Двенадцать шагов…
Нам двенадцать шагов до любви…
Так долго искал я тебя — наконец-то, увидел…
В толпе городской суета — только мы не спешим…
Мы словно две птицы… без неба… без ветра… без крыльев…
Как в море нырнул — в глубину твоих глаз…
Я больше таких — не встречал в этом мире…
Мы будто в замедленной съемке с тобою сейчас…
Куда-то мы шли, но теперь обо всем позабыли.
Двенадцать шагов…
Земля из-под ног…
Двенадцать шагов… мы молчали…
И только лишь наши сердца говорили без слов…
И целую вечность… друг друга… преданно ждали…
***
Я что-то спросил…
Ты сказала мне что-то в ответ…
А я не расслышал тебя — из-за шума трамвая…
Все дальше от нас улетал — несчастливый билет…
Все громче шумела толпа, нас с тобою сближая.
***
Как в море нырнул — в глубину твоих глаз…
Я больше таких — не встречал в этом мире…
Мы будто в замедленной съемке с тобою сейчас…
Куда-то мы шли, но теперь обо всем позабыли.
Двенадцать шагов…
Земля из-под ног…
Двенадцать шагов… мы молчали…
И только лишь наши сердца говорили без слов…
И целую вечность… друг друга… преданно ждали…
Пробьёт двенадцать и все испытают кратковременный оргазм независимо от пола.
После новостей о Захарченко старая фраза «А может тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?» приобрела новые краски и будоражит воображение.
мир безгрешен и чист
он меня непременно осудит
не для зайца в трамвае удачи счастливый билет
между нами желтеют двенадцать страниц книги судеб
и бездонная пропасть каких-то двенадцати лет
мы с тобой не ломали табу, не любовники даже
может быть, опасались лишиться насиженных гнёзд
между нами двенадцать мечей [добродетели стража]
цепко за ноги держат сансары двенадцать колёс
так бывает… однажды… чуть выше… над уровнем плоти
зарождается что-то… законы не действуют, но между нами одиннадцать «за» и единственный «против»
плюс два голоса детских, которыми всё решено…
пришвартован к перрону слуга тормозных семафоров
скорый, фирменный, номер 12 «Москва - Извини»
между нами двенадцать морей и один шумный город…
слишком много весомых причин
слишком мало любви
Разлука приносит неожиданные плоды. Я убедился в этом на собственном опыте, ибо после первой нашей встречи не виделся с мсье Домиником целый год и, казалось, ничто не напоминало нам друг о друге. Разлука соединяет и разъединяет, сближает и отдаляет, она пробуждает воспоминания, она же приносит забвение;самые прочные узы она то расслабляет, то, испытывая, натягивает так, что они рвутся; связи, казавшиеся неразрывными, расторгает необратимо;обеты вечной верности погребает под толщей равнодушия. И она же, довольствуясь неприметным ростком, общностью, даже не успевшей сказаться, фразой без будущего вроде «прощайте, сударь», творит из незначащих милостей, бог весть как их сплетая, прочную основу, на которой мужская дружба может надежно покоиться до конца жизни людей, ею связанных, ибо такие узы выдержат любой срок. Нити, которые эта таинственная труженица прядет без нашего ведома из самой чистой и самой живучей сущности наших чувств, словно неуловимые лучи тянутся от человека к человеку, и ничто им не страшно, ни время, ни пространство. Время делает их крепче, расстояние может лишь растянуть до бесконечности, но они выдержат любое натяжение. И чувство тоски в этом случае возникает лишь когда невидимые эти нити, уходящие в самые глуби ума и сердца, при каком-то слишком резком движении напрягаются до предела и причиняют боль. Проходит год. Прощание никого не опечалило;но вот наступил день новой встречи, и оказывается, что за это время дружба так основательно потрудилась у нас в душе, что все преграды пали и никаких предосторожностей не нужно. В этом долгом промежутке из двенадцати месяцев - срок немалый и для жизни, и для памяти - не было ни единого праздного дня, и двенадцать месяцев молчания вызывают вдруг взаимную потребность в откровенности, более того - дают право на откровенность, что еще неожиданнее.