Инна Чурикова, Инночка!
Ты прекрасна.
Ты первая.
Коротко о твоей красоте.
Красота спасёт мир. Красота.
Вот она, такая, как твоя, и спасёт.
Несоразмерная.
Не миловидная.
Неослепительная красота, которую любим и которая любит нас.
Красота, вызывающая не восхищение, а любовь. Красота, вызывающая желание - не отойти подальше от греха подальше.
А подойти поближе, к ней поближе.
К этой красоте и молодости.
А если ещё при этом абсолютный талант, временами переходящий в гений.
Который сияет даже в некотором дерьме какого-то фильма.
Ну не обязана женщина предвидеть весьма коллективный результат.
Инна и смешна, и трагична, и умна, и неумна.
И в этом больше, чем во всём остальном.
В этом и то, что исходит от неё самой.
Всё, что светится, скажу красиво, через вуаль авторских слов и через стулья режиссёрских находок.
Она находится одна.
Ей приходится из женщин из всех актрис одной играть и выворачивать душу себе и нам, и не бояться плохо выглядеть, потому что для остальных, с трудом играющих рядом с ней, - это катастрофа.
Чуть хуже выглядеть - это нечем брать. А брать хочется.
А ты берёшь нас сразу и за всё.
И за живое.
И за придуманное.
И как бы актёр ни перевоплощался, мы всегда видим, какой это человек.
Вот видно, кто он.
Куда он помчится после спектакля.
Ну так видно, что хочется дочери запретить
И ты видна, Инночка!
И от этого на душе светлее.
Мне много чего дарили, но лучшее - это Инна Чурикова, умеющая слушать.
И в завершение заключения.
Ты будешь вечной.
Тебе терять нечего.
Ты и в молодости была немолодой.
В тебе и тогда не было сокрушительного очарования глупости и кровопролитной кошачьей грации.
Поэтому ты ничего не потеряла.
А приобрела всё!
И оно теперь твоё.