!
Когда такое было, что рецензий
На мой один, пусть трижды мудрый, стих
Толпою б кинулся строчить отстой суспензий —
От маленьких поэтов до больших ?!
Я, лично, не припомню … Но, однако,
Всё ж наблюдал такое (и не раз !),
Когда на стих иного, что двояко
Воспринимается (на мой, хотя бы, глаз),
Строчит хвалебною строкою дифирамбы
Такая же безликая толпа,
Хореи институтские и ямбы
Поставив во главу, увы, угла,
А не сам стих, что мыслью и не блещет,
Но, потакая обезличенной толпе,
Собой на содержательность клевещет
(Как атеист, порою, в храме о Христе …).
…
Коль э т о стимул для литературы,
То я, конечно, средь подобных — не поэт !
Раз им подобные провидцы и авгуры
Предпочитают наложить на мысль запрет …
Стремясь в стихах загадочность блюсти, я высыпаю пачку многоточий в прерывистую борозду строки неравномерно — так, как Муза хочет.
Добавлю капса, смайлов, запятых, разбросанных, как семена по полю, получится в итоге чудо-стих: неоднозначен, неформален, волен.
Подскажут смайлы место, где смешно — читатель нынче туговат на юмор.
Я в новую паэзь рублю окно, а недокритик глупый не подумал, что истинный, помазанный поэт земным не подчиняется законам, в его стихах ошибок вовсе нет, он — камертон поэзии, икона, пророк, оракул, Прометей, маяк, ведущий к свету робких неофитов, и каждый препинак не просто так — в нём таинство великое сокрыто!
Поэт могучим кондором парит над толщей скучных и ненужных правил, а критик — недалёкий индивид, завистливыми зенками буравит поэтью спину, крылья, мощный хвост, но зуб неймёт, хотя и видит око.
Мне жаль его, он просто не дорос до истины сияюще-высокой: творцы превыше правил и границ — юпитеры над сирыми быками,
они крушат условностей гранит и заставляют плакать даже камень: обычно равнодушный ко всему, и тот в немом восторге мироточит,
но критик слеп и не узреть ему животворящей силы многоточий.
Железные нервы, характер стальной,
И сердце к тому же ещё золотое?
Уверена, вы согласитесь со мной —
Подобным товарищам, явно, не стоит
Терзать ежедневно весы по утрам…
Мой вывод простой прозвучит эпилогом,
И нам осознать однозначно пора —
Быть лёгкими люди такие не могут!
Сегодня, с самого рассвета,
Все мысли только об одном —
Мне не хватает пистолета!
Безумный день! Как в сне дурном…
А был бы, точно пристрелила
Кого-нибудь! Как превозмочь
Порыв мой? Жду, чтоб наступила
Скорей спасительная ночь.
Покажется, возможно, утром
Всё, что случилось, чепухой…
Сказал же раньше кто-то мудрый:
Не жизнь плохая — день плохой!
Возможно, что спасением от ран
И ранее перенесённой боли
Мог стать бы увлекательный роман,
Но жизнь ей предлагает, поневоле,
То повесть, то рассказы иногда,
Но чаще — сказки… Сказочников — куча!
Похоже, что с романами — беда…
Одна надежда — на счастливый случай!
Была настолько мужу дорогА,
И отношений не было душевней,
Что он не вынес — бросился в бега,
Искать себе подругу подешевле.
Он был уверен в том, что я грущу
И вечерами одиноко плачу…
Наивный! Вслед тебя перекрещу,
И пожелаю от души удачи —
Скорей другую спутницу найти!
А мне давно пора определиться —
Весна ведь! — что важнее — расцвести?
А, может, сразу — взять и распуститься?
Язык во рту, как шашка в ножнах !
Бывает он отточен и… тупой.
Тупой лишь бьёт и раны всем пророчит,
А острый формирует образ свой.
Профессия частенько Лиду злит;
ведь если муж подкатывает с лаской,
для фармацевта «голова болит»
сомнительной является отмазкой.
Скучно живу я и буднично —
Всё опостылело мне:
Так надоело быть умничкой,
Сильною бабой — вдвойне!
Хочется — платье летящее,
Цокот шальных каблучков…
Боже, моё настоящее —
Это аналог оков!
Может, безумие майское,
Или гормоны шалят,
Только душа хулиганская
Хочет влюбиться опять!
Мне надоело быть умницей —
Видимо, срочно пора
В платье летящем — на улицу,
И загулять до утра!
Искать супруга? Нас не проведёшь!
Хватило тех, кто был со мною ранее!
Иным, возможно, замуж невтерпёж,
Но, может, души их не так изранили?
Про всех сказать, конечно, не возьмусь,
А про меня пускай не сомневаются,
Что стать замужней дамочкой не рвусь —
Ведь всё равно мужья не приживаются!
В нашей забегаловке — импорта в обрез.
Вместо сыра с плесенью маде ин ЕС
Хлеб не первой свежести для гурманов есть
«Весь покрытый зеленью, абсолютно весь».
Химия — в налистниках, пальма — в пирогах,
Будто приготовлена пища для врага.
Рядом в холодильнике мёрзнет колбаса
Вся насквозь поддельная, абсолютно вся.
Трактором раздавлена импортная снедь.
Надо полуимпорту дать зелёный свет:
Дед Мороз из Гомеля срочно привезёт
Всё, что пожелаете, абсолютно всё…
Выпито шампанское, съеден оливье.
Зреют мысли трезвые в пьяной голове:
Эх, вернуть бы качество сыру, колбасе…
В чудо бы поверили абсолютно все.
Общение… Любой возьмите сайт,
У каждого — красивый ник… Найдёте,
К примеру, вы красотку — Леди Найт,
А кто на самом деле? С центнер тётя…
Мужчинам тоже прятаться легко:
За громко говорящим — Терминатор —
Потягивает мужичок пивко…
Экран у компа — не иллюминатор:
Не разглядеть и не увидеть нам
Того, кто скрыт, но радует, не скрою,
Что и моих излишних килограмм
И недостатков не видать порою!
С годами от рубахи-парня простыл и след, не появился … рубаха-дед.
Прошу Вас, Пушкин, в наше Лукоморье!
Всё изменилось здесь за двести лет.
Невиданных зверей полно подворье,
Вот Кот учёный свой запутал след.
Где, спрОсите, златая цепь? — Украли.
Кот, говорили, на ТВ сбежал,
Теперь он песнь заводит на канале,
Где, что ни новость, драка и скандал.
Кощей над златом больше уж не чахнет,
Как говорят, без комплексов живёт.
И, коли Русью всё же еще пахнет,
Он сладко ест и очень много пьёт.
Баба Яга в «Тойоту» пересела,
На всякий случай правда есть метла;
Продать избушку выгодно сумела,
Вчера в круиз с нечистой отбыла.
Вот, подиум хвостами подметая,
Русалки дружно вышли на поклон,
В миг лес и дол виденья наполняют,
Как посетишь у Лешего салон.
Наш Королевич в карты проигрался,
Любил он грешным делом казино,
Без королевства он теперь остался,
Хватает лишь на хлеб и на вино.
Царевна всё по-прежнему, в темнице,
А Бурый Волк теперь стал голубым
И, полный равнодушия к девицам,
Связался с Черномором молодым.
Все тридцать витязей подались в шоу бизнес
По-басурмански что-то там поют,
А Дядька их морской того не вынес:
Свалил инсульт его, — там слишком много пьют!
Вот, Пушкин, это наше Лукоморье,
Такою сказкой стала наша быль!
Хоть Русью еще пахнет, я не спорю,
Но русский дух… Кругом такая пыль!