Не печалься подруга и слёз ты не лей,
Всё в балансе хоть в прошлом, хоть в будущем.
Тут убудет, а там, ждет нас пир королей,
Вчера бросил…, а завтра под окнами, с видом тоскующим…
А расплата, не всегда обязательна,
Пошли ка все к «чертовой матери».
Не кручинься, все само образуется,
Посмотри - солнце светит на улице…
ДРУГ И ВРАГ В ОДНОМ ЛИЦЕ
Хуже нет, когда друг прежний, вам становится врагом.
Он же знает все изъяны, вхож, как прежде он в ваш дом.
Ты не знаешь, не гадаешь, а Дамоклов меч висит,
и в нежданную минуту… «ТЯП», прочь голова летит.
Друг иль враг? Улыбка та же… Да и действия всё
В этом трудно разобраться… друг и враг в одном лице.
Не из числа я тех, кто - «за»,
Я из числа людей, кто - «против»;
Не потому что, я брюзга,
чтоб настроение всем портить.
Когда мне говорят: «бери» -
Я не беру, а отнимаю.
Когда мне говорят: «гори» -
Я не сгорая - потухаю.
Не потому что - не хочу,
А потому что - не приемлю
предуготовленным в хлеву
быть блеющей овцою верной
Октябрь, ровно в полночь, сделал шаг.
(Как водится, присев перед дорогой).
«Коль выпало, так пусть же будет так!" -
Решил он, после размышлений долгих.
На небе тучи. Ночь темна. Он, наугад,
Шагнул, слегка, зашелестев листвою.
Вдруг вспомнил что-то…Да!, что листопад,
Привычно, закружит над головою -
В «Мореска" - под Вивальди «Времена».
Серьёзностью - с комедией прощаясь.
Напоминая миру: что война
Растёт весь год, погоды не смущаясь.
Он загрустил. Он не желал окоп
Переступать, как это было прошлым веком.
А потому, едва наморща лоб,
Мечтал предстать иначе, челавекам.
По-человечески. За талию обняв -
Радушное блаженство - Бабье Лето.
Не на секунду рук от тела не отняв,
Октябрь весь проговорить про «это».
Затем, галантно даму проводив,
Поднять оброненный по-случаю платочек.
С погодою впросак не угодив,
Сдать пост послесчастливным многоточьем.
Да, положительно, хорошая мечта -
Причина леонардовских улыбок.
Октябрь заулыбался! Да, да, да -
Печали мир, перед Фантазьей зыбок.
И вот уже, уверенна спина,
В спокойной благородности движений.
Рассвет туманится. И, тишина
Улыбку принимает отраженьем.
А это значит, что за ней мечта,
Через эфир, на солнце отразится.
А это значит: что настанут времена,
Когда мечта с лучами возвратится.
Бри Ли Ант Новосибирск 2014. 10. 01
МНЕ Б КРАСОТУ НА СЧАСТЬЕ ОБМЕНЯТЬ…
Мне мама в детстве часто говорила,
Что любят душу, что «с лица воды не пить».
Ах, мама-мама, что ж не научила,
Как с красотой ещё счастливой быть?!
На всё цена есть в мире, несомненно.
За всё со временем приходится платить.
И лишь душа божественна, бесценна,
Да только как в ней святость сохранить?
Ах, мама-мама, что ж ты не сказала,
Что красота - такой же дар небес,
Что горя в жизни с ней хлебну немало?
Так и несу по жизни этот крест.
Я с детства слышу: «Ах, какие брови!
Как крылья птицы, линия - размах.
А зелень глаз?! В них попросту утонешь!»
Так и тонули не раз в моих глазах…
Каскад волос струился до… не будем…
Всё остальное… стоит ли о том?
Я же не кукла. Пожалейте, люди!
Вы выпьете красу, а что потом?
И в душу я свои врата закрыла.
Кому-то меня просто не понять.
Мне часто говорят, что я красива…
Мне б красоту на счастье обменять.
Однажды раннею весной
В сад Чеховский не на постой,
А так лишь выпить, закусить,
Знать творческую пригласить
Решили добрые друзья
Писатель-стихоплет и я.
