Послушай, жизнь, давай начистоту?
Тобой живут без чести и запретов,
Предпочитая в спину бить кастетом
Тем, кто раскроет сердца наготу.
Эх, жизнь моя, давай начистоту…
Раз так, то лучше - ветром летним в поле
Меж строк летать. По собственной неволе
Скорее книгу людям предпочту.
Давай с тобой, мой друг, хоть раз поговорим о наболевшем,
Не пряча чувств, и не скрывая имена,
Расскажем все как есть и может станет легче,
Поверь, нам ни к чему обманывать себя;
Давай хоть раз мы выплачем все слезы,
Что день за днем копили,
Пряча правду под замок;
Нам ни к чему спектакль,
Мы оба никудышные актеры,
Играем роли, что раздал с тобой нам Бог;
Хоть раз не будем врать и лицемерить,
И на вопрос казалось бы простой «Ну как дела?»,
Ответим честно, как умеют только дети,
А не дежурное «отлично» как всегда…
- Ну, как там у тебя? Широко ли греют теплые деньки, от плеч и до души? Ну же, зову, приглашаю на разговор!
- А смысл?
- Смысл разговаривать? А как же, есть он, этот смысл. Вот представь себе: окликает людей кто-то очень одинокий: «люди, поговорим!». А в ответ видит отвернувшиеся спины, слышит сжатое, брошенное сквозь зубы «а смысл», и вдруг сжимается сам, становится все меньше между стен. Страшно человеку, хватается за грудь, ищет сердце, ищет, не находит, только тени маршируют по упавшему навзничь телу, и каждая молчит упрямо «а смысл», «а смысл», отдаваясь темнотой в ушах, в побледневших губах, гулко, эхом. Страшно человеку. Страшно.
Или наоборот, счастлив человек. Давай поговорим - зовет! И говорит, да как говорит - светом заливается, смехом искрится, сам как лето, куда там августу. Глянешь - а в ответ уже распустилась где-то улыбка. Одна, другая, десятая распустилась, и вот уже люди вокруг - расцвели. Представляешь, обычные люди - а стали как сад! И цветы в лицах проступили! Разные! Вон девчушка бежит, поднимает к небу васильки, а вон мужчина в галстуке, а над галстуком - такой важный и нахохлившийся пион расцвел. Сад в людях, поймешь ли… А ты спрашиваешь - в чем смысл.