Зачем создавать ребусы и придумывать шифры к самому сложному, если к простому уже сочинил столько подтекстов, что любой корректор изотрет шустрыми пальцами (в силу привычки быстро и точно набирать буквы, ползущие по листу/монитору точками муравьиных следов) все отпечатки, превращаясь в не оставляющего следов преступника правки чужой мысли, ломая глаза, голову и обрекая себя на очередной приступ артроза шейных позвонков.
Зачем подолгу бродить в парке, садясь напротив незнакомого мужчины в среднего достатка костюме, с ужасным галстуком на резинке и наблюдать, как он ищет что-то, только ему знакомое и ведомое среди катышек на коленях. Какая разница, что он думает, ест на завтрак, какие сигареты курит и курит ли вообще, с какой стороны кровати любит засыпать и зачем его мама звонит ему во время секса с подругой (вроде бы ее зовут Инга или почти), чтобы рассказать, как Барсик опять стащил «Докторскую» со стола.
Зачем искать логику в действиях бармена, монотонно трущего фужер для вина, безучастно наполняющего два-через-два стаканы виски и кивающего в такт всхлипам теток и дядек, жалующихся на судьбу, цены, президента, шефа и дебила соседа с третьей квартиры.
Зачем всматриваться в театре в лицо актера, несущего со сцены очередную ложь, радостную или истекающую кровью, соплями и восторженным всплеском аплодисментов, вплотную подбегать и считать морщинки на размалеванном лице, выражающем усталую псевдо благодарность за то, что кресла в зале не все пусты и вот эти нарциссы можно отдать бабульке на входе, чтобы та перепродала их еще кому-нибудь.
Зачем? Чтобы составить портрет идеального мужчины, собрав из каждого по крупице и носиться с этим потом, ликуя, мол, эврика! эврика!вот он, подайте мне его уже, я определенно знаю, я точно составила и будьте любезны?
Столько усилий…
О мужчинах достаточно знать, нравится ли ему футбол. Ну и… звонит ли его мама во время секса.