Она ему шепчет: мой мальчик, не плачь, я здесь. Чёрным крылом не коснётся нас злая тень. Здесь, в колыбели, весь мир. Понимаешь? Весь. Мир ограничен квадратом из наших стен. Я не пущу в этот мир ни печаль, ни страх. Я приглашу в него счастье и звонкий смех. Так что, мой мальчик, не плачь на моих руках. Ты под защитой, которая крепче всех. Она ему шепчет: мой мальчик. А он растёт. Спит по ночам, не вмещается в колыбель. Носит усы, приезжает два раза в год, в мир из мирка их открыл нараспашку дверь. Ей тут сквозит, она шепчет: мой мальчик. Он шёпот не слышит, ведь здесь постоянный гул. В маленький мир сквозняком ей со всех сторон вносит тоску. Она шепчет, чтоб он уснул. Он засыпает и слышит, как шепчет мать. Думает: надо заехать. Но всё потом. Он забывает наутро. Потом опять. Мир ее полон печалью и сквозняком. Она ему шепчет: мой мальчик! А он молчит. Может, не слышит, а может быть, просто лень. Мир ее холоден. Ей в нем так страшно жить! Чёрным крылом этот мир накрывает тень. Мальчик мой, шепчет. А мальчик взрослей неё, нежно качавшей его на своих руках. Мир превратился в руины, истлел в гнильё. Счастье в тоску. Звонкий смех в пустоту и страх. Мальчик не слышит ее и о ней забыл. Руки качают скрипучую колыбель. Шепчет: мой мальчик, я помню, каким ты был. Шепчет: узнать бы, каким же ты стал теперь. Мир накрывает звенящая тишина. Воздух колюч, остаётся последний вдох. Шепчет: мой мальчик! Но в мире она одна. Шёпот утих, и сердечный мотор заглох. Мир опустел, и в него ему хода нет. Шепчет: прости! По ногам, как всегда, сквозит. В том сквозняке, он услышит ее ответ: мальчик мой, я и не злилась! А Бог простит. Шепчет, а шёпот звучит, как истошный крик: я опоздал, не успел! Мир разрушен! Весь! Мальчик мой, шепчет. А мальчик уже старик. Мир не разрушен. Ты жив. Ты мой мир и есть.