Жили в Киеве два приятеля. Оба православных священника.
Один - протоиерей Александр Глаголев. Очень образованный. Профессор кафедры библейской археологии и древнееврейского языка Киевской Духовной академии. Считался одним из лучших ученых- ветхозаветников и специалистов по древнему еврейству. Автор многих трудов, знал 18 языков.
Подготовил научную экспертизу к делу Бейлиса, где доказывал, почему евреи не могли совершать ритуальное убийство.
В немалой степени благодаря экспертизам Глаголева, а также экспертов защиты - видных гебраистов-семитологов академика П. К. Коковцова, профессоров П. В. Тихомирова и И.Г. Троицкого - Бейлис был оправдан. Выступавший тогда свидетелем на процессе главный раввин Москвы Яков Мазе отметил, что согласен «по всем вопросам» с учеными, а адвокат Бейлиса Оскар Грузенберг заявил, что «говорил себе с гордостью - какое счастье, что среди православных священников, среди православных учёных не было ни одного, по крайней мере здесь на суде, который явился бы и своим именем священника или своим именем православного христианина или русского учёного, поддержал бы эти ужасные, мучительные сказки, этот кровавый навет: это счастье - ни одного не было… И в эти дни, когда многие испытывают те же страдания, что и я, пускай они знают, пускай они помнят, пускай они передадут своим детям, что Православная Церковь относится к евреям милостиво, что Православная Церковь знает об их законах, и ничего дурного в них не нашла, ничем не оскорбила, ничем не задела их религии. Это великое утешение гг. присяжные заседатели, и я горд, что могу высказать это христианам, могу сказать, что среди всего, что пережито мною, это был единственный светлый луч, единственная минута счастья».
Другой - протоиерей Михаил Едлинский. Он не занимался наукой, полностью посвятив жизнь церковному служению. Заботился о бедняках, напутствовал умиравших, боролся с пьянством, построил детский сад и приют. Как говорили, по его молитвам исцелялись. Советскую власть открыто называл «антихристовой» и «богоборческой».
Обоих очень почитали. Однажды это сыграло спасительную роль. Когда в 1905 году разъяренная чернь двинулась с Крещатика по Александровской улице к Контрактовой площади, к еврейским лавчонкам, чтобы устроить кровавый погром, ей навстречу двинулся небольшой крестный ход с хоругвями в руках и пением «Святый Боже…». Его возглавляли в полном облачении Александр Глаголев и Михаил Едлинский. Погромщики остановились. Священники потребовали прекратить злое, нехристианское дело. Кто-то поскидывал шапки, толпа поредела и разошлась.
Протоиерей Александр Глаголев был арестован 20 октября 1937 г. по обвинению в членстве в «фашистской организации церковников». Допрашивался 18 раз, его пытали. Он умер в тюрьме 25 ноября 1937 года.
Протоиерей Михаил Едлинский был арестован на следующий лень, 21 октября, по обвинению в «участии в контрреволюционной организации церковников-тихоновцев, подготавливающей восстание в случае войны с Германией». Его тоже пытали. Был расстрелян 17 ноября 1937 года.
Оба похоронены в общей могиле на Лукьяновском кладбище. Как шли вдвоем против погромщиков, так и лежат вместе.
Добавим только, что сын протоиерея Александра Глаголева, протоиерей Алексей Глаголев, и его близкие спасали евреев во время войны. Он остался на Подоле вместе с укрываемыми им людьми, несмотря на требование немецких властей ко всем жителям покинуть эту часть Киева. Осенью 1943 был задержан немецкими властями, дважды избит и вместе с сыном отправлен в Германию, но сумел бежать. Последствия избиений привели к его преждевременной смерти.
В 1992 году Яд-Вашем присвоил всей семье протоиерея Алексея Глаголева - ему, жене, дочери и сыну - звание Праведников народов мира.
Яблоко от яблони…
Вот так.
Вот так. А сейчас православные церковники поднимают вопрос о ритуальном убийстве царя и его семьи
Какая бы мысль не пришла тебе в голову, помни, что её уже кто-то высказал… Даже если ты считаешь её простым каламбуром. Помни -многие каламбурят так же как ты! Ведь все мы - земляне!
параллель загонов должна была пройти давно,
но все равно-
руки в кровь,
ты знаешь - больно.
не видеть тебя сутки напролет,
негаданно
встретить на перекрестке жизни,
пройти не улыбнувшись,
шепнув лишь:"позвонишь мне?"
закинуть кости в клуб, хоть никогда не делала,
не поступала таким образом, просто ненавидела.
Почти семья, но много нового увидела,
«как сам?», лишь пара слов,
звонок заботливым родителям.
«Мне как обычно».
«Понял"-ты киваешь.
Ты наливаешь, я тебе ведь доверяю.
Друзья вокруг, брат на охране, друг на смене.
И мой, хороший, но встревожен, все же на измене,
ведутся конкурсы,
я делаю знак „стоп“,
я не участвую.
„Плохое детство?“, смех, веселье, отдыхайте, здравствуйте.
На нервах,
нервы,
тупо,
мысли,"сучка»,"стерва"
, две порции, затем 4-за счет заведения.
«последняя?поехали», без б, конечно, встала, вышла.
Вопрос в тупик:"ну что такое? что тут с настроением?".
Прости, поймешь,
ну или нет,
ну как получится.
Ты обалдеешь, как поймешь насколько меня мучаешь.
Друг за рулем, подвыпивший, но мне нестрашно,
мне ничего уже не страшно,
понимаешь?
странно.
Не склеишь почему-то то, что разбивалось вдребезги,
ты осознал,
но лишь бы не опоздало время.
Быть, и казаться молодым - далеко не одно и то же.
Старая, старая школа
Смотрит, нахмурившись, в сад…
И вспоминает весёлый
И озорной маскарад…
Пахло морозом и ёлкой,
Дымом из печки в углу…
Ветер настырный и колкий
Мёл по тропинкам золу…
Добрые песни звучали,
Шумно кружил хоровод…
…
…Что же сегодня?
В печали
Старая школа живёт…
Скрип половицы не слышен,
Старые парты пусты…
Жил здесь народ…
Да, весь вышел…
…
Ветер колышет листы
У пожелтевшей тетради…
Но, никому не поднять
В белом снегу, у ограды,
За сочинение - «пять»…
(20 ноября 2014 г. 19.55.)
Те, у кого вся жизнь впереди, ею не дорожат, те, у кого её почти не осталось, за неё борются…