Вишневый сад весь утопал в цвету
Стихи писались на лету
И от гостей гудел весь двор,
А сестры накрывали стол.
Ни шутка принимать гостей
Не только с ближних волостей
И Чернышевский без конца
«Что делать ?» - спрашивал меня.
А капитановская дочка
В кувшин набрав вина из бочки
За избу шустро подалась
И там гусарам отдалась.
Тут витязь в тигровоей шкуре,
Что с гор грузинских прискакал
Трубку достал, усы поправил
Многозначительно сказал:
«Арагви бурная река,
В ней утопают облака
Томары царственный поклон
Привез друзьям я в Русский дом»
За ним заходит не спеша
Есенин, щедрая душа
Рубаха-парень, молодой
Из кабака уже хмельной
И на ходу под скрип досок
Березовый глотает сок.
Тем временем и Грибоедов
Из деревеньки Ахтамар
Пешком пришел, верст этак… адцать
Ну точно горе от ума.
Гусары веселясь на славу
Из ружей начали палить,
А Пушкин с нянею своею
Все кружки ищут, чтоб налить.
Ну все бы было хорошо
Да с зайцами Мазай пришел
И на косых такой был спрос,
Что у гостей пошел понос
А Чернышевский без конца
«Что делать?» - спрашивал меня.
Лишь Маяковский пил хинин
И доставал из широких штанин
Свою паспортину каждый раз
И про бумажку читал рассказ.
Хотел рассказать гостям басню Крылов,
Про стрекозу, что искала свой кров,
Но видя, что гости ушли в туалет
Он стрекозу отправил в балет.
Вишневый сад был людом полон
Столы ломилися от яств,
И не сказать, что там был голод
Но люд в зайчатине увяз.
Мазай увидев это дело
А ну-ка от гостей ползком
И в лодку всех косых. кто сидя,
Кто стоя, кто вообще пластом.
Ну тут гусары взбунтовались.
Послали за кармой гонца,
Но зайцы с дедом гребли быстро
Загнавши в омут молодца.
А капитановская дочка
В помин летального конца
Опять вина набрала с бочки,
И шнырь за избу к молодцам.
Тем временем из старины глубокой,
По шире пашен и полей
Принес друзей попутный ветер.
Тех самых трех богатырей.
Все восхищались ихней статью
И ростом, шириной плечей.
Лишь Грибоедов с сожаленьем
Смотрел на взмыленных коней.
Тут Саша с няней нашли кружки
Враз сердцу стало веселей
И капитановскоей дочке
Все в след кричал -" Еще налей !"
Но вот во двор зашла цыганка.
Взглядом окинув всех гостей,
Достала из- под шали карты,
Колоду четырех мастей.
Не веселись милок так шибко,
Скажу тебе секрет один.
Твоя судьба не эта дочка,
А с пистолетами блондин.
Есенин к Пушкину подсевши,
Гаданье не приняв в обман, молвил-
«Александр, ты был повеса,
Как я сегодня хулиган !»
Гармошку взял поэт крестьянский,
Стихи про Родину сложил,
А в это время Тухачевский
Восстание в Тамбове подавил.
Тут день за два пошли под вишней,
Ложь с правдою переплетя.
Но истину знал лишь Всевышний
На это все с небес глядя.
И пусть поэт гуляка, дебошира,
Но Русь свою до слез любил.
С императрицей в селе Царском
Чаи с вареньем робко пил.
Читал стихи княжне Татьяне,
На трубочке играть учил.
На память за стихи и песни
Часы в подарок получил.
Гусары зависть не скрывали
И внешне соблюдая честь
С советами, нравоученьем
К поэту начинали лезть.
Ну не хотел Сергей их слушать
Любил по-своему он жить,
И не приняв советов кучу
Стал яростно столы крушить.
Летели стулья и кувшины
Воду Богатыри взялись мутить
И размахавшись кулаками
Друг другу стали морды бить.
При этой пьяной потасовке
Не ясно кто и чья взяла
В истерике из сердца с болью
Некрасова слышны слова:
«Варвары вы.
Ты есть скопище пьяниц,
Не создавать,
Разрушать мастера.»
Шум затихал, дело близилось к ночи
В дали на постой уходили стада.
Выпив еще медовую по чарке
С миром в душе разошлись господа.
Только поэт в лихорадочной тряске
К звездному небу поднявши глаза,
Вытер слезу с ресницы блестящей,
Грустно вздыхая промолвил слова:
«Я давно свой край оставил
Где цветут луга и чащи,
В городской и горькой славе
Я хотел прожить пропащим.»
Двадцатые годы, Москва.
Кабаки, вино, трактиры.
И друзей хмельных толпа
Визгом радостным кружили.
Вышла книжка из печати
О шире пашен и полей
И во славу хулигану
Забыли трех Богатырей.
Кружит толпа, веселье, драки,
Венчания, развода на пути
И по ухабистой дороге
В кремль к Троцкому надо идти.
Там, за беседой хитроватой
Имажинист Льва разъярил
А Фрунзе с милою улыбкой
Пальто поэту подарил.
И хулиган с блеском во взгляде,
Ни слов, ни мыслей не таил,
С открытой русскою душою
Народу правду говорил.
«Наша жизнь простыня и кровать.
Наша жизнь поцелуй да в омут»…
Кабаки, разгулье, вино
Да любви леденящий голод.
Двадцать пятый был на дворе.
Расстреливающих ставили в ряд.
Прокатилась волна Есенивщины
По тюрьмам и лагерям.
И опять замаячил Троцкий.
Пригласил на беседу его,
А поэт с улыбкою кроткой
Закурил папиросы «САФО»
Хотел очень Троцкий Есенина
С собою в попутчики взять
Не потому, что Серёжа
Семейству Толстовых был зять.
В тот год на арену вышел
Спустившийся с гор Сталин…, бляТь
И Зиновьев с трибуны фракции
Заставил Льва замолчать.
Метели метут, декабрьский холод
Из психушки выходит поэт.
Измученный и усталый,
Лечением сведённый на нет,
Но в кабаках читает свой «Черный человек.»
Катился с дурною славой он Из пивнушек в трактир.
Уже позабывший женщин,
Не постоялец квартир.
И словно в горячке белой,
Нахлынувшей силой лир.
Он кровью пишет записку
Оставивши в этот мир.
«И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу
Все же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу !»
Как я хочу сейчас быть с вами,
К плечам - своё примкнуть плечо,
И, право-левыми шагами,
Идти и верить горячо,
Что сих сердец объединенье,
Для мира, добывает Мир,
Прервав безумия затменье,
Кровавый разгоняет пир
Военщины; решившей, если
Их Ночь уходит на покой,
(В наш День с их брюхом не пролести),
То можно дать последний бой.
Но - мы! идём, шагая дружно.
Захлопни рот, гранатомёт.
Нам слов твоих уже не нужно,
На встречу Миру - мир идёт.
И города иные встанут.
По площадям своим пойдут,
Пока стрелять не перестанут,
ТУТ!
На этой голубой планете,
Где «Полдень, Двадцать Первый Век»,
Где просят взрослые и дети:
Остановись же, человек.
Опомнись! Разве ты не слышишь?
В Москве чеканят Мира Марш.
А в небесах идёт Всевышний,
Чеканя с ними: арш, арш, арш.
А если рядом, вместе с нами,
Решило Небо зашагать,
Воздев над миром Мира Знамя,
То вам уже не устоять.
Скорей падИте на колени.
Взывайте к Матушке Земле…
Путь мирный - нашим поколеньям,
Война - пусть скроется во мгле.
То ль мы другие, то ли времена уже не те,
А может это просто ностальгия по ушедшим гОдам,
Когда в единой жили мы стране -
Единым были братским, дружеским народом.
Нам было нечего тогда делить,
Все жили ровно - не богато и не бедно,
Но нам хотелось Родине служить,
И красный флаг её нести победно.
Мы были первыми тогда во всём,
И в космосе, и в спорте, и в ученье,
И до сих пор с достоинством несём,
Ту память о достигнутых свершеньях.
Да, я родился в СССР,
И было у меня счастливым детство,
И пусть уже давно не пионер,
Но трепетно храню я то наследство.
И мы другие, да и времена уже не те,
Но не проходит ностальгия по минувшим гОдам,
Когда в единой жили мы стране,
И неразрывным были братским, дружеским народом …
Не попадайте мне на карандаш.
Зачем вам, так пренебрегать судьбою?
Я вас могу вписать в такой пейзаж,
Что сам, стыдясь, замкну глаза рукою.
Наоборот, позируйте же мне!
Подставьтесь, самым лучшим, в ракурс.
А я вас буквами - по тишине -
Сыграю, как сибирский Штраус.
И вот тогда: вы у Кремля вполоборота.
Как бы, на прошлом взгляд остановив.
Я вам в глаза добавлю позолоту,
Тем самым, с будущим их воссоединив.
По-крайней мере, так годам грядущим
Смотреть приятней будет, в наши дни.
Останьтесь же, в моих строках цветущим
Явленьем, мудрой зрелости сродни.
Конечно, ясно дело, я не Пушкин.
Вы - не сияете, как Николай.
Но, кто имеет «ушки на макушке»,
Отлично знает, где предела край.
Теперь для многих, это - уж не тайна.
(И тех, кому семь пядей - не для лба).
Так, с неба мне шепнула, не случайно,
Не лира, а известная труба.
Которая взыграла первой:
«Огонь и кровь, и град, и плач»…
Побережём друг другу нервы.
Пускай молчит Второй Трубач.
ИА, прошу от вас не много,
Как современник, слова - Страж:
Свой шаг, теперь, блюдите строго.
С любовью к вам, мой Карандаш
минуту назад
ты жил, дышал
что-то, кому- то доказывал
но чиркнула пуля и ты упал
лицом в щербатое ложе.
бульвар
жертвенной кровью замазанный.
и всё …
нет будущего у тебя
пополнит фамилия чёрные списки
бритвой вонзится скорбь
искромсав
жизнь обезумившим близким…
кому он нужен такой финал?
бешеный спринт в страшный итог
и пофиг тому
кто отмашку дал
стрелять
в *свой …
забытый богом, народ
То ль мы другие, то ли времена уже не те,
А может это просто ностальгия по ушедшим годам,
Когда в единой жиле мы стране -
Единым были братским, дружеским народом …
девка продажная. в платье стяговом
оглушенная взвизгами- криками
в транс вгоняешь маршевым шагом
на площадях
берцыносных выродков…
нет в тебе- ни святого. ни чистого
личина шакала.
хитрая, наглая
эго амбиции. к власти патово
рвёшься
прикрывшись паучьими флагами
тварь политика
судьбы ломающая
родство славян выжигая напалмом
ты коричневой дурью прокапала
череп , конченным
нац хамам…
Танки, пушки, стрельба, самолёты -
Братской кровью залита земля.
А с майдана кричат укропы:
Геть Россия! Вбий Москаля!
Вертит глобус пытливый мальчишка
В двадцать первом далёком году,
Но на глобусе нет Украины -
Не найдёт он такую страну!
Перестаньте кривляться, укропы,
И америке жопу лизать,
Ведь без помощи Братской России
Вам единой страною не стать!
Вертит глобус усидчивый мальчик,
Сын Хохлушки и Москаля.
Папа, Мама - вот Родина наша,
Вот единая наша земля!
Умирать не страшно, - страшно жить,
Те, кто видел смерть уже другие,
Стоило нам рано поседеть,
И пойти по жизни как нагие.
Страшно в этой жизни не дышать,
Воздухом раздолья и свободы,
Страшно жить, как будто умирать,
В мире, где бесчинствуют уроды.
Умирать не страшно, - смерти нет,
Есть лишь только память и забвенье,
Жизнь же состоящая из бед,
Это затухающее тленье.
Страшно в этой жизни не любить,
А еще страшней не быть любимым.
Родина смогла тебя забыть,
А когда-то называла сыном.
Умирать не страшно,-страшно жить,
Поминая тех, кто не дождался,
Родину желая защитить,
На чужой земле лежать остался…
Сергей Кириллов Великий Новгород